Константин Бадигин - Секрет государственной важности

• Название: Секрет государственной важности
• Автор: Константин Бадигин
• Жанр: Морские приключения
• Год: 1974

Повесть «Секрет государственной важности» — о последних днях власти интервентов и белогвардейцев на Дальнем Востоке в годы гражданской войны, о мужестве и героизме приморцев в борьбе с врагами.

К. С. Бадигин — капитан дальнего плавания, один из известных советских исследователей Арктики. Он был руководителем знаменитого дрейфа ледокольного парохода «Георгий Седов» через Северный Ледовитый океан, продолжавшегося 812 дней. Участникам легендарного дрейфа за выполнение научных исследований и проявленное при этом мужество было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Это звание присвоено и К. С. Бадигину.

К. С. Бадигин — автор ряда научных книг, а также художественных исторических повестей для детей и молодежи.

---

Сегодня воскресный день, и возле домов топчутся подвыпившие рабочие. Кучками прогуливаются парни и девушки. Один, в ярко-синей рубахе и суконном картузе, залихватски бренчит на балалайке. Он вертит ее и так и сяк, наигрывает что-то задорно-веселое.

Поодаль стоят орочи с бронзовыми лицами, в короткополых войлочных шляпах. На женщинах много серебряных украшений: кольца, серьги, браслеты — изделия орочских мастеров. Корейцы в белых куртках с широкими рукавами и белых ватных штанах. Вот один из них с равнодушным видом проехал верхом на черной корове.

Пахнуло вкусным дымком; на пороге одного из домов курился самовар. Девочка с рыжей косичкой и алым бантом бросала в трубу сухие сосновые шишки.

Как знаком Феде этот запах…

В детстве, возле одного из таких домиков (сейчас его нет, сгорел), он тоже подкладывал в самовар смолистые шишки.

Таня привела Великанова к себе, открыла дверь дома ключом, хранившимся с левой стороны над притолокой. Много раз Федя бывал в этих небольших комнатах.

На стенах — те же картины, труд местного художника-самоучки. На всех — морские виды. Одна из картин, с длинной надписью: «Гибель парохода Добровольного флота „Владивосток“ на камнях у Императорской гавани», навсегда запомнилась Великанову… Вот стол, за которым он и Таня учили уроки…

— Ты побудь здесь, а я в поселок, — сказала девушка и убежала.

Когда затихли ее шаги, Великанов стал размышлять, как, собственно, все отлично получилось. Сняли пароход с мели, а главное, удалось вырваться из офицерских лап. С одной стороны, подумаешь — как будто счастливая случайность, а на самом деле? Вот Никитин исправил машину. Легко было ему? Случайная удача? Конечно, нет. Фланец необходимо было исправить, пароход не должен был вернуться к белякам, — вот Виктор и напряг все силы, пустил машину в ход. А Потапенко? Да, он очень помог нам, помогли его знания и опыт. Но есть еще одна сила, продолжались раздумья Великанова. Стихия. Вот тут ничего не скажешь. Туман был, а мог и не быть, — тогда как? Да, было бы хуже, много хуже. Ну придумали бы что-нибудь, уж наверняка придумали бы… Потапенко рассказывал, у них на сторожевике матросы едва терпят офицеров, всем надоели издевательства, все ждут не дождутся Советскую власть. Юноша вспомнил Дмитрия Часовитина, моряка Сибирской флотилии. Из многих владивостокских комсомольцев он выбрал его, Федю, когда искали человека на «Синий тюлень»… Бегут, бегут мысли… Японцы… Пользуясь нашей бедой, хозяйничают тут… Как Арсеньев рассказывал о повадках орочей-охотников, настоящий охотник никогда не выстрелит в спящего зверя, он сначала разбудит его. «Как амба», — говорят орочи. Перед тем как броситься на врага, тигр предупреждает его рычанием. Благородный зверь. Перед мысленным взором Феди возник герб Владивостока: золотой тигр взбирается на серебряную гору. А японцы? Разве они предупредили уссурийского тигра?..

Прошел час. Федя начал беспокоиться. И не напрасно. Когда Таня вернулась, она не вошла, а влетела в домик, смятенная, задыхающаяся.

— Танюша, что с тобой? — бросился к ней Великанов.

Вот что рассказала девушка. Она нашла друзей, узнала, что отец ушел с партизанами к устью речки, за мысом Прозрачным. Про карателей они слышали и решили принять меры безопасности. Когда Таня возвращалась домой, на улице к ней пристали парни. Заводилами были сыновья лесопромышленника Федоркина и лавочника Трегубова.

— Когда я вырвалась и побежала, — всхлипнула Таня, — Трегубов крикнул: «Ищи попа, партизанская девка, исповедуйся, повесим!» А в прошлом году оба в женихи набивались… Вечером в поселке ждут офицера с тремя солдатами, они в лесу скрывались. Все видели, что пришел пароход. Думают, с карателями, поэтому осмелели. Надо скорей, Федя, на «Синий тюлень» — и к нашим. Мыс Прозрачный недалеко.

У Феди сжимались кулаки, когда он слушал девушку, он готов был сорваться и бежать, чтобы расправиться с ее обидчиками. Но Таня права: если местные беляки задумают наведаться на пароход, это может окончиться очень плохо.

— Проберемся к шлюпке с другой стороны, «женихи» твои нас не заметят.

Девушка согласилась.

Великанов вынул наган и щелкнул барабаном. Они закрыли дом, спрятали на прежнее место ключ и побежали кружным путем, через кустарник, к берегу. Запыхавшись, остановились у больших камней.

Шлюпки не было.

— Это они увели, — едва слышно прошептала Таня, — Трегубов и Федоркин.

Федя со вздохом посмотрел на море. Вот он, «Синий тюлень», дремлет себе на якоре. Тонкая струйка дыма медленно выползала из высокой трубы и растворялась в небе.

Как же до тебя добраться? Кричать? Не услышат. Раздеться и вплавь? Но как быть с Таней? Федя знал, что девушка плавает плоховато, да и вода студеная, не для купания. Оставить ее одну в поселке? Нет, и этого сделать он не мог. Остервенелые купчики могут исполнить свои угрозы, особенно если тот офицер-беляк из леса появится. Недаром Федор Степанович переселил дочь в бухту Безымянную… Так как же быть?.. Мозг человеческий — великая штука, он все может решить и придумать, но иной раз просит спокойствия, тишины, просто времени. А его-то у них как раз в обрез… Минуты шли, а Великанов ничего не мог придумать.

На гладь бухты из-за мыса вывернула большая орочская лодка — унимагда. Два человека, на носу и на корме, дружно опускали в воду короткие широколопастные весла…

— Эй, эй! — не раздумывая, закричал Федя, размахивая руками. — Сюда-а!

Лодка повернула к берегу. Она уже подходила, когда с пригорка на берег побежали какие-то люди.

Федя подхватил Таню на руки и пошел навстречу лодке. Дно здесь было отмелое. Ороч, сидевший на носу, помог принять девушку. Едва не перевернув лодку, взобрался Федя. Уннмагда стрелой помчалась к пароходу.

— Твоя отец лесник Степан? — спросил Таню старший ороч. — Шибко хороший человек Степан, много наши люди помогай.

С берега треснули револьверные выстрелы. Это Федоркин. Но лодка была уже далеко.

Лица орочей, как всегда, были невозмутимы. Они покуривали трубки, словно и не слыхали выстрелов.

— Трегубов сердитый сегодня, — сказал старший ороч, — мука не давай, масла не давай, ничего не давай…

— Почему? — спросил Федя.

— Соболей проси, — ответил ороч и, придержав весло, вытер пот с лица рукавом рубашки. — В долгдавай не хочу. Шибко сердитый Трегубов.

Когда унимагда подошла к знакомому, поцарапанному и помятому борту «Синего тюленя». Великанов и Таня вместе со своими спасителями поднялись на палубу. Орочей пригласили в кают-компанию пообедать.

Илья Бизанка, старший ороч, поочередно протянул всем руку:

— Здравствуй. Спасибо. — Посмотрев на аппетитно пахнущий суп, добавил: — Наша шибко хочу кушай.

На прощание друзья решили подарить таежным следопытам муки, сахара, масла. В пароходных кладовых нашелся и табак, и плиточный чай.

Орочи были очень рады.

Унимагду нагрузили продуктами чуть не до краев.

— Через два солнца наша реку Безымянку иди, — сказал старший ороч уже с веслом в руках. — Рыба надо лови. Приходи после чай пить. Наша солдат не боиси…

«Синий тюлень», набирая скорость, шел к мысу Прозрачному.

Глава девятнадцатая ПАРОХОД ВОЗВРАЩАЕТСЯ, НО…

Ночной ветер вдосталь нагнал морского тумана. Серая кисея плотно окутала бухты, прибрежные скалы, кустарник и край отступившего от берега леса. На реке туман был реже. У высокой черной скалы, похожей на покосившуюся крепостную башню, река врывалась на плоский камень, лежавший поперек русла, и круто скатывалась вниз. За порожком она сердито бурлила и пенистыми потоками разливалась между валунов.

Но шум водопада заглушали иные, необычные звуки. Сотни крупных лососей взлетали в воздух и шумно шлепались обратно в воду. Казалось, река закипела: она пенилась, выбрасывала веером брызги.

Сгибая тело в дугу и ударяя хвостом о поверхность воды, лосось легко берет препятствия в два человеческих роста. Можно было подумать, что рыба увлечена забавной игрой: кто выше и дальше прыгнет.

На самом деле было иное. Лосось шел на нерест, порожек преграждал путь — надо пройти через него, идти дальше и дальше, пока в спокойном прозрачном ручейке не найдется удобное место. В песчаном дне самка выроет ямку и отложит икру.

Но доберутся туда только самые сильные и удачливые. Над рекой слышатся хищные, похожие на мяуканье вскрики чаек, воронье карканье.

Туман скрывал многое из тяжелой борьбы за жизнь, за продление рода, приглушал звуки могучего действия природы… Лосось возвращался в места своего рождения.

На оглаженном речными струями камне стояли два человека в синих шерстяных фуфайках и японских резиновых сапогах. Один высокий и худой, другой высокий и толстый.

— Говорил, валом пойдет рыба, — не отрывая глаз от удивительной картины, с волнением произнес худой. — Нерпа вчера гуляла, воронье слеталось — верный признак.