Иван Баграмян - Так шли мы к победе

• Название: Так шли мы к победе
• Автор: Иван Баграмян
• Жанр: Биографии и Мемуары

Воспоминания Маршала Советского Союза Ивана Христофоровича Баграмяна являются прямым продолжением его первой мемуарной книги «Так начиналась война». В них автор анализирует ход боевых действий советских войск на различных участках, где ему довелось принимать участие в руководстве войсками, возглавляя крупные штабы, командовать армией, а затем фронтом. С большой душевной теплотой рассказывает И. X. Баграмян о ратных подвигах наших солдат, офицеров и генералов, о встречах с видными советскими военачальниками, делится с читателями своими раздумьями о таланте и творческой инициативе прославленных советских полководцев и крупных политработников. Автор аргументирование разоблачает буржуазных фальсификаторов истории, принижающих роль Советских Вооруженных Сил в разгроме гитлеровской армии, и вносит новый значительный вклад в нашу военно-мемуарную литературу. Книга, несомненно, вызовет большой интерес у читателей.

---

Наши соображения я подробно доложил командующему фронтом, но они показались Василию Даниловичу Соколовскому недостаточно убедительными. Это меня очень расстроило.

В конце апреля в Москву вызвали В. Д. Соколовского и меня, а также командовавшего тогда Брянским фронтом генерала М. А. Рейтера и командарма 61-й генерала П. А. Белова.

Нас принял заместитель начальника Генерального штаба генерал А. И. Антонов. Он заслушал соображения командующих фронтами. Я снова попытался изложить свою точку зрения, подкрепив ее расчетами и ссылками на данные разведки.

Моим главным оппонентом на сей раз оказался Макс Андреевич Рейтер, который заявил, что я требую слишком многого и что во всякой наступательной операции есть доля риска.

Я ответил, что риск следует сочетать с точным расчетом, Однако мои доводы никого не убедили. У командующих Западным и Брянским фронтами уже сложилось согласованное мнение, и руководство Генерального штаба не сочло возможным изменить что-либо.

Все же я продолжал упорно отстаивать свою мысль, и генерал М. А. Рейтер, не скрывая досады, заметил:

— Ну что ты, Иван Христофорович, упорствуешь: все ведь уже согласовано, все ясно.

В этом споре я, как говорится, оказался побежденным, но не убежденным.

Вскоре нас вызвали в Ставку. Совещанием руководил И. В. Сталин. О замысле Орловской операции и предложениях командующих фронтами информировал генерал-полковник А. И. Антонов. Его обстоятельный доклад Сталин выслушал очень внимательно. Затем он задал несколько вопросов, уточняя детали взаимодействия фронтов.

Я сидел как на иголках. Сейчас Верховный одобрит план, и он обретет железную силу. Но как оспорить предложения, уже одобренные Генеральным штабом? Ведь могут превратно истолковать мою настойчивость. Командармом я был тогда довольно молодым.

Тем временем уже начали свертывать карты. Верховный спросил:

— Все согласны с данным решением? Возможно, у кого-нибудь есть иное мнение?

Это была для меня последняя возможность. Я попросил разрешения высказаться. Сталин не без удивления, но вместе с тем вполне доброжелательно посмотрел на меня:

— Прошу.

Снова были развернуты карты. Стараясь сдержать волнение, я изложил свою точку зрения. Закончив, оглядел всех, предчувствуя, что сейчас «большая тройка» — два командующих фронтами и заместитель начальника Генштаба обрушится на меня. Одну-две минуты царило молчание. Затем слово взял В. Д. Соколовский, потом М. А. Рейтер. Оба старались опровергнуть мои аргументы. Особенно жарко говорил Макс Андреевич. Свою отповедь он закончил словами:

— Товарищ Сталин, Баграмян упорно добивается, что бы ему создали условия, облегчающие решение задачи. Если его послушать, то получается, что нужно не только усилить боевой состав одиннадцатой гвардейской, но еще и поддержать действия этого соединения ударами соседей.

Сталин, до этого внимательно изучавший карту, поднял голову, вынул изо рта трубку, неторопливо разгладил усы. Все смолкли. Рейтер бросил на меня осуждающий взгляд, словно хотел сказать: «Предупреждали же тебя: помалкивай. Не послушался, теперь пеняй на себя».

И вдруг Верховный очень тихо и очень спокойно сказал:

— А ведь Баграмян дело говорит. И по-моему, с его предложением нужно согласиться. Что же касается заботы командарма о более благоприятных условиях для выполнения задачи, то это похвально. Ведь на него же ляжет вся ответственность в случае неудачи…

Охотников продолжать спор не нашлось. Наш вариант был принят, к моему большому удовлетворению, без существенных изменений.

Нам передавались все дивизии, которым предстояло прорывать вражескую оборону южнее Козельска. Задача 11-й теперь сводилась к тому, чтобы, преодолев оборону противника на участке Глинная, Жуково, повернуть главные силы на юго-восток и наступать на Болхов, куда навстречу нам с северо-востока будут идти войска 61-й армии Брянского фронта. И уже после разгрома болховской группировки противника наша армия двинется на Хотынец.

Из Москвы я вернулся в приподнятом настроении. Окрепла уверенность в успехе, хотя я и сознавал, какую огромную ответственность взвалил на себя. Сразу же поспешил к командарму 50-й генерал-лейтенанту И. В. Болдину. Предстояло передать ему старую нашу полосу обороны от Запрудья до Хомутово и часть соединений, которые входили в нашу армию во время Жиздринской операции.

С И. В. Болдиным, умным и обаятельным человеком, мы были знакомы давно. Я знал, что солдатскую службу он начал еще в царской армии. Великая Отечественная война застала его в должности заместителя командующего Белорусским Особым военным округом. В первых же боях он проявил себя военачальником, умеющим ориентироваться и правильно действовать в самой острой и неблагоприятной обстановке. Оказавшись в окружении, Болдин вывел с боями к новой линии фронта большую, хорошо сколоченную группу бойцов и командиров. В Московской битве 50-я армия под его командованием прославилась при обороне Тулы. Войска у меня он принимал придирчиво, но без волокиты, и 29 апреля мы с ним подписали соответствующий акт.

Для нашей армии, в которую теперь входили 8, 16 и вновь формируемый 36-й гвардейские стрелковые корпуса, а также 1-й и 5-й танковые корпуса, были определены новые границы: справа — Колесово, Поляково, Шубник, слева — Клюксы, Белокамень, Жуково, Дурнево. Передний край проходил по Жиздре с тем же плацдармом на ее южном берегу. На рубеже обороны армии располагались всего две дивизии — 217-я и 108-я, позже в первую линию вывели еще и 16-ю гвардейскую стрелковую. Остальные силы армии сосредоточивались в тылу, в 40–90 километрах от линии фронта. Здесь же формировались артиллерийский корпус прорыва, главным образом из отдельных артиллерийских бригад и полков РГК, приданных армии в период Жиздринской операции, а также управление 36-го гвардейского стрелкового корпуса. В армию беспрерывно прибывали войска. К моменту перехода в наступление у нас было двенадцать стрелковых дивизий, среди них девять гвардейских, два танковых корпуса, четыре танковые бригады, два танковых полка, артиллерийский корпус в составе трех артиллерийских дивизий РГК, две зенитно-артиллерийские дивизии, семь инженерных батальонов.

Таким образом, состав 11-й гвардейской не только пополнился, но и в значительной мере обновился.

В канун Первомая в село Матчино, куда перебрался штаб армии, приехали шефы — трудящиеся Москвы. С москвичами у нас были давние и прочные связи. Над штабом армии шефствовал Свердловский район столицы, над дивизиями — остальные районы Москвы. У дружбы нашей были прочные корни. Постоянное внимание шефов объяснялось просто: многие наши ныне именитые гвардейские дивизии начинали свой боевой путь как соединения народного ополчения Москвы. В свое время они сражались у стен столицы, и именно там зародилась их слава.

Тут, пожалуй, к месту будет рассказать хотя бы о трех наших дивизиях.

1-я Московская Пролетарская мотострелковая дивизия много лет дислоцировалась в Москве и стала одной из лучших в Красной Армии. В начале войны ею командовал полковник Яков Григорьевич Крейзер. 3 июля 1941 года дивизия вступила во встречный бой с танками Гудериана, остановила и отбросила врага. За доблесть, проявленную в Смоленском сражении, многие пролетарцы были награждены, а Я. Г. Крейзер удостоен звания Героя Советского Союза. Потом в это соединение Москва тысячами посылала бойцов народного ополчения. В ее полки вливались металлурги «Серпа и молота», рабочие, инженеры и техники Московского автозавода, Мытищинского паровозоремонтного завода и других столичных предприятий, железнодорожники. Здесь прославили себя героизмом Павел Бирюков, Николай Минаев, Лена Ковальчук и многие другие. Одной из первых дивизия заслужила звание гвардейской.

В 1943 году соединением командовал генерал-майор Николай Алексеевич Кропотин.

11-я гвардейская дивизия, которую возглавлял генерал-майор Иван Федорович Федюнькин, вступила в свой первый бой как 18-я Московская дивизия народного ополчения. Создали ее трудящиеся Ленинградского района столицы; влились в нее также рабочие Орехово-Зуева, колхозники и рабочие Коммунистического, Куровского и Красногорского районов Московской области. Боевое крещение они получили в районе Вязьмы.

Трое суток враг атаковал ополченцев, но так и не смог пройти на их участке. Затем 18-я в составе 16-й армии обороняла Москву, участвовала в контрнаступлении. За отвагу и мужество воинов при защите столицы дивизия была удостоена звания гвардейской и награждена орденом Красного Знамени.

84-я гвардейская дивизия (командир генерал-майор Георгий Борисович Петерс) формировалась в Куйбышевском районе Москвы как 4-я Московская дивизия народного ополчения. Она вступила в бой в июле 1941 года и на фронте получила общевойсковую нумерацию, стала 110-й. Бойцы этого соединения сражались южнее Нарофоминска — на Киевском шоссе, и в том, что гитлеровцы не прошли здесь, большая их заслуга. Потом дивизия освобождала Нарофоминск, Боровск, Верею и была преобразована в гвардейскую 10 апреля 1943 года…