Аделаида Герцык - Стихотворения 1918-1925 годов

• Название: Стихотворения 1918-1925 годов
• Автор: Аделаида Герцык
• Жанр: Поэзия

---

1919

Судак

III

Вчера в таинственной прохладе сада
Я ветку нежную сорвала, всю в цвету.
Был вечер тих, лил в сердце полноту,
Казалось мне, что ничего не надо.
Прекрасен мир и не нужна пощада.
Не радостно ль сгубить свою мечту
И мирту вешнюю отдать Христу?
Не в жертве ли нежнейшая услада?
Отныне буду я обнажена.
Долой зеленых листьев покрывало!
Но отчего растет во мне вина?
Душа ль незримая затосковала?—
Так я стояла, сердцем смущена,
А мирта под ногой благоухала.

1919

Судак

IV

Вожатый, что ведет меня измлада,
Склонился в тихий час и мне сказал:
«Пусть дни твои горят, как звезд плеяда,
Как до краев наполненный фиал!
Пусть каждый будет полн любовью, страдой
И будет все ж прозрачен как кристалл.
Нейди вперед, не засветив лампады,
Чтоб каждый день в веках не угасал!»
Ах, дней моих безвестных вереница!
За то, что я не осветила вас,—
Увы! — стал каждый сам себе темницей!
Но мне из прошлого чуть слышный глас
Ответствует: «Ты нам воздашь сторицей
Тем светом, что зажжешь в свой смертный час».

1919

Судак

V. ОТЧАЯНИЕ

Хор дней бредет уныл и однолик,
Влача с собой распавшиеся звенья.
Лишенная пророческого зренья,
Забывшая слова священных книг,
Стою одна я в этот страшный миг.
В душе ни чаяний, ни умиленья.
— И чудится, что где-то в отдаленьи
Стоит, как я, и плачет мой двойник.
Утешной музы не зову я ныне:
Тому, чьи петь хотят всегда уста —
Не место там, где смерть и пустота.
И голос мой раскатится в пустыне
Один, безмолвием глухим объят,
И эхо принесет его назад.

1919

Судак

ЖЕНЩИНАМ

Не грезится больше, не спится,
Ничто не радует взоры.
Владычица стала черницей,
И сняты с нее уборы.
Тревогою сердце сжато.
Рассыпалось все на свете.
Не стало ни мужа, ни брата,
Остались только дети.
Их больше, чем было прежде,
Собой мы их заслоняли,
В изношенной, тесной одежде
Милей еще, чем бывали.
Им нужно, чтоб их любили,
И нужно, чтоб их одели…
О, если б они свершили
Все то, что мы не сумели!
Так сладко за них молиться:
Помилуй, храни их Боже!
Ах, снова мы в них царицы
Богаче еще и моложе.

1919

Судак

«Когда я умру — ты придешь проститься…»

Когда я умру — ты придешь проститься,
Мертвым нельзя отказать —
На умершие, стихшие лица
Сходит с небес благодать.
Для строгой души и строгого тела
Не будет ни зла, ни добра…
Ты скажешь, ко мне наклонясь несмело:
«Она была мне сестра…»

1920

Судак

«С высот незыблемых впервые…»

Диме

С высот незыблемых впервые
Я созерцаю тяжкий дол.
Неясной мглой туман оплел
Хребты и впадины глухие.
И память скудная забила,
Какая правила там сила.
Здесь вольный дух и перекаты
Громов, стихающих вдали,
Там — дней бессонные рои
Несут усталость и утраты.
И всякий подвиг, всякий миг
Для сердца труден и велик.
И держит крепко и сурово
Меня приведшая рука:
«Ты спустишься опять туда,
Зажжешь свою лампаду снова».
Но испытаньям нет конца —
Вот путь и замысел творца.
Трепещет бездна голубая:
Долины, люди, цепи гор
Плетут таинственный узор.
И дни, что были там, у края,
Все дальше к вечности идут,
Творя земной и Божий суд.
Свершилось все. Огонь заката
На кручах каменных горит,
И муравьиный дол кипит.
Сжимаю руку провожатой:
«Я вижу все, но надо жить,
Благослови меня забыть».

12 июня 1920

Судак

НОЧНОЕ

Лунная дорожка
Светит еле-еле.
На моей постели
Посиди немножко.
Стали без пощады
и земля, и небо.
Я не знаю, где бы
Засветить лампады.
Хочется молиться,
Но слова забыла.
Господи, помилуй
Всех, кто здесь томится,
Чьи безумны ночи
От бессонной боли
И в тоске неволи
Чьи ослепли очи.
Помнить эту муку
Сердце так устало.
Здесь, на одеяло
Положи мне руку.
В этот миг не ранят
Нас ни Бог, ни люди.
Расскажи, как будет,
Когда нас не станет.

Июнь 1920

Судак

«Вокруг души твоей и день, и ночь скитаюсь…»

Вокруг души твоей и день, и ночь скитаюсь,
Брожу, не смея подойти.
Над бездной тихой колыхаясь,
Встают блудящие огни.
Мой дух, не знавший бурь, не ведавший сомнений,
Влачится жадно к твоему,
Познавши вечного смиренья
Неискупимую вину.
Принять твою тоску, твою изведать муку,
Твой страшный сон изведать въявь…
И Ангелу, что на плечо кладет мне руку,
Шепчу безумное: Оставь!

Июнь 1920

Судак

«На моей могиле цветы не растут…»

На моей могиле цветы не растут,
Под моим окном соловьи не поют.
И курган в степи, где мой клад зарыт,
Грозовою тучею смыт.
Оттого, что пока не найден путь,
Умереть нельзя и нельзя уснуть.
И что кто-то, враждуя со мной во сне,
Улыбнуться не может мне.

Август 1920

Судак

«Одной рукой глаза мои накрыл…»

Одной рукой глаза мои накрыл,
Другую мне на сердце положил,
Дрожащее, как пойманная птица,
И вдруг затихшее, готовое молиться,
И ждущее Его завет.
Но я не знала: здесь Он или нет,
Лежала долго так, боясь пошевелиться.
И тлела жизнь, как бледною лампадой
Чуть озаренная страница.
Вокруг была прохлада.

Лето 1920

«По бледным пажитям, ища уединений…»

По бледным пажитям, ища уединений,
Блуждаю, робко озирая мир.
Сменяются полдневный зной и тени,
Вечерний воздух свеж и сыр.
И всюду близ себя я тихий голос слышу,
Как флейта нежная, трепещет и поет —
То говорит со мной, живет и дышит
Душа, ушедшая вперед.
Душа: «Да, это так. Tocкa неисцелима.
Пусть от зари до поздней ты поры
Дневную пряжу ткешь неутомимо.
И это все? Где ж вечности дары?
Где радость тайная и неземная,
Что расцвела в годину темных бед?
Что ты возьмешь с собою, умирая?
Какой ты Богу дашь ответ?»
Я: «Не спрашивай меня. Меня заткала
Гycтaя паутина бытия.
Судьбы моей давно не стадо,
И мне неведомо, где я.
Но что-то здесь во тьме еще роится
И алчною тоской меня гнетет…
Что это? Грех? Он мне простится?
Скати, ушедшая вперед».
Душа: «Цветок, оторванный от корня, — вянет,
И гаснет свет, из пламени изъят.
Смотри, смотри! Все ярче и багряней
На небе стелется закат…
Уж близки сроки и блаженны встречи,
Быть может, ты права в своем пути,
Менять судьбу во власти ль человечьей?
Поможет только Он — Его проси».
И голос смолк. Как будто дух крылатый
Умчался вдаль, крылами шевеля.
Как сладостно в ночи дыханье мяты!
Как тесно слиты небо и земля!
Есть путь прямой — прямое достиженье.
Ни чьим не внемля голосам,
Из всех темниц, минуя все сомненья,
Лицом к лицу, уста к устам.

1920

Судак

ПОДВАЛЬНЫЕ

I

Нас заточили в каменный склеп.
Безжалостны судьи. Стражник свиреп.
Медленно тянутся ночи и дни,
Тревожно мигают души-огни;
То погасают, и гуще мгла,
Недвижною грудой лежат тела.
То разгорятся во мраке ночном
Один от другого жарким огнем.
Что нам темница? Слабая плоть?
Раздвинулись своды-с нами Господь…
Боже! Прекрасны люди Твоя,
Когда их отвергнет матерь-земля.

II

В этот судный день, в этот смертный час
Говорить нельзя.
Устремить в себя неотрывный глас —
Так узка стезя.
И молить, молить, затаивши дух,
Про себя и вслух,
И во сне, и въявь:
Не оставь!

В ночь на 9 января