Иван Гончаров - Том седьмой: Очерки, повести, воспоминания

• Название: Том седьмой: Очерки, повести, воспоминания
• Автор: Иван Гончаров
• Жанр: Классическая проза

---

«Что делать?» – роман глубоко новаторский и по содержанию и по форме, в то время как произведение Эркмана-Шатриана, освещающее новую тему и новых героев, по форме не является новаторским. Потому и спор о том, является ли художественным «тенденциозное» произведение, Гончаров первоначально строил на обсуждении романа Чернышевского.

В печати Гончаров никогда не высказывался об этом романе. Однако известна оценка «Что делать?», данная им в цензорском отзыве на журнал «Современник» за 1863 г. «…Появление такого романа, как «Что делать?» Чернышевского, – писал там Гончаров, – нанесло сильный удар, даже в глазах его почитателей, не только самому автору, но и «Современнику», где он был одно время главным распорядителем, обнаружив нелепость его тенденций и шаткость начал, на которых он строил и свои ученые теории, и призрачное здание какого-то нового порядка в условиях и способах общественной жизни. Общественное мнение и литература с тех пор недоверчиво и с пренебрежением относятся к авторитету этого писателя: то же самое, конечно, ожидает и других деятелей, если они не откажутся от крайностей обличительного и отрицательного направлений» («Звезда», 1926, № 5, стр. 192).

Почти двумя годами позже, в декабре 1865 г., в цензурном отзыве на статью Писарева, посвященную «Что делать?», Гончаров вообще уклонился от оценки романа.

Подготавливая «Литературный вечер» к печати, Гончаров независимо502 от своего желания должен был снять все упоминания о романе Чернышевского, так как в 1880 г. их все равно не пропустила бы цензура.

Черновая рукопись «Литературного вечера» дает основание утверждать, что мнение о «Что делать?», высказанное в цензурном отзыве 1864 г. и тогда в какой-то мере вынужденное, в полной мере не совпадало с оценкой этого романа Гончаровым в конце 70-х годов. Совершенно изменился и тон, резкость которого в отзыве обусловливалась прежде всего целенаправленностью этого документа. В «Литературном вечере» не только нет «пренебрежения» к авторитету Чернышевского, как в цензурном отзыве, в нем чувствуется уважение к автору и его роману, хотя последний и не признается произведением искусства:

«- …Здесь назвали «Что делать?» – книгу, которая всего менее подходит под ваше определение романа…

Он обратился к Крякову.

– Пожалуй, не роман, но это великое произведение ума!.. – глухо сказал Кряков.

– Пусть великое произведение, но не искусства же! – заметил профессор.

– Пора бы эти школьные перегородки уничтожить! – говорилКряков.

– Вы сейчас, – продолжал профессор, – на вопрос Дмитрия Ивановича «что такое роман» сказали, что роман должен быть художественным произведением, или его вовсе не должно быть…

– Знаю, знаю: что вы мне тычете моими словами в глаза! – перебил Кряков, боясь, что его уличат опять романом «Что делать?».

Дальнейший текст рукописи совпадает с печатным (стр. 149), в приведенном же отрывке вместо романа «Что делать?» в первом случае названа «История одного крестьянина», второе упоминание вообще снято. В рукописи, когда Кряков не соглашается признать обсуждаемое сочинение Бебикова романом, студент действительно «уличает» его романом Чернышевского: «А помнишь, как ты восхищался романом «Что делать?» – а ведь он… – вдруг сказал студент и не кончил. Реплика произвела эффект. ‹Кто с удовольствием, кто с иронией смотрел на Крякова›».

Там, где речь идет о том, согласится ли редактор опубликовать в своем журнале прослушанный роман (стр. 160), Кряков обещает в случае напечатания выступить с резкой критикой:

«- Да я отделаю его! что же: разве можно спускать!

– Но ведь такой критики, как ваша, не выдержит ни одно503 произведение и ни в какой литературе, – сказал Чешнев. – Вы вон хвалите роман «Что делать?»: но разве он подлежит критике как роман?

– Оставьте в покое эту книгу: она – протест, противуположный протесту вашего автора! Там затронуты великие идеи нового будущего порядка вещей: перед этим все должно склониться. Роман здесь ничего не значит.

– Qu’est се que c’est que се livre: tu a lu?1 – спросил Сухов Уранова.

Тот покачал отрицательно головой.

– C’est une horreur2, – сказал один из гостей, – за нее сослали автора в Сибирь, и, кажется, прежде высекли. Он потом бежал в Америку на купеческом судне, а оттуда в Англию – хотел поднять Польшу, даже пробовал вовлечь Швецию.

Все с изумлением слушали этот рассказ.

– Вот это бы и описать: вот и был бы роман!

– Вот Одиссея-то, – заметил один господин.

Студент расхохотался.

– Это вы смешали Бакунина с Чернышевским, – сказал он, и даже Крякову стало смешно.

– Какой осел этот господин! – сказал он тихо студенту.

– А вы читали эту книгу, этот horreur? – ‹дерзко› спросил ‹Кряков› он.

– Боже сохрани, – мне говорили, что она прескучная: какие-то социальные идеи.

– У меня есть – я вам принесу… хотите? – сказал студент Уранову.

– Не смей! – шепнул ему Кряков, – или я знать тебя не хочу.

– Бог с тобой! – заявил тот, – а ты где взял? Смотри, я тебя тоже высеку, – сказал Уранов со страхом.

– Я упомянул об этой заповедной книге, – начал опять Чешнев, – (которую, впрочем, признаюсь, не мог одолеть) только потому, что у автора достало смелости выдать этот памфлет за роман – и младшая незрелая часть публики приняла ее не за художественное изображение жизни, конечно, которое вы поставили условием романа, а за другое. Почему же вы не хотите позволить другому назвать романом произведение с сильными задатками таланта, увлекающее читателя и изображающее целый круг жизни с картинами нравов, страстей, своеобразного движения».504 Фантастическая биография автора «Что делать?», приводимая здесь, действительно является смешением событий жизни Чернышевского и Бакунина. Великий революционер-демократ Н. Г. Чернышевский был арестован летом 1862 г., за полгода до начала работы над романом. Утверждение, что Чернышевского «прежде высекли», может быть, является своеобразным преломлением факта гражданской казни, которая состоялась 31 мая 1863 г. перед отправкой его в Сибирь.

Побег из Сибири через Японию и Америку был совершен в 1861 г. революционером-анархистом М. А. Бакуниным. Бакунин действительно принимал деятельное участие в ряде европейских восстаний: пражском восстании 1848 г., дрезденском 1849 г., затем, после бегства из Сибири, – польском восстании 1863 г., испанском 1873 г. и итальянском 1874 г.

Вынужденно признав громадный успех «Что делать?», Чешнев отказывается видеть в нем художественное воспроизведение жизни. Он объясняет любовь и уважение к этому роману революционной молодежи, или, как он ее называет, «незрелой части публики» – «другим», то есть революционной направленностью романа. Для Крякова же содержание «Что делать?» так значительно, что поглощает собой все другие стороны, в том числе и вопрос о жанровом определении. Сам же Гончаров, убедительно показавший, что великосветский роман нет оснований считать произведением искусства, не ответил прямо на тот же вопрос в отношении «Что делать?». Однако известно, что отдельные моменты эстетики Чернышевского, – наличие тенденции, утверждаемой не только художественными образами, но и публицистическими рассуждениями, своеобразная новаторская форма романа Чернышевского, его публицистичность, образы «новых людей» – прямо противостояли эстетическим воззрениям Гончарова. То обстоятельство, что даже Кряков соглашается с теми, кто не считает роман Чернышевского отвечающим традиционному определению этого жанра, также подтверждает, что Гончаров и в конце 70-х годов, как и в 1872 г. (письмо к Писемскому от 4 декабря 1872 г.), не считал «Что делать?» художественным произведением.

Однако общая оценка романа автором ничего общего не имеет с мнениями аристократических гостей Уранова, сильно отличается от его собственного цензурного отзыва и резко запальчивой характеристики «Что делать?» в названном выше письме к Писемскому. Не сочувствуя революционной направленности романа, ставшего программой жизни и деятельности передовой молодежи, не веря в плодотворность его влияния, Гончаров все же не мог не ощущать505 силу и значение «Что делать?» для русской жизни и для литературы. В том, как благоговейно говорит о романе Кряков, не чувствуется и намека на иронию автора. Даже Чешнев не отрицает значения «Что делать?», хотя и видит в романе не художественное произведение, а только «памфлет». Великосветская же публика, рассуждающая о произведении ей недоступном и враждебном, нарисована сатирически, ее невежество и ограниченность разоблачаются Гончаровым.

«Литературный вечер» был опубликован в годы революционной ситуации. Однако в нем не был поставлен ни один из назревших вопросов общественной жизни, и это вызвало разочарование прогрессивной печати, проявившееся даже в названиях статей: «Эпидемия легкомыслия» («Русское богатство», 1880, № 2) или «Литературная панихида» («Живописное обозрение», 1881, № 17).