Иван Ефремов - Антология

• Название: Антология
• Автор: Иван Ефремов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1973

Библиотека современной фантастики. Том 25.

Содержание:

Время зрелости (предисловие). М.Емцев … 5

Иван Ефремов.Олгой-хорхой… 11

Кобо Абэ.Детская. Перевод с японского В.Гривнина … 27

Рей Брэдбери.Человек в воздухе. Перевод с английского З.Бобырь … 42

Станислав Лем.Альфред Целлерман «Группенфюрер Луи XVI». Перевод с польского Е.Вайсброта … 48

Артур Кларк.Колыбель на орбите. Перевод с английского Н.Елисеева … 62

Джон Уиндем.Поиски наугад. Перевод с английского Ю.Кривцова … 67

Колесо. Перевод с английского Л.Киселева … 105

Аркадий Стругацкий, Борис Стругацкий.Пикник на обочине (отрывок из повести)… 112

Айзек Азимов.Некролог. Перевод с английского Е.Цветова … 152

Молодость. Перевод с английского Н.Щербиновской … 171

Курт Воннегут-мл.Эффект Барнхауза. Перевод с английского М.Ковалевой … 199

Эпикак. Перевод с английского М. Ковалевой … 213

Пьер Буль.Когда не вышло у змея. Перевод с французского М.Таймановой … 222

Роберт Шекли.Планета по смете. Перевод с английского С.Васильевой … 246

Клиффорд Саймак.Театр теней. Перевод с английского С.Васильевой … 260

Владимир Савченко.Испытание истиной… 302

Альфред Бестер.Ночная ваза с цветочным бордюром. Перевод с английского Е. Коротковой … 338

Гарри Гаррисон.Абсолютное оружие. Перевод с английского А.Чапковского … 384

Если. Перевод с английского А.Чапковского … 386

Библиография Библиотеки современной фантастики… 392

---

Но смысл тут ровно ничего не значил. Важно было то, что я сделал открытие. Совершенно случайно я открыл основной принцип искусства рекламы и умения подать товар лицом. Я изобрел новую остроумную систему взаимоотношений с заказчиками, сулившую огромные возможности. А именно: доктрину научного детерминизма. Впервые я испытал эту систему, когда выстроил Землю, - вот почему эта планета навсегда врезалась мне в память.

Однажды ко мне явился высокий бородатый старик с пронизывающим взглядом и заказал планету. (Так началась история вашей планеты, Кэрмоди.) Ну, с работой я управился быстро - кажется, дней за шесть - и думал, что на этом все закончится. То была очередная ординарная планета, которая строилась по заранее утвержденной смете, и, признаюсь, кое в чем я подхалтурил. Но вы бы послушали, как разнылся новый владелец - можно было подумать, что я украл у него последнюю корку хлеба.

«Почему так много бурь и ураганов?» - допытывался он. «Это входит в систему циркуляции воздуха», - объяснил я ему.

На самом же деле я просто забыл поставить противоперегрузочный клапан.

«Три четверти поверхности планеты покрыты водой! - не унимался он. - А я ведь ясно указал, что соотношение суши и воды должно быть четыре к одному!» - «У нас не было возможности выполнить это условие!» - отрезал я.

Я потерял бумажку с его дурацкими указаниями - больше мне делать нечего, как вникать в детали этих нелепых проектов мелких планет!

«А те жалкие клочки суши, которые мне достались, вы почти сплошь покрыли пустынями, болотами, джунглями и горами». «Это живописно», - заметил я. «Плевать я хотел на живописность! - загремел тот тип. - О конечно, один океан, дюжина озер, две реки, один-два горных хребта - это прелестно. Украшает планету, благотворно действует на психику жителей. А вы мне что подсунули? Какие-то ошметки!» - «На то есть причина», - сказал я.

Между нами говоря, мы не получили бы с этой работы никакой прибыли, если б не поставили на планете реставрированные горы, не использовали две пустыни, которые я по дешевке приобрел на свалке у межпланетного старьевщика Урии, и не заполнили пустоты реками и океанами. Но ему я это объяснять не собирался.

«Причина! - взвизгнул он. - А что я скажу своему народу? Я ведь поселю на этой планете целую расу, а то даже две или три. И это будут люди, созданные по моему образу и подобию, а ни для кого не секрет, что люди привередливы точь-в-точь как я сам. Так, спрашивается, что я им скажу?»

Я- то знал, на что он мог бы сослаться, но мне не хотелось затевать с ним скандал, поэтому я сделал вид, будто размышляю над этой проблемой. И, представьте себе, я действительно призадумался. И меня осенила великолепная идея, перед которой померкли все остальные.

«Вам нужно внушить им одну простую истину, - произнес я. - Скажите им, что, с точки зрения науки, если что-то существует, значит оно должно существовать». - «Как, как?» - встрепенулся он. «Это детерминизм, - пояснил я, тут же с ходу придумав это название. - Суть его довольно проста, хотя некоторые нюансы доступны лишь избранным. Начнем с того, что форма вытекает из функции; отсюда один только факт существования вашей планеты говорит за то, что она не может быть иной, чем она есть. Далее - мы исходим из того что наука неизменна; следовательно, все, что подвержено изменениям, не есть наука. И наконец, последнее: все подчиняется определенным законам. В этих законах, правда, не всегда разберешься, но можете не сомневаться, что они существуют. Поэтому вместо того, чтобы спрашивать: «Почему вот это, а не то?» , - каждый должен интересоваться только тем, «как то или это функционирует» .

Ну и вопросы он мне потом задавал - только держись; старикан умел ворочать мозгами. Но ни черта не смыслил в технике - его специальностью были этика, мораль, религия и тому подобные нематериальные фигли-мигли. Естественно, что ему не удалось как следует обосновать свои возражения. А как большой любитель всяких абстракций, он то и дело возвращался к одному: «Существующее - это то, что должно существовать . Хм-м, очень занимательная формула и не без некоторого налета стоицизма. Я включу кое-какие из этих откровений в те уроки, которые собираюсь преподать своему народу… Но ответьте мне на такой вопрос: как согласовать этот фатализм науки со свободой воли, которой я хочу наделить людей?»

Вот тут старый хитрец чуть было не поймал меня. Я улыбнулся и кашлянул, чтобы выиграть время, после чего воскликнул: «Так ведь ответ совершенно ясен!»

Это всегда выручает, когда тебя припрут к стенке.

«Вполне возможно, - сказал он. - Но мне он неизвестен». - «Послушайте, - сказал я, - а разве эта самая свобода воли, которую вы намерены дать своему народу, не является разновидностью фатализма?» - «Пожалуй, ее можно было бы отнести к этой категории. Но различие…» - «И кроме того, поспешно перебил я его, с каких это пор свобода воли и фатализм несовместимы?» - «На мой взгляд, они, безусловно, несовместимы», - заявил он. «Только потому, что вы не понимаете сущности науки, - отрезал я, ловко проделав под самым его крючковатым носом старый фокус с переменой темы. - Видите ли, мой дорогой сэр, один из основных законов науки заключается в том, что всему сопутствует случайность. А случайность, как вы, несомненно, знаете, - это математический эквивалент свободы воли». - «Ваши идеи весьма противоречивы», - заметил он. «Так и должно быть, - сказал я. - Наличие противоречий - тоже один из основных законов вселенной. Противоречия порождают борьбу, отсутствие которой привело бы ко всеобщей энтропии. Поэтому не было бы ни одной планеты и ни одной вселенной, если бы в каждом предмете, в каждом явлении не крылись, казалось бы, непримиримые противоречия». - «Казалось бы?» - быстро переспросил он. «Вот именно, - ответил я. - Деле в том, что противоречиями, которые мы условно можем определить как присущую всем предметам совокупность парных противоположностей, вопрос далеко не исчерпывается. Например, возьмем какую-нибудь одну изолированную тенденцию. Что получится, если ее развить до конца?» - «Понятия не имею, - признался старик. - Недостаточная теоретическая подготовка к такого рода дискуссиям…» - «Получится то, - прервал я его, - что эта тенденция превратится в свою противоположность ». - «В самом деле?» изумился он.

Эти спецы по религии неподражаемы, когда пытаются разобраться в научных проблемах.

«Да, - сказал я. - У меня в лаборатории имеются доказательства. Впрочем, их демонстрация несколько утомительна…» - «Нет-нет, я верю вам на слово, - сказал старик. - К тому же мы ведь заключили с вами соглашение».

Он всегда вместо слова «контракт» употреблял слово «соглашение». Оно значило то же самое, но было благозвучнее.

«Парные противоположности, - задумчиво проговорил он. Детерминизм. Предметы, которые превращаются в свою противоположность. Боюсь, что все это довольно сложно». - «Но зато как эстетично, - заметил я. - Однако я не развил до конца тему о превращении крайностей в свою противоположность». - «Охотно выслушаю вас», - сказал он. «Благодарю. Итак, мы остановились на энтропии, суть которой в том, что все предметы постоянно пребывают в движении, если только этому не препятствует какое-нибудь воздействие извне. (А иногда, насколько я могу судить по собственному опыту, даже при наличии такого у внешнего воздействия.) Но это движение предмета направлено в сторону превращения его в его противоположность. А если подобное происходит с одним предметом, значит, то же самое происходит со всеми остальными, ибо наука последовательна. Теперь вам ясна картина? Все эти противоположности только и делают, что, словно взбесившись, превращаются в собственные противоположности. На более высоком уровне этим занимаются противоположности, уже объединенные в группы. Чем выше уровень, тем все сложнее. Пока понятно?» - «Вроде бы да», - ответил он.

«Чудненько. А теперь, разумеется, возникает вопрос, все ли на этом кончается? Я имею в виду вся ли программа исчерпывается этой эквилибристикой противоположностей, выворачивающихся наизнанку и с изнанки обратно на лицо? В том-то и изюминка, что нет! Нет, сэр, эти противоположности, которые кувыркаются, как дрессированные тюлени, - только внешнее проявление того, что происходит в действительности. Потому что… - Тут я сделал паузу и низким трубным голосом произнес: - Потому что за всеми столкновениями и неупорядоченностью мира, доступного чувственному восприятию, стоит высший разум. Этот разум, сэр, проникает сквозь иллюзорность реальных предметов в более глубокие процессы вселенной, которые пребывают в состоянии неописуемо прекрасной и величественной гармонии». - «Каким образом предмет может быть одновременно и реальным и иллюзорным?» - метнул он в меня вопрос. «Увы, не мне знать, как на это ответить, сказал я. - Я ведь всего-навсего скромный труженик науки, и мой удел - наблюдать и действовать в соответствии с тем, что вижу. Однако можно предположить, что это объясняется какой-нибудь причиной этического порядка».