Алжернон Суинберн - Атланта в Калидоне

• Название: Атланта в Калидоне
• Автор: Алжернон Суинберн
• Жанр: Драматургия

Наиболее известная трагедия Алджернона Чарлза Суинберна в переводе Эдуарда Ермакова. В основе сюжета — древнегреческие мифы (Калидонская охота).

---

АЛФЕЯ

Сказали верно вы, не зная, что сказали.

Все сны мои пожаром обернулись,

А грёзы — хворостом, питающим его.

ХОР

Блажен с почтеньем услужающий богам.

АЛФЕЯ

Пока бог не нашлёт чумы четвероногой.

ХОР

Верь — в своё время будет и лекарство.

АЛФЕЯ

Как бы лекарства их не повредили нам.

ХОР

Но из чего твоё родилось своеволье?

АЛФЕЯ

Что, если яд подмешан в их вине?

ХОР

Судьбы не избежать, доверься их дарам.

АЛФЕЯ

Ответ на жертвы — желчь, проклятья — на молитву?

ХОР

Они дают нам жизнь, им и отнять её.

АЛФЕЯ

Любое их лекарство — как насмешка,

Надежда ложная: мы молимся и плачем,

А помощь нам приходит лишь на время.

ХОР

Молившийся богам — бунтует ныне дерзко.

Какой же повод дан, чтоб ненавидеть их?

АЛФЕЯ

За что благодарить могу я Артемиду?

За вепря дикого, что привела она

Марать копытом и кривым клыком

Луга, леса, могучие дубравы,

Топтать поля и разгонять стада,

Зеленой травкой им питаться не давая?

Я не молюсь: за что её хвалить?

ХОР

Сам виноват был царь: он приготовил

Для всех богов хлеба, вино и кровь,

Но ей он не принёс кровавой жертвы,

Ни даже соли или пирога;

Что же дивишься гневу ты богини?

Сейчас же она милость вновь явила

И зверя отвела: какой поступок лучше -

Карать страну за алчность и безбожье

Иль миловать, прислушавшись к мольбам?

АЛФЕЯ

Но шлёт она нам новые проклятья

И ранит там, где залечила раны.

Вновь разожжен огонь на месте гари,

И штиль сменяет новый злобный вихрь.

ХОР

Какая буря наши полнит паруса?

АЛФЕЯ

Любовь, как ветер встречный, брызжет пеной.

ХОР

Где вихрь рождён, какой звездою злобной?

АЛФЕЯ

Смотри на юг, там где Евен, чрез море.

ХОР

Ты на Аркадию, как ветер, налетаешь?

АЛФЕЯ

Тот ветер холоден, как северные льды.

ХОР

Любви та дева вовсе недоступна.

АЛФЕЯ

Хочу, чтобы любовь она искала

В морской пучине, иль в берлоге зверя,

Иль в горных ледниках, иль на земле сожженной

Пустыни; там любовь ей обрести желаю,

Иначе здесь любовь найдёт её сама.

ХОР

Она свята, затмит и день, и вещь любую,

Прозрачней родника и чище фимиама,

Невинна, предана молитве и раздумьям

О небесах; светла и непорочна,

Как сталь меча, крепка и о любви

Не мыслит; где же здесь родиться страсти?

АЛФЕЯ

Не раздражение минутное мной движет.

Царица ваша, я устала от забот.

Вы знаете, как часто вижу ссору

Меж братьями моими перед троном

Иль сын любимый резкими словами

Меня печалит; всё привыкла я

Терпеть, познав, что глупый и мудрец

Равно сойдут в могилу; но сейчас

Я ожидаю много худших бед.

Любовь — несчастье, и творит несчастных,

Ум обращает в пламя, слово — в воздух,

Итогом же является печаль,

Душ разделенье, грубые упрёки;

Вновь расцветает древо прежних слёз,

Плоды его — страдания и вздохи.

Вот что предвижу я, сама причастна

К страданиям: немилосердны боги

Ко мне, кошмары посылая часто,

Так, что виденья страшные судьбы

Под веками проносятся и жгут,

Слепят меня, наполнив душу мраком,

Смотрю не видя, слушаю не слыша,

И слёзы из моих бессонных глаз

Покрыли пятнами цветные одеяла -

В них зарываюсь я, чтоб не будить

Царя; дрожат мои глаза и губы,

Как пламя от свечи, или вода,

Над очагом кипящая; подушки

Примялись и от соли побелели -

Такие сны мой сон тревожат,

С тех пор как видела я, будто

Из чрева моего огонь исторгся

И выпало горящее полено.

Так было перед тем, как сын родился,

Мой Мелеагр, сильнейший ныне в битвах.

Носила я легко, родила в срок,

И, первый детский крик услышав,

Гордилась я — подобного младенца,

Красивого и сильного, не часто

Приносят и царицы; милость божья

Была в том, чтобы зачать и сохранить.

Но тут вошли внезапно три старухи,

Вращая веретёна, нить прядя,

Сказали: эта нить для силы,

А эта — для удачи и везенья,

А третья молвила: когда полено,

Что в очаге дымится, догорит,

Окончит жизнь сей человек; и я,

Вскочив с постели, потушила пламя,

Плеснув воды, и угли затоптала

Босой ногою, и руками сбила

Последний огонёк; я поняла,

Что это были сами Судьбы;

В их власти наша жизнь: они жалеют

Нас иногда, но чаще забывают

Или дурачат. Всё же для тебя,

Мой сын, они явили милосердье,

Ведь ты был лучшим из существ рождённых.

Мне виделось — сын вырастет высоким,

Среди мужей сияя, словно солнце,

Возьмёт он щит, украшенный рельефом

С изображеньем битв; как колокольчик,

Как пенье птиц и флейты перепевы,

Звенит его браслет из красной бронзы,

Все головы поднимут, созерцая

Украшенный плюмажем прочный шлем,

Похожий блеском на луну средь туч

Иль пенистые волны под веслом

Отважных мореходов, что спешат

В далёкие края, и судно режет

Седой бурун, скользя над гибельной пучиной.

Он был длиной тогда не больше локтя,

Сучил ногами бестолково и пищал

Невнятно, ручкой пухлою хватаясь

За грудь мою, сжимая её больно.

Но не пугался он седых старух,

Которых опасаются и боги:

Тянул он ручки к ним, цепляясь

За нить неощутимую и прялки.

Но тут исчезли Мойры; я укрыла

Полено, небу благодарность вознося

За сохранение навеки жизни сына.

Теперь — не знаю, были те дары

К добру иль к худу — ибо ночью я

Вновь видела очаг, и в очаге

Полено чёрное покрылось огоньками,

Как ветвь цветами, и, как листья вянут,

Угас огонь, и Смерть холодным ртом

Золу мне вдула в грудь, Любовь же

Своей ногой топтала янтари.

Вот что ещё я сознаю: не только

Мне или сыну моему послали боги

Дыханье жизни и желанье жить,

Любовь и разделение сердец, но всем

Одно и то же светит солнце, ветр один

До ночи дует; а с приходом ночи

Стихает ветер, угасает солнце,

И нет тревог, лишь сон и полное забвенье.

Слова такие о путях богов высоких

Я слышала давно от матери моей,

Мудрейшей Эврифемии, что стала

Свободна от желаний плоти или крови,

Ко всем ровна, со всеми откровенна -

Дары такие дали годы ей, блаженной.

Но что бы не несли нам быстрые часы,

Страданье нестерпимое иль радость,

Собой останусь я, полна душой своей,

К себе направлена, собой укреплена,

Так пусть бросают боги судеб кости,

Что выпадет — придётся нам принять…

Теперь же, перед важною охотой,

Я сыну принесу оружье и доспехи,

Чтоб ни любовь, ни гнев не принесли вреда.

ХОР

Сотворить человека боги

Решили и взялись за дело.

К работе призвали многих:

Горе, что мучит умело,

Лето с предчувствием снега,

Время, что слёзы рождает,

Память падения с неба

И злобу, что ад посылает.

Силу без прав примененья,

Любовь, что лишь в сказке нетленна,

Свет, что блеснёт на мгновенье,

И ночь, что как смерть неизменна.

Боги взяли в могучие длани

Пыль земли хлопотливой,

Меру слёз и жаркое пламя,

И пену с волны бурливой,

Осколки треснувшей тверди,

Песок из под ног смели,

И всё, что в палатах смерти

И в доме жизни нашли.

Со слезами и смехом слепили,

Добавив любовь и проклятья,

(В середину жизнь положили,

Облачив её в смерти платье),

Шар — игрушку для ночи и дня -

То лежит, то покатится вдруг -

Горьким даром труда наделяя

Святой человеческий дух.

Ветры запада и востока

Стали вместе в уста ему дуть,

И настал пробуждения срок,

И дыханьем наполнилась грудь.

Получил он дар речи и зренья,

И зародыш бессмертной души,

Способность труда и мышленья,

Время, чтобы служить и грешить.

Дали боги свет при рожденье,

Пространство любви и восторга,

Сроки для дел и свершений

И сон непробудный в итоге.

На губах его грусть иль улыбка,