Томас Шерри - Идеальная пара

• Название: Идеальная пара
• Автор: Томас Шерри
• Издательство: АСТ, АСТ Москва
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-17-054825-5, 978-5-9713-9405-1

По мнению лондонского света лорд и леди Тремейн – идеальная пара, Они предоставили друг другу полную свободу и живут в свое удовольствие.

Однако мало кому известно, что когда-то юная Джиджи обманом заполучила Камдена в мужья. Накануне свадьбы обман открылся, и оскорбленный супруг буквально на следующий же день после венчания покинул Джиджи. Десять лет они не желали и слышать друг о друге. Но теперь маркиз вернулся, более того, он мечтает о наследнике!

Леди Тремейн возмущена.

Удастся ли маркизу разжечь в ней былую страсть?..

---

– Хорошо, что не надо самому пачкать руки.

– Пачкать, руки – это как раз самое интересное. По своим чертежам я всегда строю сам. Что угодно могу смастерить. – Тремейн с улыбкой взглянул на жену, и сердце ее глухо застучало в груди. Что ни говори, а солнце определенно светило ярче, когда Камден улыбался. – Не желаешь стать первой англичанкой, которая прокатится по Роттен-роу в безлошадном экипаже?

Джиджи невольно усмехнулась.

– Да уж, ты действительно можешь смастерить что угодно. Я-то знаю твою тайну.

– Тайну? – удивился Камден.

– Платье Клаудии, в котором она появилась на своем первом балу.

– Ах, ты об этом… – Он рассмеялся. – Это не столько моя тайна, сколько Клаудии. Если память мне не изменяет, ей было ужасно стыдно, что бальные платья других девушек шил месье Уорт, а ее – кое-как соорудил брат.

– Не скромничай.

– И не собираюсь. Видишь ли, я не знал, как исхитриться, чтобы и вырез получился, как она просила, и лиф не сваливался вниз. Тогда я стащил у матери турнюр на металлическом каркасе, разобрал его на части и обмотал все декольте проволокой. Клаудия на балу ужасно нервничала, боялась, что платье покалечит либо ее, либо кого-то из поклонников.

– Она показывала мне его, когда приезжала в Англию в девяностом году, – сказала Джиджи. – Я отказывалась верить, что его сшил ты, пока она не поклялась здоровьем своих детей.

– Это был первый и последний раз, когда я замахнулся на высокую моду. – Тремейн снова рассмеялся. – Мне тогда было девятнадцать, и я считал, что мне все горы по плечу. Клаудия выплакала все глаза, потому что семейный бюджет не позволял купить новое платье для ее первого бала, и тогда я подумал: ну что здесь сложного? В конце концов, моделирование одежды – это ведь упрощенная механика, а я множество раз кроил и шил паруса для игрушечных кораблей.

– Клаудия говорила, что ты настоящий волшебник.

– Клаудия смотрит на мир сквозь розовые очки. Я впервые узнал, что такое паника, когда до бала оставалось два дня, а я никак не мог сообразить, каким образом десять ярдов материи драпируются под турнюром. Я зашел в тупик, и вся неэвклидова геометрия не могла мне помочь.

Джиджи вспомнила то платье, любовно переложенное папиросной бумагой. Оно до сих пор хранилось в бывшей комнате Клаудии в «Двенадцати колоннах». «У меня самый лучший брат на свете», – сказала в тот день Клаудия, более чем прозрачно намекнув, что Джиджи следовало, не откладывая надолго, приобрести билет на трансатлантический лайнер.

– Но в итоге-то все получилось как надо.

– Я и юбку обмотал проволокой.

Муж с женой расхохотались, и от смеха в уголках его глаз собрались морщинки – гусиные лапки, которых она прежде не замечала.

Отсмеявшись, Камден внимательно посмотрел на жену.

– А у тебя смех совсем не изменился. Помню, ты казалась мне не по годам искушенной и практичной, пока не начинала смеяться. Ты до сих пор смеешься, как маленькая девочка, которую щекочут, а она икает и захлебывается от хохота.

Что на это можно было ответить? Будь на месте Камдена любой другой, она бы расценила это если не как признание в любви, то уж, во всяком случае, как проявление нежности. Но как прикажете понимать такие слова, когда их сказал именно он?

Тремейн поспешил сменить тему:

– Да, пока не забыл… Я ведь так и не поблагодарил тебя за то, что ты не дала Кристоферу сбиться с пути.

За эти годы Кристофер несколько раз попадал в неприятные истории. Впрочем, ничего ужасного – никаких незаконнорожденных детей, огромных долгов или друзей-преступников. Но все же его родители хватались за голому и изводились от тревоги. После святоши Камдена и умницы Клаудии они плохо представляли, как справиться с более норовистым отпрыском. Поэтому, повинуясь долгу, в дело вмешалась Джиджи. Она помогала Кристоферу выпутаться из щекотливых ситуаций, не гладила его по головке, в отличие от мягкосердечных родителей, и безжалостно урезала ему месячное содержание, когда он того заслуживал.

– Не стоит благодарности. – Она пожала плечами. – Мне понравилось вправлять ему мозги.

– Кристофер жаловался на тебя. Он писал, что ты такая же злобная, как Горгоны, и в сто раз страшнее. Дескать, ты собиралась посадить его на корабль, отправить во Владивосток и бросить в порту без пенса в кармане. И грозилась разорить всех, кто посмеет одолжить ему денег, когда сажала его на хлеб и воду.

Сейчас Камден говорил с ласковой, улыбкой, и Джиджи чувствовала, что тепло, опасным микробом поразившее ее душу, в конце концов полыхнуло пожарищем безрассудства.

– Ты скучал по мне? – спросила она неожиданно.

Внезапно в вагоне воцарилась тишина, нарушаемая лишь низким гудением паровозного двигателя да перестуком стальных колес. Джиджи перевела взгляд в окно; она уже жалела, что задала этот вопрос.

Камден тоже посмотрел в окно. Долгое время он не произносил ни слова, и она уже почти убедила себя, что им обоим лучше сделать вид, будто никакого вопроса не было и в помине.

Но он все-таки ответил:

– Дело ведь было не в этом, верно?

Они подъехали к дому миссис Роуленд в третьем часу пополудни. Незадолго до их отъезда в Лондоне похолодало и зарядил дождь, но здесь, в Девоне, ласково светило солнышко, хотя дороги развезло и с листьев все еще капала вода.

Розы в полном цвету и ослепительно-белый коттедж с ярко-красной отделкой создавали премилую пасторальную картинку. Джиджи была почти уверена: увидев их вдвоем с Камденом, мать грохнется в обморок. Но видимо, Камден заранее отправил телеграмму – хотя в приветствиях миссис Роуленд проскальзывало некоторое любопытство, она отнюдь не остолбенела от изумления.

– У вас чудесный дом, – сказал маркиз, чмокнув миссис Роуленд в щеку. – А на фотографии, которую вы мне прислали, он совсем не так хорош.

– Видели бы вы Девон весной, – сказала Виктория. – В апреле полевые цветы просто бесподобны.

– Тогда я приеду в Девон в апреле, – пообещал он. – К тому времени я еще буду в Англии.

Джиджи, которая стояла у окна и смотрела в палисадник, усеянный после утреннего дождика лепестками цветов, спиной почувствовала взгляд матери. Собственно, Камден не сказал ничего особенного. У них был уговор на год, и этот год заканчивался только в будущем мае. Но она не представляла, как они выдержат в том же духе не то что одиннадцать месяцев, а даже одиннадцать недель.

На десять лет их отношения замерли в мертвой точке, потому что он предельно ясно дал понять: вдвоем им будет тесно даже на всем земном шаре. Вернувшись в Англию, он не просто проявлял враждебность, но еще и раздул ее до былых необъятных размеров. Но теперь вдруг все изменилось. Лед неприязни растаял, и они вступили на неведомую землю, где их ждали рискованные возможности – возможности, о которых Джиджи не смела и думать при свете дня, потому что такие: мысли вели прямиком к безумию.

– Буду ждать с нетерпением, – сказала миссис Роуленд. – Мы так редко вас видим!

– Разве я не засыпал вас приглашениями посетить город Нью-Йорк? – с улыбкой спросил Камден. – Но вы всегда находили предлог, чтобы отказаться.

– Как вы не понимаете, мой дорогой лорд Тремейн?.. – елейным голоском промолвила миссис Роуленд. – Не могла же я поехать в гости к человеку, который не разговаривает с моей дочерью.

Джиджи чуть не обернулась – так велико было ее изумление. Она бы никогда не подумала, что в этом вопросе мать будет на ее стороне. Ей всегда казалось: раз она сама считает себя кругом виноватой, то и мать винит ее за то, что ее брак потерпел фиаско. А когда она в своих письмах снабдила Камдена всеми необходимыми сведениями для шантажа, Джиджи еще больше утвердилась во мнении, что миссис Роуленд, совершенно не задумываясь, ляжет под самого дьявола – лишь бы лорд Тремейн даровал ее дочери свое милостивое прощение.

– Конечно, мне не следовало вам писать, – продолжала Виктория. – Но я всегда была… была прискорбно далека от совершенства.

На этот раз Джиджи все-таки обернулась. Неужели это говорила ее мать? Неужели признавала свою вину?

Тут в комнату вошел Холлис с чайным сервизом, и все тотчас же заговорили о последнем благотворительном вечере миссис Роуленд. Оказалось, что Камден очень подробно осведомлен о ее стараниях помочь страждущим и обездоленным.

– Похоже, в этот раз вы собрали намного больше обычного, – заметил маркиз, когда миссис Роуленд назвала сумму пожертвований.

– Да, пожалуй. – Виктория замялась. – Просто его светлость был так добр, что внес на редкость щедрый вклад.

– Тот самый герцог, который придет сегодня на обед? – спросила Джиджи.

О Боже, неужели мать покраснела?! Спору нет, в прошлый раз они немного повздорили из-за герцога Перрина, но тогда миссис Роуленд нисколько не смутилась. Значит, что-то изменилось?

– Он самый, – кивнула миссис Роуленд и вновь преобразилась в вылитую Мадонну эпохи итальянского Возрождения. – Человек выдающихся качеств. Специалист по античной литературе. Не передать, как я рада, что вы с ним познакомитесь.