Тибор Фишер - Идиотам просьба не беспокоиться

• Название: Идиотам просьба не беспокоиться
• Автор: Тибор Фишер
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современная проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-17-015011-3

Перед вами – «человеческая комедия» по Тибору Фишеру. Комедия злая, жутковатая – и ОТЧАЯННО СМЕШНАЯ. Сборник рассказов, каждый из которых одновременно и своеобразная «игра в бисер» – и весьма «соленый» анекдот.

От английских тюрем – и до берлинских богемных кварталов...

От Румынии – и до Лазурного берега...

Но прежде всего – от Лондона!

Читайте – и наслаждайтесь!

---

Девушки о чем-то болтали на русском.

– По-русски не говорить, – сказал Хьюго. Он явно боялся, что они либо что-то замышляют за его спиной, либо обсуждают его многочисленные отвратительные привычки. Странная смесь самонадеятедьности и неуверенности в себе. Если ты при деньгах, недурен собой и делаешь это три раза на дню, твоей подруге не на что жаловаться. Разве что только на то, что ты не можешь с ней поговорить по-русски.

– Почему? – спросила Елизавета.

– По-русски не говорить.

– Ладно, будем говорить по-украински, – и они продолжали болтать, причем их украинский был подозрительно похож на русский.

Восторг от того, чтобы дразнить смерть, постепенно улегся, и Джим стал выпадать из времени. На пару секунд, на минуту, не поймешь. Опять навалилась сонливость. Он подбадривал себя мыслью, что у Дерека в личной жизни тоже все плохо, иначе он не торчал бы тут один, без подруги.

Ральф ехал сзади и умудрялся не отставать от Хьюго, который не сбавлял скорости на поворотах и давно втопил педаль газа в пол. Надо думать, что при такой езде его взятый на прокат «фиат» мог развалиться в любую минуту. Как будто тебе вновь семнадцать, и ты мчишься по трассе наперегонки с друзьями, и жизнь прекрасна и удивительна… но огорчало другое: сейчас, по прошествии двадцати лет, это было действительно горько – развлечения те же, только ты потолстел, облысел и ослаб.

Они остановились на заправке. Джим вызвался помочь с переводом – он знал, что Хьюго не говорит по-французски, – но Хьюго дал понять, что справится сам. Джим наблюдал за тем, как Хьюго самостоятельно заливает бак, размышлял о том, сколько сейчас стоит Хьюго. Он должен быть миллионером. Его квартира в Доклендсе стоит как минимум полмиллиона, и его ежемесячная зарплата должна была исчисляться если не шестизначной цифрой, то пятизначной – точно. На себя он не тратил почти ничего; он посещал дорогущие рестораны за счет родимого банка, а потом приходил домой и ел бобы на поджаренном хлебце или какой-нибудь овощ; одежду он покупал на распродажах. Он почти никуда не ходил, потому что работал по двенадцать часов в сутки, а на выходных разбирал накопившиеся за неделю бумаги. И самое главное: на протяжении многих лет он вкладывал свои сбережения в надежные акции, не облагаемые налогом. Он посоветовал Джиму приобрести акции «Бразилиан телеком», причем с таким видом, словно он сообщал ему величайшую в мире тайну. У него было только две маленьких слабости, на которые он не жалел денег: машина и ежегодный отпуск.

Тепло пахнуло духами. Елизавета наклонилась вперед.

– Джим, а у тебя раньше были знакомые русские девушки?

– Нет. – У него не было.

– А тебе нравятся русские девушки?

– Ну, пока нравятся. – Поразительно остроумный ответ. В семнадцать лет он был более бойким.

Катерина с Елизаветой обменялись какими-то быстрыми фразами то ли на русском, то ли на украинском и рассмеялись.

– Русские девушки – самые лучшие в мире.

Джим наблюдал за тем, как Хьюго орет на кассира, используя старый прием общения с человеком, который не знает английского: когда ты видишь, что тебя не понимают, ты начинаешь говорить все громче и громче. Может быть, Хьюго требовал, чтобы ему бесплатно протерли стекло. Джим невольно восхищался Хьюго. У него есть работа. Есть деньги. У него роскошная любовница. Он знает о своем праве требовать, чтобы ему протерли стекло. Такие вот мелочи очень многое говорят о человеке. Сам Джим никогда бы не стал скандалить по поводу мойки стекла с человеком, который его не понимает. И именно поэтому, может быть, уже сегодня у него из офиса вынесут всю немногочисленную мебель в счет уплаты долгов. Он представил, как Бетти сидит на полу и мучительно соображает, почему не работает его компьютер.

Они приехали в Канны. Джим всегда ненавидел Канны; это было самое отвратное место на Лазурном берегу и все-таки это был Лазурный берег. Когда Джиму был двадцать один год, он жил в Ницце с одной очень красивой девушкой, в которую был безумно влюблен. Четыре месяца он был счастлив. Так было, да. Но прошло.

Четыре месяца он был… героем во всем – чемпионом по открыванию заевших окон, по заведению заглохших автомобилей, по щипанию аппетитных ягодиц. А теперь – на протяжении последних двух лет – он каждый день просыпается с мыслью, что надо придумать какую-нибудь убедительную причину, почему он сегодня не будет вешаться.

Они медленно ехали по бульвару. Вид многочисленных кафешек вызвал у Джима непомерную ностальгию. Ничто не сравнится с французским кафе. Но с другой стороны, клубы во Франции сплошь дерьмовые и дорогие. Тот клуб, к которому они приближались, был как раз из таких. С претензиями и лазерными лучами на крыше, которые разрезали небо с полным пренебрежением к низколетящему воздушному транспорту.

У клуба была своя автостоянка. Выходя из машины, Джим наступил в лужу. Хьюго пошел первым, поскольку ему надо было платить за девушек. Джим заметил, что вышибала на входе (низкорослый, но крепкий громила с пропирсованным ухом) при виде Джима решительно замотал головой. (Наверняка существует какой-то закон, согласно которому тебе никогда не устроиться вышибалой – будь у тебя хоть пять черных поясов и справка о том, что ты в совершенстве владеешь пятью иностранными языками, – если ты не коренастый и наголо бритый урод.) Наверняка их сейчас развернут, потому что для этого клуба они уже слишком старые и недостаточно крутые.

– Вы не поверите, – сказал Хьюго, – У них там в дождь крыша текла, и весь клуб залило. Они откроются попозже.

– Когда?

– Они еще сами не знают. – Ну конечно. Во Франции нет фейс-контроля. Подобная избирательная система есть только в Англии и Америке. А во Франции тебя пустят куда угодно – только плати денежки. И немалые, кстати, денежки.

Как будто тебе вновь семнадцать. Ехать куда-то еще на машинах не было смысла, потому что они могли не найти места, где припарковаться, и Хьюго сказал, раз машины стоят – пусть стоят. Они решили пройтись пешком.

Как это ни парадоксально, но им пришлось долго искать кафе. В этом квартале все было закрыто. Но именно этим ты и занимаешься на отдыхе: либо вообще ничего не делаешь, либо проводишь время в поисках, где поесть и выпить, в перерывах между усиленным сексом. Либо, если ты человек образованный и культурный, ты посещаешь музеи. Наконец, они все же нашли открытое кафе, где еще горел свет и наблюдался официант.

В этом кафе столиков на тридцать они были единственными посетителями. Официант упорно отказывался покидать насиженное место в маленькой кабинке за стойкой, где стоял телефон. Он наверняка болтал со своей подружкой. Было еще не поздно, они были рады, что нашлось место, где можно присесть, они были на отдыхе, а значит, по определению, никуда не торопились, но по прошествии долгих минут их начало раздражать, что официант в упор их не видит, хотя не заметить их он не мог.

Хьюго помахал рукой. Ральф присвистнул. Хьюго громко позвал официанта. Дерек хлопнул в ладоши. Даже Елизавета засунула два пальца в рот и издала залихватский свист. Равнодушие официанта было достойно всяческого восхищения; ему действительно было на них положить.

Джиму было любопытно, кто из их теплой компании больше всего напряжется на этого официанта. При других обстоятельствах он бы и сам уже психанул. Джим работал, как проклятый, и его всегда бесил непрофессиональный подход, но сейчас он был настолько измотан, что ему было не до какого-то официанта. Ему вообще было ни до чего. Хотелось лишь одного: завалиться в постслъ с Елизаветой. И вовсе не для того, чтобы что-то с ней поиметь – он был в состоянии полного нестояния, – а потому, что ему хотелось заснуть в чистой уютной постели, пахнущей хорошими духами. И еще потому, что Дерека наверняка заденет, если Джим закадрит Елизавету.

Он едва поборол искушение потихонечку смыться, снять номер в отеле и бухнуться спать. Но он знал, что, несмотря на все уважительные причины, его дезертирство будет воспринято как наплевательское отношение к общественности, и общественность будет оскорблена до глубины души. Тем более что в конце лета здесь практически невозможно найти отель, где были бы свободные номера. И плюс к тому оставалась еще проблема – на какие шиши. Проблема действительно неразрешимая. У Джима было с собой сорок фунтов. По здешним ценам этого не хватит даже на двойной кофе. А его кредитную карточку могут «зарезать» в любой момент.

Та же помеха была и с Елизаветой. Он собирался подъехать к ней в клубе, купить ей выпить, пригласить танцевать – и домой в койку. Загвоздка в том, что до дому почти час езды, и даже если предположить, что найдется таксист, который согласится переться в такую даль, у Джима все равно нет денег с ним расплатиться – тем более если учесть, что всякий таксист норовит облапошить клиента. Джим сомневался, что остальные захотят возвращаться домой так рано. Если Хьюго заплатил за развлечение, он останется до конца – до закрытия клуба – чтобы полностью оправдать затраты, а Ральф с Дереком явно намылились снять девчонок и не уйдут, пока не подкатятся ко всем женщинам на танцполе. Конечно, если Дереку повезет, это решит проблему со спальным местом, хотя и не разрешит его затруднений, связанных с тем, что он уже много часов хочет спать и не может залечь в кровать.