Андрей Таманцев - Рука Москвы

• Название: Рука Москвы
• Автор: Андрей Таманцев
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Боевик
• Год: 2000

Всего шаг оставался до той черты, за которой Прибалтика могла превратиться в новую «горячую точку» на карте Европы.

Такую же, как Чечня.

Но бывший капитан спецназа Сергей Пастухов и его друзья оказались в нужное время и в нужном месте. Потому что они умеют не только стрелять. Они умеют думать…

---

— И это все?

— Нет. «Надгробный камень из черного гранита с надписью „Альфонс Ребане“ передан эстонской стороне также». Вот теперь все. Что вы на это скажете?

— Что немцы — народ предусмотрительный.

— Это официальный документ, господин Пастухов.

— Вам-то с этого что? Вы собираетесь торжественно хоронить эту бумагу? Тогда все в порядке.

— Мы собираемся торжественно хоронить останки национального героя Эстонии. Надзирающий прокурор не взял на себя ответственности решать, каким именно было содержимое гроба.

— Он видел, — напомнил я.

— Он будет молчать.

— Видели могильщики.

— Они будут молчать. Все немцы будут молчать. Герр Мольтке заверил меня, что это их не касается.

— Томас тоже будет молчать?

— Глупый вопрос. Он в этом заинтересовал больше всех.

— Он об этом знает?

— Узнает.

— А вы сами, господин Янсен?

— Что я?

— Вы тоже видели содержимое гроба.

— Я не специалист. Я не разбираюсь в останках. Я видел то, что лежало в гробу. У меня нет оснований сомневаться в том, что это были останки Альфонса Ребане. Чему вы усмехаетесь, господин Пастухов?

— Я представил себе такую картину. Идет торжественная процессия. В толпе стоит высокий худой старик. Кто-то спрашивает: «Кого хоронят?» И он говорит: «Меня». И хохочет зловещим хохотом. Таким, знаете ли, мефистофельским.

— Этого не может быть! — довольно нервно заявил Янсен.

— Почему? — спросил я. — Эта история, похоже, из тех, в которых может быть все. Если первая дата на могильном камне верна, то Альфонсу Ребане сейчас девяносто один год. Немало, конечно. Но вполне в пределах человеческой жизни.

— Господин Пастухов, вы не отдаете себе отчет в том, что происходит! Или делаете вид, что не отдаете! Это мероприятие имеет символическое значение. Вся Эстония ждет прибытия праха своего национального героя. Он возвращается на родину после полувекового отсутствия и тем самым символизирует окончательное очищение республики от коммунистической скверны. Да, господин Пастухов, от коммунистической скверны!

— Зря я с вами согласился, — сказал я. — Этот разговор все-таки нужно было вести на кладбище.

— Разве я ругаюсь матом? Кричу? Вру?

— На кладбище нельзя говорить лозунгами. На кладбище все лозунги обнаруживают свою глупость и фальшь. Все, господин Янсен. Сами представьте. Например: «Deutschland über alles».[8] Как? Или: «Мы придем к победе коммунистического труда». Нормально? А «Эстония для эстонцев»? Представили? Не знаю ни одного лозунга, который был бы уместен на кладбище. «Диктатура закона»? «Права человека»? Впрочем, нет. Один знаю. «Свобода, равенство, братство». «Равенство». Да и оно относительное.

— То, о чем я вам сказал, не лозунги, а реальность! С ней придется считаться всем! И вам в первую очередь!

— Ладно, реальность. Мы тоже видели содержимое гроба. И конскую кость от человеческой отличить можем. Не потому, что мы видели много конских костей. А потому, что видели много человеческих костей. Слишком много, господин Янсен.

— Вы тоже будете молчать.

— Вы уверены?

— Да. Сейчас вы поговорите с одним человеком. Он вам все объяснит.

Янсен достал мобильник и начал набирать номер. Но в это время на экране телевизора над стойкой бара появилась знакомая башня таллинского телецентра, панорама Таллина и площадь перед гостиницей «Виру» с небольшой, но очень энергичной толпой. Над толпой колыхались плакаты «Нет фашизму!», «No passaran!» и «Да здравствует СССР!»

— Минутку, — сказал я и подошел к стойке. Янсен неохотно последовал за мной.

— Wiederholen?[9] — оживился бармен.

— Nein, — ответил Янсен. — Machen ein Ton etwas laute, bitte.[10]

Бармен прибавил громкость. Стал слышен гул толпы, выкрики и скороговорка немецкого репортера.

— Что это такое? — спросил я.

— Акция протеста. Они проводятся по призыву Объединенной народной партии Эстонии, — сухо прокомментировал Янсен.

В кадре появились человек двадцать других пикетчиков с плакатами «Эстония для эстонцев!» и «Русские оккупанты, убирайтесь в Россию!» В толпе мелькали бритые головы и черные кожаные косухи скинхедов с фашистской свастикой на нарукавных повязках.

Стычка. Стремительное взаимное мордобитие. Полиция.

Какой-то вальяжный валуй с явно русской и очень недовольной физиономией.

— Это посол России в Эстонии, — объяснил Янсен. — Министерство иностранных дел России направило правительству Эстонии ноту протеста против решения о торжественном перезахоронении останков Альфонса Ребане.

— И решение немедленно отменили?

— МИД Эстонии отклонил ноту как попытку вмешательства во внутренние дела суверенного государства.

— Умыли, значит, Россию? Поставили на место?

Посла на экране сменил странный тип с встрепанными седыми волосами и горящими глазами. Он что-то яростно говорил в микрофон, брызгая слюной.

— А это еще кто?

— Председатель Национально-патриотического союза. Наш лидер.

— Интересный у вас лидер. Похож на городского сумасшедшего. Он что, закладывает?

Янсен нахмурился, но ответил:

— Он провел в советских лагерях за свои убеждения двенадцать лет. Это подорвало его здоровье.

— О чем он говорит?

— О том, что мы никому не позволим учить нас, как жить и действовать в нашей собственной стране. И мы действительно этого никому не позволим!

— Смелый вы, эстонцы, народ, — сказал я. — Маленький, но очень гордый. Ну-ну.

Мы вернулись за столик. Янсен набрал номер, сказал в трубку:

— Это Янсен. Со мной Пастухов. Поговорите с ним.

Объяснил, передавая мне телефон:

— Таллин. Второй секретарь посольства России. Вы его знаете.

— Господин Пастухов, я в курсе всего, — раздался в трубке недовольный мужской голос. — Слушайте меня внимательно. То, что вам скажет господин Янсен, есть наша согласованная позиция. Вам приказано выполнять все его указания.

— И кто же мне это приказал? — спросил я.

— Тот, кто имеет на это право.

До чего же я люблю, когда со мной так разговаривают.

— Вы поняли меня, господин Пастухов?

— Нет. Я не знаю, кто имеет право отдавать мне приказы.

— А вы подумайте, — посоветовали из Таллина.

— Президент Ельцин, — предположил я. — Правильно?

— При чем тут президент Ельцин? — удивились в Таллине.

— Да я и сам думаю. Пожалуй что ни при чем. Он может издавать указы. И приказы государственным служащим. А я не государственный служащий. Я всего лишь мелкий предприниматель, рядовой налогоплательщик. Еще приказ может отдать работодатель наемному работнику. Которому он платит зарплату. Содержит. Но и этот вариант не проходит. В сущности, это я содержу президента, а не он меня.

— Не валяйте дурака! — повысили на меня голос из Таллина. — Вы прекрасно знаете, кто может отдавать вам приказы!

— Вам бы все-таки лучше его назвать.

— Я не сделаю этого. И вы знаете почему.

Янсен со вкусом прихлебывал джин с тоником, гонял по столу тяжелый стакан и смотрел на меня с нескрываемым любопытством. Как на диковинную козявку.

До чего же я люблю, когда на меня так смотрят.

— Ладно, — сказал я. — Так мы ни к чему не придем. Назовите свою фамилию и должность.

— В этом нет необходимости. Вы знаете меня. Мы с вами имели беседу несколько дней назад.

— В Аугсбурге сейчас половина второго ночи. В Таллине — половина первого. Что вы делаете в посольстве в это время?

— Я ждал этого звонка.

— Опишите себя.

— Не понимаю. Зачем?

— Вы не хотите назваться. А я сомневаюсь, что вы тот человек, которого я знаю.

В голосе моего собеседника появилась некоторая растерянность.

— Ну, рост метр семьдесят шесть. Телосложение среднее. Особых примет нет.

— Вы меня описываете или себя?

— Господин Пастухов, вам двадцать девять лет, а мне сорок два!

— Цвет волос?

— Темные. Немного седые.

— Мешки под глазами есть?

— У кого?

— У вас.

— Да, есть.

— Цвет лица желтоватый? Как газета, которая полежала на солнце?

— Господин Пастухов, что это вы себе позволяете? — возмутился Таллин.

— Ничего лишнего. Я всего лишь хотел убедиться, что вы — это вы.

— Убедились?

— Да. Это я понял. Не понял другого. С каких пор секретарь российского посольства выполняет указания Национально-патриотического союза Эстонии?

— Послушайте, Пастухов. Вы не в том положении, чтобы так разговаривать. Поэтому не выкаблучивайтесь и делайте что сказано. Все объяснения вы получите в Таллине.

— Если я вернусь в Таллин.

— Вы вернетесь. Передайте трубку господину Янсену.

После короткого разговора на эстонском Янсен убрал мобильник.

— Ну? — спросил я. — Так в каком же я положении?