Роберт Хайнлайн - Что вытворяют с зеркалами

• Название: Что вытворяют с зеркалами
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Жанр: Научная Фантастика

---

– Благодарю, – произнесла она. – А Эстелла явно считает, что нужен. Недавно она посоветовала, чтобы я позаботилась о своей внешности и надарила мне кучу косметики. Я поблагодарила Эстеллу за подарки – с ее стороны это, наверное, проявление дружелюбия… тем не менее меня покоробила такая забота.

Я кивнул и постарался сменить тему. Мне не хотелось говорить об Эстелле; я хотел говорить о самой Хейзл… и о себе. Я сказал, что знаю одного агента (моего собственного), который может ей помочь. Услышав, что есть шанс получить роль, она заинтересовалась по-настоящему – если не мной, то по крайней мере тем, что я ей говорил.

Случайно взглянув на часы за стойкой бара, она ахнула:

– Чуть не опоздала на свое выступление. Пора идти. Пока!

Было без пяти двенадцать. Мне удалось пересесть с конца стойки поближе к середине, прямо напротив пульта управления «Магическим зеркалом». Я не хотел, чтобы яркий свет за стойкой Джека мешал мне смотреть на Хейзл.

Почти в полночь из подсобки выбежал Джек и, оттолкнув своего помощника, занял место возле пульта.

– Как раз вовремя. Она звонила? – спросил он меня.

– Нет, не звонила.

– Ну и хорошо. – Он убрал со стойки грязные стаканы, сменил пластинку на проигрывателе – в общем, суетился понемногу, как обычно. Я не отрываясь смотрел на «Зеркало».

Раздалось два звонка, резких и громких. Джек почему-то не объявлял выступление. Я оглянулся и увидел, что он, сжав микрофон в руке, испуганно таращится на дверь.

В зал вошли двое полицейских, Ханнеган и Фейнштейн. Наверное, Джек испугался, что залетел под облаву. Да только патрульные полицейские не таскаются по облавам. Я понял, зачем они сюда пришли, еще до того, как Ханнеган слепил Джеку улыбочку и махнул рукой, показывая, что все нормально – они просто влезли бесплатно поглазеть на девочек под предлогом наблюдения за моралью публики.

– А сейчас мы представляем «Магическое зеркало», – раздался из колонок голос Джека. Кто-то влез на табурет рядом со мной и просунул ладонь мне под локоть. Я обернулся. Рядом сидела Хейзл.

– Тебе же надо быть не здесь, а там, наверху, – пробормотал я, как дурак.

– Ладно, успокойся. Так Эстелла сказала… я объясню после представления.

На балконе стало постепенно светлеть, из колонок зазвучал «Грустный вальс». И снова на сцене был алтарь. Эстелла распласталась на нем пуще прежнего. Когда стало совсем светло, я заметил у нее возле груди красное пятно и торчащую рукоять кинжала. Хейзл успела рассказать мне о каждом акте; это была так называемая «Жертва на алтаре», которую по программе полагалось показывать в час ночи.

Я опечалился, не увидев Хейзл в работе, но, надо признать, сцену поставили удачно – настоящий драматизм с тошнотворным привкусом, душераздирающее сочетание садизма и сексуальности. Красная жидкость, которую я посчитал за кетчуп, стекала вниз по голому боку Эстеллы, а рукоятка театрального кинжала торчала так, словно клинок действительно вонзили в тело, – публике это очень понравилось. Сцена была естественным продолжением «Жертвоприношения солнцу».

Хейзл завизжала прямо мне в ухо.

Ее первый крик оказался сольным. Но потом, через секунду или две, завопили все женщины в зале – контральто, альт, немного тенора, но в основном визгливое сопрано. Сквозь шум и крики прогремел мощный бас Ханнегана:

– Всем оставаться на местах! Эй, кто-нибудь, включите свет!

Я схватил Хейзл за плечи и встряхнул ее.

– В чем дело? Что там наверху?

Она ошеломленно тыкала рукой в направлении балкона и монотонно причитала:

– Она мертва… она мертва… она мертва!

Хейзл сползла с табурета и метнулась в подсобку. Я последовал за ней. Свет в зале резко вспыхнул, огни на балконе продолжали гореть.

Мы проскочили первый, второй и третий пролеты лестницы, пробежали через маленькую костюмерную и ворвались на сцену. Я почти догнал Хейзл, Фейнштейн наступал мне на пятки.

Мы застыли, сгрудившись в дверях и щурясь от яркого света. Признаюсь, зрелище открылось нам безотрадное. Она действительно была мертва. Кинжал, который следовало прижать рукой к груди, предварительно обмазав кетчупом для создания иллюзии… этот причудливый клинок, это гибкое стальное лезвие оказалось на три дюйма ближе к ее грудной кости, чем полагалось по сценарию. Его вонзили прямо в сердце.

На полу у алтаря, на расстоянии вытянутой руки от Эстеллы, скрытые от глаз публики, стояли песочные часы для варки яиц. И когда я взглянул на них, упали последние песчинки.

Хейзл потеряла сознание, я подхватил ее (сдобная девочка!) и уложил на кушетку.

– Эдди, – сказал Фейнштейн, – звони в участок. Передай Ханнегану, чтобы никого не выпускал. А я останусь здесь.

Я дозвонился до участка, но Ханнеган обошелся без наших советов. Он усадил народ по местам и настоятельно советовал не вставать. Джек по-прежнему стоял за стойкой, оцепенев от изумления; яркий свет от пульта придавал ему вид мертвеца.

В пятнадцать минут первого ночи появился Спейд Джонс, лейтенант Джонс из отдела по расследованию убийств, и началась обычная рутина. Лейтенант хорошо знал меня и даже помогал в работе над книгой, которую я писал для его шефа; наверное, поэтому он тут же вцепился в меня в поисках хоть какого-то объяснения. В полпервого он был уже почти уверен в том, что никто из посетителей не мог совершить преступления.

– Эдди, мальчик мой, я, конечно, не утверждаю, что никто из них не убивал ее, – это мог сделать любой: выбрать нужный момент, рвануть наверх, схватить нож и воткнуть его девчонке в ребра. Но маловероятно, чтобы у кого-то из посетителей была возможность так точно выбрать время и способ убийства.

– Любой – но не обязательно из посетителей, – уточнил я.

– То есть?

– Прямо перед лестницей расположен пожарный выход.

– Ты думаешь, я этого не заметил? – Он отвернулся и приказал Ханнегану отпустить всех, кто мог предъявить документы с местным адресом. Остальных он велел отвезти в управление, чтобы ночные дежурные могли опросить их как свидетелей. Возможно, кого-то из них придется задержать для дальнейшего расследования, но в любом случае – чтобы здесь он их больше не видел!

На балконе деловито суетились фотографы и эксперты, снимавшие отпечатки пальцев. Появился помощник судмедэксперта, за ним хлынули репортеры. Через несколько минут после того, как заведение очистили от зевак и посторонних, по лестнице спустилась Хейзл.

Никто из нас ничего не сказал, но я похлопал ее по спине. А когда чуть позже вниз снесли накрытые носилки с завернутым в одеяло телом, я обхватил ее рукой, и она уткнулась лицом в мое плечо.

Спейд допрашивал всех поодиночке. Джек ничего не сказал. «Я не такой умный, чтобы говорить без адвоката», – вот и все, что удалось из него вытянуть. Я подумал про себя, что Джек не прав: лучше было ему поговорить с лейтенантом сейчас, чем потом потеть под яркими лампами. Тем более, что мои показания снимут с хозяина клуба все подозрения, пусть даже лейтенант и узнает о ссоре Джека и Эстеллы перед выступлением. Спейд никогда не стал бы подтасовывать факты. Он был честным полицейским – с копами это бывает. Я и сам встречал честных полицейских. Даже двух, по-моему.

Лейтенант выслушал меня, взял показания у Хейзл и снова обратился ко мне:

– Эдди, мальчик мой, помоги мне докопаться до сути. Как я понимаю, в двенадцатичасовом показе должна была выступать эта девушка Хейзл.

– Да, верно.

Он повертел в руках одну из программок Джой-клуба.

– Хейзл говорит, что без пяти двенадцать она пошла наверх подготовиться к шоу.

– Совершенно точно.

– Да. И она была с тобой, так? Она сказала, что поднялась наверх, потом пришла Эстелла и заявила, что хозяин велел поменять местами два представления.

– Я об этом не знал.

– Естественно. Хейзл сказала, что немного поартачилась, но уступила и спустилась вниз, где и составила тебе компанию. Верно?

– Верно.

– Хм-м… Тогда твое замечание по поводу пожарного выхода может иметь смысл. Хейзл рассказывала мне о дружке Эстеллы. Он дует в трубу на танцульках через дорогу. И этот парень мог прошмыгнуть сюда, чтобы приколоть подругу. Делов-то на пару минут. Ведь трубачи, сам знаешь, подудят и отдохнут – а то и губу протереть недолго.

– Но откуда он узнал, когда прийти? Выступать-то должна была Хейзл.

– М-да… Что ж, может, он был в курсе. Похоже, что Эстелла назначила свидание – вот чем объясняется изменение программы, и это же предполагает мужчину. Потому-то ее приятель и знал, когда прийти. Один из моих парней проверяет эту версию. Теперь о том, как шли выступления… Покажешь мне, что тут к чему? Ханнеган пытался, но добился лишь того, что его долбануло током.

– Могу попробовать, – сказал я, поднимаясь на ноги. – Тут нет ничего особенно сложного. Так говоришь, Хейзл утверждает, что Джек разрешил Эстелле поменять программу? А ты спрашивал его – почему?