Уильям Теккерей - Кольцо и роза, или История принца Обалду и принца Перекориля

• Название: Кольцо и роза, или История принца Обалду и принца Перекориля
• Автор: Уильям Теккерей
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1970

Сатирическая сказка классика английской литературы XIX века. В ней равно достается и самодурам-тиранам, и их угодливым приближенным, и вообще всем ханжам, лицемерам, невеждам и глупцам, которых очень трудно исправить, но можно остро и зло высмеять, чтобы никому не захотелось следовать их примеру.

Мастерски выполненные карикатурные рисунки автора прекрасно дополняют текст.

---

— Ах вы, насмешник! Ведь он услышит!

— Ну и пусть, — отвечал Перекориль еще громче.

По счастью, король с королевой ничего не слыхали, ибо королева была туга на ухо, а супруг ее с такой жадностью накидывался на каждое кушанье и при этом так чавкал, что уже ничего другого не слышал. Откушав, их величества отправились подремать в кресле.

Тут-то Перекориль и начал шутить шутки над принцем Обалду: он потчевал его портвейном, хересом, мадерой, шампанским, марсалой, вишневкой и пивом, и все это Обалду пил стаканами. Однако, угощая гостя, Перекориль вынужден был и сам прикладываться к бутылке и, как ни грустно признаться, хватил лишнего, так что, когда молодые люди вернулись к дамам, они вели себя шумно и неучтиво и мололи всякий вздор; сейчас вы узнаете, мои милые, как дорого им стоила их опрометчивость!

Обалду вошел в комнату, уселся у фортепьяно, на котором аккомпанировала себе Анжелика, и стал фальшиво подпевать ей; он опрокинул кофе, принесенный лакеем, не к месту смеялся, говорил глупости и, наконец, уснул и оглушительно захрапел. Ну что за свинья! Однако и теперь, когда он валялся на розовом атласном диване, он по-прежнему казался Анжелике восхитительнейшим из смертных. Разумеется, это волшебная роза принца Обалду поразила Анжелику слепотой; впрочем, Анжелика не первая на свете приняла дурня за божество!

Перекориль, конечно, сел рядом со Спускунет, чье морщинистое лицо пленяло его все сильней и сильней. Он осыпал ее самыми неистовыми комплиментами. Подобный ангел еще не ступал по земле!.. Что? Старше его?.. А, пустяки!.. Он бы охотно на ней женился… Да-да, на ней и ни на ком другом…

То привычка, брат, плохая: Ставить подпись, не читая.

Выйти за наследного принца! То-то ведь удача! И хитрая бестия тут же достала лист бумаги и написала на нем:

«Сим подтверждаю, что я, Перекориль, единственный сын короля Пафлагонии Сейвио, обязуюсь взять в жены прелестную и добродетельную Барбару Гризельду, графиню Спускунет, вдову усопшего Дженкинса Спускунета, эсквайра».

— Что вы там пишете, прелестная Спусси? — осведомился Перекориль; он сидел развалясь на софе возле письменного стола.

— Всего лишь приказ вам на подпись, милый принц, о выдаче одеял и угля для бедняков — на дворе-то мороз! Видите, их величества уже спят, но вашего милостивого распоряжения будет достаточно.

И вот Перекориль, который, как прекрасно знала Спускунет, был добрейшей души человек, мигом подписал эту бумагу; а когда она попала в карман к графине, вы и представить себе не в силах, до чего та возгордилась. Она сейчас не уступила бы дорогу даже королеве, — ведь она будет женой самого что ни на есть законного властителя Пафлагонии! Она теперь не станет разговаривать с Разворолем, — экая скотина, отнял корону у ее милого жениха! А когда подали свечи и графиня Спускунет помогла раздеться королеве и принцессе, она удалилась к себе, взяла лист бумаги и, в предвкушении того дня, когда станет королевой, принялась выводить: «Гризельда Пафлагонская», «Барбара Regina»,[6] «Гризельда Барбара Паф. Reg.» и бог ее знает какие еще подписи.

А Бетсинда наша где? Чует сердце: быть беде!

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ, в которой Бетсинда подает грелку

Когда маленькая Бетсинда вошла к Спускунет, чтобы закрутить ей волосы в папильотки, та была в столь добром расположении духа, что, как ни странно, принялась ее хвалить.

— Ты мило причесала меня нынче, Бетсинда, — сказала она. — Я, помнится, обещала тебе что-нибудь подарить. Вот тебе пять ши… нет, вот тебе хорошенькое колечко, я его нашла… я его когда-то носила. — И она отдала Бетсинде найденное ею во дворе кольцо. Девушке оно пришлось как раз впору.

— Ну в точности то, что носила принцесса, — сказала она.

— Какой вздор! — ответила графиня. — Оно у меня сто лет. Подоткни-ка мне получше одеяло. А теперь, поскольку ночь очень холодная (за окном и впрямь валил снег), можешь пойти к милому Перекорилю и, как положено доброй служанке, согреть грелкой его постель. Потом можешь распороть мое зеленое шелковое платье, подновить к утру мой чепец, заштопать дыру на моем шелковом чулке и тогда уже идти спать, Бетсинда. Да смотри не забудь подать мне в пять утра чашку чая!

— Пожалуй, сударыня, надо бы согреть грелкой постели обоих принцев, заметила Бетсинда. Но в ответ она только услышала:

— Хр-р… пуф-пуф! Рр-р… брр… паф! — Спускунет спала мертвым сном.

Надо вам сказать, что опочивальня ее сиятельства находилась рядом с королевской, а по соседству от родителей спала принцесса. И вот душечка Бетсинда пошла за углем на кухню и набила им королевскую грелку.

Она и всегда-то была доброй, веселой, обходительной и пригожей, девицей, а в тот вечер была в ней, должно быть, особая прелесть, ибо все женщины в людской принялись всячески бранить ее и шпынять. Ключница назвала ее спесивой нахалкой; старшая служанка спросила, как ей не стыдно ходить в бантах да локонах — срам, и только! А кухарка (во дворце держали и повара и кухарку) сказала своей помощнице, что никак она в толк не возьмет — ну чего в ней особого, в этой кукле! Зато мужчины, все до одного — кучер, лакей Джон, паж Побегуль и Мусью, камердинер понтийского принца, — как увидели ее, так вскочили с места и закричали:

— Лопни мои глаза!

— О, господи!

— О, небеса!

— О, ciel![7]

— Что за красотка эта Бетсинда!

— Руки прочь! Ваши дерзости неуместны, сброд вы этакий! — восклицает Бетсинда и уходит прочь со своей грелкой.

Поднимаясь по лестнице, она слышала, как принцы гоняют шары в бильярдной, и сперва согрела постель Перекориля, а потом направилась в спальню гостя.

Едва она покончила со своим делом, как в комнату вошел Обалду и при виде ее завопил:

— О! А! У! Ах, какая красо-о-у-тка! Ангел! Розанчик! Бутончик! Ну позволь мне быть твоим обал… душечкой!.. Убежим, убежим в пустыню! В жизни я не видел газели, чьи темно-синие очи так радовали бы мой взор. О богиня красоты, не отринь мое чистое сердце! Оно преданней того, что бьется в груди солдата! Будь моей подругой, повелительницей Понтии! Мой король-отец согласится на наш брак. А что до этой рыжеволосой Анжелики, так мне на нее теперь наплевать!

Если час лихой придет, Жарче угля ревность жжет.

— Отойдите, ваше высочество, и, прошу вас, ложитесь спать! — говорила Бетсинда, не выпуская из рук грелки.

Но Обалду не унимался.

— Нет, никогда! — кричал он. — До той поры, пока не стану мужем прелестной скромницы, что во дворце здесь служит! Глаза твои сражают наповал — понтийский принц к ногам твоим упал.

И он продолжал в том же духе и был так нелеп и смешон, что Бетсинда, большая шутница, не удержалась и ткнула его грелкой, отчего он, разумеется, завопил уже совсем другим голосом: «О-о-о!!!»

Он поднял такой шум, что его услыхал Перекориль и выскочил из соседней комнаты узнать, в чем дело. Едва он увидел, что происходит, как в гневе кинулся на Обалду и с такой силой подбросил его ногой, что тот подлетел к потолку; он проделывал это до тех пор, пока у гостя не растрепались все кудри.

Бедняжка Бетсинда не знала, плакать ей или смеяться. Гостю, наверно, приходилось туго, и все же на него нельзя было смотреть без смеха. Когда Перекориль перестал его подбрасывать и он отошел в угол, потирая бока, что, по-вашему, сделал его противник? Упал на колени перед служанкой, схватил ее за руку и стал просить ее не отвергать его чувств и немедля выйти за него замуж. Представляете, каково было Бетсинде, которая боготворила Перекориля с тех самых пор, как впервые малюткой увидала его в дворцовом саду!

— О божественная Бетсинда! — говорит принц. — Как мог я пятнадцать лет жить с тобой бок о бок и не замечать твоей красоты! Ну какая женщина в Европе, в Азии, в Африке, в Америке и даже в Австралии, если б она была уже открыта, посмеет с тобой сравниться? Анжелика? Фи! Спускунет? Фу! Королева? Ха-ха! Ты моя королева, моя Анжелика, ведь ты и есть настоящий ангел.

— Что вы, принц, я всего лишь бедная служанка, — отвечает девушка, но лицо ее сияет от счастья.

— Разве не ты ходила за мной, когда я был болен и лежал всеми покинутый? — продолжает Перекориль. — Разве не эта нежная ручка оправляла мои подушки, приносила мне жареного цыпленка и желе?

— Что правда, то правда, милый принц, — соглашается Бетсинда. — А еще, ваше высочество, коли уж на то пошло, я пришила вашему высочеству пуговицы на сорочке, — сообщает бесхитростная девушка.

Не спастись от Купидона Даже тем, на ком корона.

Когда бедный Обалду, до смерти влюбленный в служанку, услышал это признание и увидел, сколь недвусмысленные взгляды бросает она на Перекориля, он зарыдал навзрыд, стал рвать на себе волосы и рвал их до тех пор, пока, точно паклей, не усыпал ими всю комнату.