Варткес Тевекелян - Лишь памятью коснусь

• Название: Лишь памятью коснусь
• Автор: Варткес Тевекелян
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1971

Варткес Тевекелян в последние годы своей жизни задумал ряд автобиографических рассказов, но успел написать лишь их часть. Рассказы эти могли бы показаться результатом богатой фантазии автора, однако это был как бы смотр его собственной жизни и борьбы. И когда он посвящал в свои замыслы или читал рассказы, то как бы перелистывал и страницы своей биографии…

---

– Говоришь, хотя бы один эшелон… Молодец, хорошо соображаешь! Я буду снабжать тебя дополнительным цементом, а ты будешь руководить главком! Нет, дорогой, так не пойдет, завод отгружает столько, сколько полагается тебе по плану, и я ничего приказывать ему не могу. Не маленький, сам думай, свяжись с директором, найди к нему подход, договорись. Ты же большой купец, весь ширпотреб наркомата в твоем распоряжении, заинтересуй рабочих, специалистов, чтобы они еще больше перевыполняли план и тогда… – Серго развел руками, как бы говоря – пусть отгружают вам, мы вмешиваться не будем.

Вечером того же дня я уже качался в поезде Москва – Новороссийск.

Директор завода оказался симпатичным человеком. Он встретил меня приветливо, предложил даже остановиться у него. Разумеется, я отказался, не желая обременять человека, хотя номер в гостинице обещали только к вечеру, и то предположительно.

Я приступил к делу сразу, без предисловий.

– Тридцать велосипедов, пятьдесят карманных часов (ручных тогда мы не умели производить) и пять патефонов, разумеется за деньги.

– Вот это разговор, – ответил директор и тут же созвал своих ближайших помощников; главного инженера, заместителя по общим вопросам, плановика и снабженца. Передав им мое предложение, попросил у них совета.

Предлагаемые мною предметы были остродефицитными и не могли не произвести впечатление на работников завода. Мы быстро договорились обо всем. Директор приказал отгрузить в адрес наших строек сверхплановый цемент, а я, в свою очередь, дал телеграфное распоряжение отправить заводу обещанное и в гот же день пустился в обратный путь.

В Москву вернулся с радостным чувством победителя, шутка ли сказать, такая удача! К сожалению, радость моя была недолгой. Не прошло и двух недель, как меня вызвали в ЦКК. Следователь, довольно жесткий товарищ с бледным лицом аскета, постриженный бобриком, разговаривал со мной как с человеком, совершившим тяжкое преступление.

– Значит, вы не отрицаете факта передачи директору Новороссийского цементного завода значительного количества фондируемого ширпотреба? – спрашивал он меня.

– Не передал, а дал распоряжение отправить, к тому же не директору, а коллективу, – попытался я поправить его. Но напрасно, пропустив мое замечание мимо ушей, он продолжал гнуть свое:

– Итак, вы ему ширпотреб, а он вам цемент, полнейшая анархия…

Мы разговаривали с ним в таком духе целый час и, разумеется, так и не сумели понять друг друга. Конечно, у меня и в мыслях не было сказать ему, что сам нарком в курсе дела. Мы, сотрудники Серго, слишком любили его и никогда ни в чем не подводили. Окончательно убедившись, что мои попытки оправдаться ни к чему не приведут, я встал и, прежде чем уйти, спросил следователя:

– Скажите, пожалуйста, если, конечно, можно, какое наказание ждет меня, если вы действительно считаете, что я виновен?

– Хоть и не полагается, но так и быть, скажу. За грубое нарушение государственной дисциплины, за разбазаривание фондируемого ширпотреба в лучшем случае строгий выговор с предупреждением, снятие с работы и запрещение в течение трех лет занимать ответственные посты. Это мое мнение, – отчеканил он, – в худшем…

Продолжения я не стал выслушивать. И так все было ясно.

В ожидании вызова на заседание парткомиссии я ходил как в воду опущенный, плохо спал, потерял аппетит и похудел до такой степени, что скулы выпирали на лице, а пиджак висел на мне как на вешалке. Не переставая думать о своем положении, искал выход, но так и ничего путного придумать не смог. Наконец решил обратиться к самому Серго.

Помощник наркома Семушкин посмотрел на меня так, словно видел в первый раз.

– Ты что, с луны свалился? Как это я пропущу тебя к Серго без вызова, когда у него каждая минута на счету? – возмутился он.

– Очень важно, необходимо, – бормотал я бессвязно.

То ли мой вид, то ли интонация произвели впечатление, только Семушкин, добрый и отзывчивый, кажется, догадался, что со мной что-то неладно, и предложил явиться к концу рабочего дня, часа в два или в полтретьего.

– Может, появится окошко, и я пропущу тебя, – добавил он.

Ровно в два часа ночи я сидел в приемной. Посетителей было мало, и я начал надеяться, что попаду к Серго.

Серго имел привычку время от времени выходить в приемную и смотреть, кто его ждет. На мое счастье, он вышел и на этот раз. Увидев меня, Серго остановился, спросил:

– А ты что делаешь здесь в такой поздний час?

– У меня к вам неотложное дело, уделите, пожалуйста, минут десять.

– Ладно, скоро освобожусь, приму тебя. – Серго скрылся за массивными дверьми кабинета.

Вскоре я сидел против Серго и, боясь отнять у него много времени, скороговоркой излагал суть своего дела.

– Здорово. Значит, в лучшем случае строгий выговор и снять с работы, – засмеялся Серго и вдруг лицо его преобразилось и стало суровым. – А что ты думаешь, так и надо, работай осторожно, правила и инструкции не нарушай, тогда можешь спать спокойно, никто тебя не тронет, а что план не выполняется, строительство срывается, до этого никому дела нет. – Серго поднял трубку вертушки – правительственного аппарата – и набрал номер.

– Здорово, Емельян, Серго говорит, – сказал он. – Скажи, пожалуйста, с каких это пор твои сотрудники решили работать за меня, что, по-твоему, я даром получаю зарплату? Конкретно? Пожалуйста. Вызывают моих работников в ЦКК и давай допрашивать, как преступников, обещают в лучшем случае снять с работы да еще объявить строгий выговор… Речь идет о… Он сидит против меня и слушает наш разговор. Учти, он попал к нам по партмобилизации, быстро приспособился и хорошо работает… Подумаешь, разбазарил ширпотреб! По-твоему, было бы лучше, если бы эти предметы купили в магазине всякие спекулянты? А так они попали передовикам производства… Вам легко так рассуждать, по-вашему, такие невиданные планы, как у нас, выполняются так, между прочим?… Нет, товарищ Ярославский, так дело не пойдет, ты пришли материал ко мне, а я уже разберусь, нужно наказывать или нет. Не бойся, рука у меня тоже тяжелая… Отлично, договорились, спасибо.

Серго бросил трубку на рычаг и обратился ко мне:

– Все в порядке, отправляйся домой и ложись спать.

А когда я поднялся, он спросил:

– Постой, у тебя есть машина?

– Какая машина, товарищ Серго, в такое время?

– Действительно, уже поздно, скоро рассвет. Ты подожди меня немного в приемной, подпишу несколько бумаг и подвезу тебя.

– Не беспокойтесь, я сам доберусь.

– Нет, нет, поедешь со мной.

Минут через десять, спускаясь по лестнице, Серго внимательно разглядывал меня.

– Ты совсем худой стал, больной, что ли? – спросил он.

– Нет, просто устал.

– Почему же не отдыхаешь?

– Вы же сами запретили ответственным работникам пользоваться отпуском в летний период, – ответил я.

– Чудак, это для тех, кто не нуждается в отдыхе.

В автомашине Серго долго молчал, потом, как бы отвечая на свои мысли, заговорил:

– Люди не понимают, что мы очень отстали и нам нужно не только догонять, но и перегонять во что бы то ни стало, иначе нам хана. Это трудная задача, недаром в народе говорят: хуже нет ждать да догонять, только ничего не поделаешь, надо.

Когда мы доехали до Спасских ворот Кремля, Серго предложил мне зайти к нему и вместе поужинать.

– Зачем тебе беспокоить жену, когда моя Зина все равно бодрствует. Такая уж женщина, пока я не вернусь, она не ляжет, – сказал он.

Жил Серго со своей женой Зинаидой Гавриловной в небольшой трехкомнатной квартире, обставленной простой мебелью.

Не успели мы вымыть руки и сесть за стол, как Зинаида Гавриловна уже поставила на стол вареное мясо, творог, черствый хлеб и два стакана чаю. Глядя на все это, Серго покачал головой.

– Зина, ты подала бы товарищу что-нибудь существенное и бутылочку вина. Понимаю, у меня больные почки и я вынужден соблюдать диету, но во имя чего должен страдать здоровый человек? – подмигнул он мне.

Как я ни отказывался, ничего не помогло, на столе появились ветчина, копченая колбаса, сыр и бутылка кахетинского. Пока Серго нехотя, без всякого аппетита ковырялся в своем твороге, я, основательно проголодавшись, уплетал еду за обе щеки и запивал красным вином. После ужина Серго проводил меня до автомашины и попросил шофера отвезти домой.

Накрапывал мелкий дождик, дул холодный ветер.

Проезжая мимо Александровского сада, я впервые заметил, что листья на деревьях пожелтели, наступила осень.

В тот вечер мне стало ясно, почему люди, знавшие Серго, так горячо любили его.

Через несколько дней мне позвонили из управления делами и сообщили, что по личному распоряжению наркома мне предоставляется месячный отпуск, а также выдана путевка в санаторий в Кисловодск.

1968