Дэниел Сильва - Исповедник

• Название: Исповедник
• Автор: Дэниел Сильва
• Издательство: АСТ
• Жанр: Триллер
• Год: 2006
• ISBN: 5-17-036652-3, 5-9713-2433-0, 5-9578-3989-2, 985-13-7934-4

Когда-то Габриель Аллон служил в разведке, и ему не было равных. Он давно вышел в отставку, ведет тихую семейную жизнь и не хочет вспоминать о прошлом. Но прошлое снова напоминает о себе. При загадочных обстоятельствах погибает историк, изучавший тайные связи Ватикана с гитлеровской Германией. Улики свидетельствуют о том, что преступление совершил киллер по прозвищу Леопард. И следующей его жертвой, как выясняет разведка, должен стать один из самых могущественных людей мира. В это трудно поверить. Это почти невозможно предотвратить… Но Габриель Аллон всегда умел совершить невозможное!

---

В какой-то момент профессор сбавил шаг, картинно похлопал себя по карманам, делая вид, что забыл нечто важное, потом повернулся и зашагал в обратном направлении, всматриваясь в лица встречных и сверяя их с теми, что хранились в базе данных его необыкновенной памяти. Еще одну остановку он сделал на горбатом мостике, откуда можно было полюбоваться на небольшой водопад. Какой-то мужчина с вытатуированными на лице пауками предложил ему героин. Профессор пробормотал что-то неразборчивое и торопливо продолжил путь. Еще через две минуты он заскочил в телефонную будку и, сняв трубку, внимательно огляделся.

Видерзеен, герр профессор.

Свернув на Людвигштрассе, Бенджамин Штерн опустил голову и прибавил шагу. Это был университетский район, и ему не хотелось попадаться на глаза ни студентам, ни коллегам. Не далее как на этой неделе он получил довольно неприятное письмо от доктора Гельмута Бергера, напыщенного заведующего отделением, который интересовался, когда же наконец обещанная книга будет закончена и профессор возобновит чтение лекций, что, собственно, и является его прямой обязанностью. Бенджамину Штерну не нравился Гельмут Бергер – их не являвшаяся ни для кого секретом вражда носила как академический, так и личный характер, – а потому и времени, чтобы сочинить ответ, у него не нашлось.

Деловитая суета Виктуалиенмаркта заставила его забыть о работе. Со всех сторон профессора окружали яркие груды овощей и фруктов, цветочные киоски и мясные лавки. Запасшись продуктами на ужин, он перешел улицу, держа курс на кафе-бар «Эдушо», где можно было выпить кофе и съесть булочку. Сорок пять минут спустя, возвращаясь в Швабинг, Штерн чувствовал себя отдохнувшим и посвежевшим, готовым вступить в очередную схватку со своей книгой. Или, как назвал бы ее Оруэлл, со своей болезнью.

У входа в дом номер 68 профессора догнал порыв ветра, который, ворвавшись в фойе, разбросал свежую стопку оранжево-розовых афиш. Выгнув шею, Штерн прочитал одну из них. В ней сообщалось об открывшемся поблизости ресторане домашних обедов, специализирующемся на острых блюдах. Профессор любил хороший соус, особенно карри, а потому подобрал один листок и сунул себе в карман.

Несколько бумажек отнесло к задней двери. Фрау Ратцингер наверняка придет в ярость. Поднимаясь по лестнице, Штерн оглянулся и увидел, что старушка высунулась из своей комнатушки и уже готова поднять шум из-за беспорядка во вверенных ей владениях. Как и следовало ожидать, ее подозрения пали на только что прошмыгнувшего жильца. Открывая дверь, профессор слышал доносившиеся снизу проклятия не знающей покоя смотрительницы.

Пройдя в кухню, Бенджамин Штерн выложил на стол продукты и приготовил чашку чаю. Потом он прошел через коридор в кабинет. Возле стола, небрежно перебирая листы, стоял незнакомый мужчина очень высокого роста, с атлетически развитой фигурой. На нем была белая туника вроде тех, которые носили работавшие в салоне девушки. В светлых волосах мелькала седина. Заслышав шаги профессора, незваный гость поднял голову. Глаза у него были серые и холодные, как ледник.

– Откройте сейф, герр профессор.

Голос его прозвучал спокойно, даже чуточку игриво. По-немецки незнакомец говорил с акцентом. Не Вулфи – в этом Штерн был уверен. Профессор хорошо разбирался в языках и легко различал даже местные диалекты. Человек в тунике был швейцарцем, а его монотонный Schwyzerdiitsch[2] выдавал уроженца гор.

– Кем вы, черт возьми, себя считаете?

– Откройте сейф, – повторил незнакомец, переводя взгляд на лежащие на столе бумаги.

– В сейфе нет ничего ценного. Если вам нужны деньги…

Профессор Штерн не успел закончить предложение. Незнакомец сунул руку под тунику и достал пистолет с привинченным глушителем. Сделал он это быстро и ловко. Профессор узнал оружие с такой же легкостью, как только что определил акцент. Пистолет Стечкина. В следующий момент пуля раздробила ему коленную чашечку. Штерн упал, зажимая рану. Между пальцами потекла кровь.

– Ну теперь-то вы назовете мне комбинацию, – спокойно сказал швейцарец.

Такой боли Бенджамину Штерну еще не приходилось испытывать. Тяжело дыша, хватая ртом воздух, он пытался принять какое-то решение, но мысли кружились беспорядочным водоворотом. Комбинация? Какая комбинация, если он не помнил и своего имени.

– Я жду, герр профессор.

Штерн заставил себя сделать несколько глубоких вдохов. Поступивший в мозг кислород открыл доступ к шифру замка сейфа. Чувствуя, как дрожит челюсть, профессор назвал несколько цифр. Незнакомец наклонился и набрал нужную комбинацию. Замок щелкнул, дверца открылась.

Гость заглянул внутрь, потом снова повернулся к профессору:

– У вас есть дискеты с копиями. Где вы их храните?

– Не понимаю, о чем вы.

– При данном ранении вы сможете ходить, опираясь на палку. – Он поднял пистолет. – Если я выстрелю в другое колено, то остаток жизни вам придется передвигаться на костылях.

Профессор понимал, что теряет сознание. Челюсть дрожала все сильнее.

Не дрожи, черт бы тебя побрал! Не доставляй им удовольствия видеть твой страх.

– В холодильнике.

– В холодильнике?

– Да, на случай… – Его пронзила острая боль. – На случай пожара.

Незнакомец поднял бровь. Хитрец. С собой у него был пакет, черный нейлоновый мешок, длиной примерно в три фута. Он опустил руку в мешок и извлек цилиндрический предмет, оказавшийся распылителем. Сняв колпачок, швейцарец начал рисовать какие-то символы на стене кабинета. Точнее, символы жестокости и насилия. Интересно, подумал профессор, что скажет, увидев их, фрау Ратцингер? Сам того не сознавая, он, должно быть, пробормотал что-то, потому что незнакомец на секунду прервал свое занятие, чтобы бросить на него равнодушный взгляд.

Закончив с граффити, незнакомец убрал баллончик с краской в сумку и подошел к профессору. Боль от перебитых костей сделалась невыносимой, и у профессора начался жар. Поле зрения ограничивалось растекающимся извне мраком, так что швейцарец представлялся ему как бы стоящим в конце туннеля. Бенджамин Штерн заглянул в серые глаза, пытаясь отыскать признаки безумия, но не обнаружил ничего, кроме холодного интеллекта. Этот человек не расист-фанатик, подумал он, а профессионал.

Незнакомец слегка наклонился.

– Не хотите ли покаяться, профессор Штерн? Облегчить душу?

– О чем вы… – он скорчился от боли, – …говорите?

– Все очень просто. Не хотите ли вы покаяться в грехах?

– Вы – убийца, – пробормотал, теряя сознание, профессор.

Убийца улыбнулся, поднял пистолет и дважды выстрелил жертве в грудь. Бенджамин Штерн почувствовал, как содрогнулось его тело, но боли уже не ощутил. Он прожил еще несколько секунд и успел увидеть, как незнакомец опустился на колени рядом с ним и приложил к его влажному лбу холодный палец. Швейцарец произнес какие-то слова. Латынь? Да, профессор знал, что не ошибся.

Ego te absolve a peccatis tuis, in nomine Patris et Filii et Spiritus Sancti. Amen.[3]

Бенджамин Штерн посмотрел киллеру в глаза.

– Но я еврей, – прошептал он холодеющими губами.

– Это не важно, – ответил убийца.

Потом он приставил пистолет к виску профессора и выстрелил в последний раз.

2 Ватикан

В четырехстах милях к югу от Мюнхена, на склоне холма в самом центре Рима раскинулся огражденный высокой стеной сад, по тенистой дорожке которого прогуливался старик в белой с кремовым отливом сутане и мантии. В свои семьдесят два года он двигался уже не очень быстро, но тем не менее выходил в сад каждое утро и около часа бродил по тропинкам, вдыхая напоенный запахом сосен воздух. Его предшественники расчистили сад именно для того, чтобы предаваться здесь, в ничем не нарушаемой тиши, неспешным размышлениям.

Старику в сутане больше нравилось встречаться с людьми, настоящими людьми, а не заискивающими кардиналами курии и иностранными сановниками, являющимися ежедневно только для того, чтобы приложиться к перстню с изображением самого известного рыбака – святого Петра. На некотором удалении всегда следовал швейцарский гвардеец, выполнявший в таких случаях роль не столько охранника, сколько спутника.

Время от времени старик в сутане останавливался, чтобы перекинуться парой слов с ватиканскими садовниками. По натуре он был человеком любопытным и считал себя в некотором роде ботаником. Иногда старик брал в руки садовые ножницы и помогал подрезать розы. Однажды сопровождающий гвардеец обнаружил его стоящим на четвереньках и, предположив худшее, вызвал «скорую помощь», а сам поспешил к главе Римско-католической церкви, который, как выяснилось, всего лишь решил вырвать сорняк.

Самые близкие видели, что святой отец чем-то обеспокоен. Добродушие и обаяние, казавшиеся ласковым дыханием весны после тягостно-суровых последних дней Поляка, померкли. Сестра Тереза, непреклонная монахиня из Венеции, управлявшая папским хозяйством, обратила внимание на явную потерю аппетита. Даже сладкие бисквиты, которые обычно подавали по утрам с кофе, все чаще оставались нетронутыми. Нередко, входя в папский кабинет на третьем этаже Папского дворца, она заставала понтифика распростертым на полу, погруженным в молитву, с закрытыми глазами.