Марк Твен - Янки из Коннектикута при дворе короля Артура

• Название: Янки из Коннектикута при дворе короля Артура
• Автор: Марк Твен
• Жанр: Альтернативная история
• Год: 1953

В историко-фантастическом романе «Янки из Коннектикута при дворе короля Артура» повествуется о приключениях американского мастера-оружейника, который переносится из XIX века в век VI.

---

– Откуда они свалились?

– Ну да, где они живут?

– Ах, я не поняла вас. Сейчас я дам вам ответ.

И, в глубокой задумчивости, она заговорила, мягко и выразительно произнося слова:

– Свалились… свалились… откуда свалились?.. откуда они свалились? Верно, верно – откуда они свалились? Какая изящная фраза, какое изысканное сочетание слов! Я буду повторять эти слова до тех пор, пока не выучу их наизусть. Откуда они свалились? Правильно! Теперь эти слова так и катятся с языка, и когда…

– Не забудь про ковбоев, Сэнди.

– Про ковбоев?

– Ну, про рыцарей. Ты собиралась мне про них рассказать несколько минут назад. Говоря в переносном смысле, ты уже сделала первый ход.

– Первый ход?..

– Да! да! да! Бей по мячу. Я хочу сказать: начинай свой рассказ и не трать так много спичек на растопку. Расскажи мне об этих рыцарях.

– Я расскажу, я сейчас начну. Итак, они вдвоем пустились в путь и въехали в огромный лес. И…

– Черт побери!

Я, видите ли, сразу понял свою ошибку. Я открыл шлюзы красноречия Сэнди, я сам был виноват! Теперь пройдет целый месяц, прежде чем она доберется до фактов. Начинала она всегда без предисловия и кончала без вывода. Если вы ее перебьете, она либо не обратит на вас никакого внимания, либо ответит вам двумя словами, вернется назад и повторит всю фразу сначала. Следовательно, перебивать ее – значило ухудшать положение; однако я перебивал ее, и перебивал часто, ради спасения собственной жизни, ибо, слушая целый день ее однообразное жужжание, можно было умереть.

– Черт побери! – сказал я в отчаянии.

Она тотчас же вернулась назад и повторила:

– Итак, они вдвоем пустились в путь и въехали в огромный лес. И…

– Кто они?

– Сэр Гоуэн и сэр Уэн. И приехали они в монашескую обитель, и приняли их там радушно. И наутро, прослушав обедню, они снова пустились в путь и въехали в огромный лес; и вдруг в долине, возле башни, сэр Гоуэн узрел двенадцать прекрасных дев, а с ними двух рыцарей на огромных конях; девы гуляли возле какого-то дерева. И сэр Гоуэн узрел, что на дереве висит белый щит и что девы, проходя мимо этого щита, плюют в него и швыряют грязью.

– Я не поверил бы тебе, Сэнди, если бы сам не видел в здешней стране таких же выходок. Но я видел, и живо представляю себе, как эти девы шествуют перед щитом и плюют в него. Женщины ведут себя здесь, как одержимые. Я имею в виду даже самых лучших женщин из самого избранного общества. Самая заурядная телефонная барышня, обслуживающая провод в десять тысяч миль, могла бы научить вежливости, терпению, скромности и хорошим манерам знатнейшую герцогиню в стране короля Артура.

– Телефонная барышня?

– Да. И не проси у меня объяснений; это девушка нового склада, таких здесь не бывает; иногда человек грубо с ней поговорит, хотя она нисколько не виновата, а потом стыдится этого и жалеет потом об этом тринадцать сотен лет, так как грубить подло, особенно если грубость твоя ничем не вызвана; ни один настоящий джентльмен не станет грубить телефонной барышне… хотя я… да, я сам, признаться…

– Быть может, она…

– Бог с ней, оставь ее в покое; все равно ты ничего о ней не поймешь, сколько бы я ни объяснял.

– Пусть будет так, если вам угодно. И вот сэр Гоуэн и сэр Уэн приблизились к ним, поздоровались с ними и спросили их, за что они так презирают этот щит. «Сэры, – сказали девы, – мы вам ответим. Этот белый щит принадлежит одному рыцарю, живущему в нашей стране; он отважный рыцарь, однако он ненавидит всех дам и знатных женщин, живущих в нашей стране, и потому мы позорим его щит». – «Не подобает, – сказал сэр Гоуэн, – славному рыцарю ненавидеть дам и знатных женщин, но, быть может, у него есть к тому причины, быть может он любит дам и знатных женщин какой-нибудь другой страны; и если он так доблестен, как вы утверждаете…»

– Доблестен… Да, женщины ценят только доблесть, Сэнди. Ум для них – ничто. Том Сэйерс, Джон Хинэн, Джон Л.Салливан[24], как жаль, что вас здесь нет. Через двадцать четыре часа вы добились бы права держать ноги под Круглым Столом и носить титул «сэр», а еще через двадцать четыре часа вы перетасовали бы заново всех замужних принцесс и герцогинь двора. Здешний двор напоминает двор команчей, где каждая индианка готова променять мужа на любого здорового молодца, лишь бы у него за поясом было побольше скальпов.

– …«Если он так доблестен, как вы утверждаете, – сказал сэр Гоуэн, – назовите мне его имя». – «Сэр, – сказали они, – его зовут Мархауз, он королевский сын Ирландии».

– Надо говорить – сын короля Ирландии; ты говоришь неправильно. А теперь держись крепче, мы сейчас перепрыгнем через этот овраг… Вот так! Наша лошадь годится для цирка; она родилась преждевременно.

– …«Этот рыцарь мне хорошо знаком, – сказал сэр Уэн, – он не хуже любого из ныне живущих. Я видел, как он на турнире сражался со многими рыцарями, и ни один не мог победить его». – «Ах, девы, – сказал Гоуэн, – мне думается, вы поступите неосторожно, ибо тот, кто повесил здесь свой щит, скоро вернется, и тогда вы увидите, могут ли с ним сравниться те два рыцаря, и узнаете, что этот щит более достоин вашего поклонения, чем поругания; я же не хочу больше оставаться здесь и смотреть на посрамление рыцарского щита». Сэр Уэн и сэр Гоуэн отъехали в сторону и вдруг увидели сэра Мархауза, который скакал прямо на них на огромном коне. Заметив сэра Мархауза, двенадцать дев со всех ног кинулись в башню и так спешили, что некоторые даже упали. Тогда один из рыцарей башни поднял свой щит и заносчиво крикнул: «Сэр Мархауз, защищайся!» И они съехались, и рыцарь сломал об Мархауза свое копье, а сэр Мархауз скинул его на землю, и тот, падая, сломал шею себе и спину своему коню…

– Какой скверный обычай! Сколько лошадей гибнет зря.

– …Это увидел второй рыцарь башни и бросился на Мархауза, и они сшиблись так яростно, что рыцарь башни рухнул на землю вместе с конем, оба мертвые.

– Еще одна лошадь погибла; говорю тебе, этот обычай надо уничтожить. Не понимаю, как умные люди могут терпеть такие обычаи и восхищаться ими.

– …И вот, эти два рыцаря яростно кинулись друг на друга…

Я, видимо, задремал и пропустил целую главу, но ничего не сказал об этом Сэнди. Я предположил, что ирландский рыцарь за это время успел подраться с приезжими, и так оно и оказалось.

– …Сэр Уэн с такой силой ударил сэра Мархауза, что сломал свое копье об его щит, и сэр Мархауз с такой силой ударил сэра Уэна, что свалил его вместе с конем на землю и пронзил ему левый бок…

– Сказать по правде, Алисанда, все эти ваши старинные повести слишком просты; запас слов у вас очень мал, и потому описания страдают отсутствием разнообразия; в них одни только факты, голые, как Сахара, и совсем нет никаких живописных подробностей, это придает им монотонность; ведь все сражения в сущности одинаковы: двое яростно бросаются друг на друга; «яростно» – хорошее слово, но есть слова ничуть не хуже, например: «бешено», или «пламенно», или «хищно», и сотни других; а то, черт возьми, что получается: они яростно кидаются друг на друга, ломают копья, затем один разбивает щит другого, и тот падает вместе с конем или перелетает через круп коня и ломает себе шею, потом еще кто-нибудь яростно кидается, потом еще и еще, пока не будет израсходован весь материал; и если вы захотите подвести итог, вам не удастся ни отличить один поединок от другого, ни понять, кто победил, и вместо живой картины боя, полной бешенства и рева, у вас получается нечто бледное и беззвучное, – будто какие-то призраки сражались в тумане. Боже, как бы вы стали описывать при таком скудном запасе слов какое-нибудь происшествие позначительнее – например, сожжение Рима Нероном! Вы сказали бы: «Город сгорел; страховая премия уплачена не будет; мальчик разбил окно; пожарный сломал себе шею!» Нет, это не изображение пожара!

Я прочел ей целую лекцию, но на Сэнди она не произвела ни малейшего впечатления; пары ее словоизвержения снова вырвались наружу, чуть только я приоткрыл крышку.

– …Тогда сэр Мархауз повернул коня и помчался к сэру Гоуэну, направив на него копье. Заметив это, сэр Гоуэн поднял свой щит, и они оба, выставив копья вперед, понеслись друг на друга во всю прыть своих коней и ударили друг в друга в щиты, но копье сэра Гоуэна сломалось…

– Я знал это заранее.

– …а у сэра Мархауза не сломалось; и сэр Гоуэн вместе с конем рухнул на землю…

– Ну конечно… и сломал себе спину…

– …однако сэр Гоуэн с легкостью вскочил на ноги, выхватил свой меч и пеший бросился на сэра Мархауза, и тот тоже спешился, и стали они биться мечами с такой яростью, что их щиты разлетелись в куски, их шлемы и панцири раскололись, и оба они были ранены. Уже пробило девять часов, они дрались уже три часа, и с каждым часом сэр Гоуэн становился все сильней и сильней, и силы его утроились. Сэр Мархауз это заметил и очень дивился, почему сила его противника растет, хотя они оба ранены; и когда, наконец, наступил полдень…