Андреа Камиллери - Телефон

• Название: Телефон
• Автор: Андреа Камиллери
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Криминальный детектив
• Год: 2006
• ISBN: 5-94145-362-0

Конец XIX века. В Вигате всем заправляет мафиозная шайка Калоджеро Лонгитано «Мано Фратерна» — «Братская рука». Без благословения дона Лилло невозможно не только начинать серьезные дела, но и дышать. Это очень скоро понимает Филиппе Дженуарди, вздумавший обзавестись потрясающей технической новинкой: домашним телефоном. Его затея кажется подозрительной всем: и бандитам, и полицейским. В конце концов неуемная тяга к прогрессу загоняет Дженуарди в такую передрягу, из которой, похоже, ему не выйти живым.

---

— А ты, кажется, завтра в Фелу собирался, да, Пиппо?

— Да, Танинэ, у меня встреча с братьями Тантерра назначена, я тебе говорил: надо закупку партии леса обсудить. Теперь из-за болезни поездка откладывается. Ничего не поделаешь.

— Значит, не забудь: как только поправишься, вы приходите к нам. Лиллина будет рада. Она ведь все время дома сидит и никого не видит.

— Как только обмогнусь, мы придем.

— Танинэ, ты проводишь меня до двери?

— Танинэ, папа ушел?

— Да, Пиппо.

— Ты где, Танинэ?

— В кухне.

— Что ты там делаешь, Танинэ?

— Обед стряпаю.

— Иди сюда, Танинэ.

— Иду, Пиппо. О, Мадонна, зачем это ты голый разделся? Ну-ка накройся? При температуре тепло нужно.

— Именно что тепло. Ложись скорее. Мне опять приспичило.

— О, Мадонна! Сколько можно? С раннего утра пестом в ступке толчешь… Вот так… вот так… да… да… да…

Е (Командор Лонгитано — Джедже — Калоджерино)

— Целуем руки, дон Лолло.

— Приветствую тебя, Джедже.

— Нижайшее почтение, дон Лолло.

— Приветствую тебя, Калоджерино.

— Дон Лолло, теперь понятно, почему Пиппо Дженуарди заарестовали, а через полдня отпустили.

— Почему же?

— Сказывают, распутица вышла с одноизменниками.

— Ты что, по-турецки выучился говорить?

— Дозвольте, я объясню, дон Лолло. Мой друг Джедже хочет сказать, что Пиппо Дженуарди арестовали из-за путаницы с одноименниками: это когда двух людей одинаково зовут и их можно спутать. Обознаться то есть.

— А я что сказал, дон Лолло? Разве не то же самое?

— Получается, синьора Дженуарди сначала сажают в кутузку, потом чешут в затылке, и ах, ошибочка вышла, извините, до свиданьица. Что-то тут не так.

— И я думаю, не так, дон Лолло. Возьмите Туридруццо Карлезимо, которого тоже через одноизменника арестовали: семь месяцев прошло, покуда закон признал, что обознался.

— Правильно рассуждаешь, Калоджерино. Но ты мне лучше расскажи, что там у тебя в Палермо получилось.

— Что получилось? Аккурат как прошлый раз, только прошлый раз я ходил на площадь Данте, а давеча на проспект Тюкери. Прихожу, а он уже съехал, и никто не знает, куда. Мое такое мнение, что с нами играют вроде как кошка с мышкой.

— И тут ты прав, Калоджерино. Хотя сдается мне, что мышки-то две: Саса и Пиппо. Короче говоря, Пиппо меня за нос водит. Дает адрес Сасы, а сам его предупреждает, чтобы деру давал. Ты приходишь, а Саса уже тю-тю, ищи ветра в поле.

— В таком разе я этому Пиппо брюхо вспорю, что рыбине.

— Погоди, Калоджерино, не горячись. Думаю, Пиппо это делает не для того, чтоб дружка спасти, а чтоб мне ножку подставить.

— Не понял, дон Лолло.

— Зато я понял, Калоджерино. Филиппо Дженуарди гад, шпион, он на карабинеров работает, голову на отсеченье даю.

— А разве его не карабинеры загребли?

— Умный вопрос, Джедже! Да карабинеры его для того и арестовали, чтобы последняя собака узнала, что он арестован. Это пахнет хитростью, театром. Карабинерам нужно было поговорить с ним по секрету, без помех. Чтобы устроить мне ловушку, западню.

— Как?

— Скажи, Калоджерино, ты нашел Сасу, когда первый раз в Палермо ездил?

— Нет.

— А второй раз?

— Нет.

— В следующий раз, когда Пиппо Дженуарди даст мне третий адрес, ты поедешь в Палермо и…

— Никого не найду.

— Найдешь, Калоджерино, найдешь. Что ты с ним сделаешь? Застрелишь или прирежешь?

— Смотря где это будет, дон Лолло. Зависит от людей, от расстоянья… Наверно, лучше нож, коли так.

— А теперь представь, что ты делаешь свое дело или собираешься сделать, и вдруг появляются карабинеры и хватают тебя. Поскольку им известно, что ты мой человек…

— Да я его, подлюгу, сволочь пяленую, топором на кусочки изрублю! Он у меня и пикнуть не успеет!

— Успокойся, Калоджерино. У дона Лолло мозги работают получше, чем у какого-то Пиппо Дженуарди. На этот раз ему меня не переиграть.

Пишут (3)

МИНИСТЕРСТВО ПОЧТ И ТЕЛЕГРАФОВ Палермский Округ. Ул. Руджеро Сеттимо, 32. Палермо.

Милостивому государю

Господину Филиппо Дженуарди.

ул. Кавура, № 20.

Вигата.

Палермо, 19 декабря 1891 г.

Дорогой Друг,

у меня для Вас хорошая новость. Вслед за настойчивыми хлопотами Орацио Русотто я, со своей стороны, оказал должное давление на моих подчиненных с целью ускорить решение Вашего вопроса. Таким образом, мы получили всю необходимую информацию и интересующие нас документы.

Это дало мне возможность санкционировать дальнейшие действия, предшествующие официальному запросу на имя Его Превосходительства господина Министра. В первых числах января я направлю в Вигату геодезиста Пулитано Агостино, который пробудет на месте минимум неделю для определения схемы установки столбов.

Как я уже писал Вам, расходы по командировке геодезиста, включая оплату проезда от Палермо до Вигаты и обратно и обеспечение питанием и жильем, Вы полностью принимаете на себя. О произведенных Вами тратах геодезист Пулитано предоставит Вам официальную расписку.

Пользуюсь случаем, чтобы пожелать Вам счастливого Рождества и выразить наилучшие новогодние пожелания.

Прошу передать мой почтительный привет командору Лонгитано.

Ваш

Начальник Округа (Инъяцио Кальтабьяно).

P.S. Любезно присланные Вами вигатские омары оказались исключительно вкусными. Я продолжаю завидовать геодезисту Пулитано, впереди у которого целая неделя в Вигате.

* * *

Мой дарагой и любимый Пиппо зазноба моя серце мое все время пра тибя думаю день и ночь и завтрашний день думаю и послезавтра и ты приставить ни можишь дочево мне без тибя худо мой нинаглядный Пипуццо кажную минутку считаю кажный час ты в думах моих безперерывно ежели б только знал ты дочево убиваюсь без тибя когда обнять тибя ни могу крепко крепко и мои уста прижать к тваим возможности ни имею то что с табой приключилося мой разлюбезный Пипуццо то что ты неповинный как Христос в остроге ачутился вместе с приступниками на миня так падействовала так разогорчило что всю в жар бросило и лицо красными пятнами пашло я была в атчяянии потому как ничево ровным щетом нипонимала про то что делаецца меня трясло я думала сума схожу постель жгла не хуже углей раскаленных сон ни прихадил после я узнала что ты заболел от нисправедливости каторая с табой вышла и нам через твою болезнь ниудалось свидица и поэтому я хочу знать душа моя когда мы сможем повстречяца и провести в объятиях несколько щасливых часов помни дарагой Пипуццо что для меня жизнь без тибя все едино как ночь без луны день без сонца а еще бывают ужасные ночи я их больше всево боюсь когда на нево блаж нападает и он ко мне лезет как к жине ему охота но он старый вот и нудит меня делать стыдные вещи вообщем с праституткой и то подобно нипоступают про такое даже рассказать язык ни поварачиваица но я послушно выполняю приставляя на ево месте тибя мой нинаглядный Пипуццо и тогда чуствую сибя почти щасливой и ему тогда хорошо как моему Пипуццо со мной такая вот моя жизнь надеюсь ты получиш это письмо каторое скажет про мои думы о тибе и про надежду что при первой моей вазможности мы повстречяемся ты знаешь где а пока думай обо мне как я думаю о тибе кажную минутку до скорова свидания целую целую целую целую целу…

* * *

Милостивому государю

Филиппо Дженуарди.

Ул. Кавура, 20.

Вигата.

Палермо, 20 декабря 1891 г.

Дорогой Пиппо,

давно тебя не видел. Виновата работа: четыре месяца не мог вырваться из Палермо и, боюсь, не попаду в Вигату даже на Рождество, чтобы праздники с матерью провести.

Нашу дружбу всегда отличала откровенность, поэтому сразу признаюсь, дорогой считаю, что это мое письмо продиктовано желанием выступить в роли миротворца. И полагаю нужным сразу заверить тебя, что пишу его исключительно по собственной инициативе, а не по чужой подсказке.

Перехожу к делу. Я тут встретил случайно нашего общего друга Сасу Ла Ферлиту. Мы остановились поболтать, и в разговоре я, уже и не припомню точно почему, упомянул твое имя. И знаешь, что мне при этом показалось? Что Саса переменился в лице, помрачнел. Лучше бы я сделал вид, будто ничего не заметил. Но, помня о нашей дружбе (разве нас не называли когда-то «тремя мушкетерами»), я устроил ему форменный допрос, как заправский следователь. В ответ я услышал запутанную историю, похожую на бред: разобрать в том, что он мямлил, можно было только отдельные слова, да и то с большим трудом, он уже явно не знал, как от меня избавиться.