Роман Васин - Кровь артефакта

• Название: Кровь артефакта
• Автор: Роман Васин
• Жанр: Научная Фантастика

Чернобыльский кризис и возникновение Зоны отчуждения. Что есть причина, а что следствие? Чем являются артефакты на самом деле и кому выгодно их появление? Обычным сталкерам Максиму и Соньке рискуя собственной жизнью, предстоит узнать ответы на эти вопросы. Но знание не всегда наделяет силой, иногда оно приводит на остриё противостояния между более могущественными существами.

---

— Я уж скорее в призраков больше поверю. — Фыркнула Сонька, но, немного подумав, произнесла «Хотя…» и замолчала.

Мы быстро шли вдоль дороги, не решаясь выходить ночью на открытое пространство. Быстро относительно вообще ночных передвижений, быстро настолько, насколько нам позволяло наше новое зрение, но всё же медленнее чем днём. Соньке хоть пару часов удалось урвать у сна, а я не спал уже сутки, из которых большую часть провёл в движении, и на меня начала наваливаться какая-то тупая апатия. Тем не менее, я продолжал передвигать ногами, желая, как и Сонька, подальше убраться от места нашей стоянки, поэтому утро нас так и застало, идущими по лесу вдоль дороги.

Когда рассвело до того, что видимость стала превышать полкилометра, мы вышли на дорогу и продолжили путь по ней. По моим подсчётам к вечеру она начнёт поворачивать, огибая мёртвый город. Про «монолит» я уже забыл, думая, что больше их перебитую группировку не увижу, но впереди на дороге вновь появились какие-то нагромождения. Я придержал Соньку рукой, скинул с плеча «винторез» и прильнул к окуляру, успев заметить, что Сонька последовала моему примеру.

На дороге, примерно в километре от нас вновь лежало несколько десятков тел. Их принадлежность определить было трудно с такого расстояния, но по валявшемуся остову сгоревшего вертолёта было понятно, что здесь военные не обошлись малой кровью. Между тел сновала стая чёрных псов, и даже несколько зомби. Я поёжился, повесил винтовку за спину и потащил Соньку с дороги, надеясь, что с такого расстояния нас не успели заметить. Зрение у чёрных псов было отличное, так что на одну надежду уповать было мало, и мы побежали, стараясь как можно дальше углубиться в лес, прежде чем они встанут на наш след. Но хотелось верить в лучшее, что стая, пожиравшая остатки сталкеров, нас не заметила.

Надежда умерла часа через полтора, когда до нас донёсся еле слышный вой нескольких десятков собачьих глоток вставших на след. От этого звука у нас открылось второе дыхание и мы, то, переходя на бег, то, вновь возвращаясь к быстрому шагу, продолжали углубляться в редколесье.

Надо было срочно что-то выдумывать. Никакой речушки или ручья в обозримом будущем не предвиделось, а болото было вообще в другой стороне, и я, скрипя сердце, достал единственную пачку сигарет.

— Иди прямо, не сворачивая вон к тому раздвоенному дереву. — Ткнул я пальцем в кривую берёзу, а сам начал растирать кругляши сигарет в ладонях и, пятясь, посыпать наши следы. Хватило шагов на двадцать. Я повертел в пальцах последнюю сигарету, но, вздохнув, всё же растёр и её. С удовольствием вдохнул тяжёлый аромат табака, которым пропитались ладони, и подошёл к Соньке. Дольше мы бежали цепочкой. Надеюсь, табак их хоть немного задержит.

Сонька опять бежала первой, и я заметил, что она начала забирать заметно левее, как бы выходя на траекторию, параллельную оставленной нами дороге. Что ж, она следовала принятому нами решению идти в обход Припяти, но, к сожалению, обстоятельства изменились, и выбора у нас теперь не было. Нам придётся пройти через мёртвый город, иначе нас догонят, а с такой огромной стаей мне лично сражаться, совсем не улыбается. Было бы там голов двадцать, а так числом задавят и порвут в клочья.

Я окриком вернул Соньку на прежнее направление.

— Ты же не хотел? — Удивлённо оглянулась она, перейдя с бега на быстрый шаг.

— Я много, что не хотел. — Усмехнулся я. — Например, мутировать не хотел, только меня не спросили.

— Может, отобьёмся? — Без особой надежды в голосе спросила Сонька.

— Может и отобьёмся. — Пожал я плечами. — Только риск навсегда остаться здесь мне кажется намного больше, чем риск, которому мы подвергнемся, войдя в Припять.

Сонька больше не стала задавать вопросов, и мы вновь бежали, шли, бежали, и у меня в голове крутилась только одна мысль: в ритм моих шагов и вырывавшегося из груди хриплого дыхания в голове звучало «ско-рей-бы-При-пять».

Позади, как стимул, время от времени раздавался многоголосый вой. Он постепенно становился всё громче и громче, многозначительно говоря о том, что нас догоняют. Лишь однажды мне показалось, что он отдалился, да и то не на долго. Видимо моя уловка с сигаретами если и сработала, то не так эффективно, как я рассчитывал. Что поделаешь, стая — это не одна собака, разбежались в разных направлениях, кто-то да нашёл след.

Я уже даже не знаю, какое по счёту дыхание у нас должно было открыться от непрерывного бега. Мы постоянно менялись местами, чтобы не уставать от давящего напряжения, всегда присутствующего при поиске аномалий, но вскоре уже и это не помогало. Глаза заливал пот, нервы были натянуты в струну и везде мерещились аномалии. Не знаю как Сонька, но я свои камни расходовал нещадно направо и налево, и вскоре у меня их почти не осталось. Я взял несколько у неё и постарался держать себя в руках, но получалось слабо, и вскоре я израсходовал и их. Одно радовало — мы поднялись на очередной холм и остановились, перед нами лежала Припять. Позади, уже в относительной близости, раздался собачий вой.

И всё же мы успели. Едва переставляя ноги, с висящей буквально на пятках сворой злых и голодных мутированных собак мы, обогнув дом, вбежали в подъезд кирпичного девятиэтажного дома, на стене которого я успел заметить табличку с облезшей надписью «Улица Леси Украинки». Вопреки ожиданиям собаки не оставили нас в покое, вступив в черту города, поэтому мы пробежали по узкой улочке, оставив слева низкие цеха какого-то предприятия, а справа ангар какого-то склада. Бежали мы целенаправленно к некогда жилому многоэтажному дому, надеясь, что там, на узких лестничных пролётах, будет легче сдерживать взбешенную свору диких псов.

Мы забежали по заваленной мусором и битым стеклом бетонной лестнице на второй этаж и прильнули к окнам, выходящими туда, откуда мы пришли. Одно дело слышать от кого-то, что чёрные псы не заходят в город, и совсем другое, когда от этого зависит твоя жизнь.

Псы остановились внезапно, словно наткнувшись на невидимую черту, потекли вправо и влево, пытаясь обойти то невидимое, что им мешает пройти, но, так и не сумев пробраться дальше, улеглись на живот, словно древнеегипетский сфинкс. Улица неизвестной мне Леси Украинки оказалась непреодолимым препятствием для них и спасительным рубежом для нас. Мы смотрели на них, а они, задрав чёрные оскаленные морды, на нас. Так продолжалось довольно долго, словно мы пытались переглядеть друг друга или загипнотизировать, пока, наконец, мне не показалась смешной картина сидящих вдоль невидимой черты пяти десятков собак, похожих друг на друга, как две капли воды. Я нервно хихикнул, затем засмеялся, а затем захохотал, нагло глядя в глаза оставшихся с носом тварей, выплёскивая из себя всё накопившееся за последнее время нервное напряжение. Сонька покосилась на меня, улыбнулась, хохотать не стала, но взгляд стал спокойным, без страха загнанного в угол зверя.

Я развернулся спиной к окну, и всё ещё нервно хихикая, сполз по стене на пыльный и заваленный разным хламом пол. Последнее, что я успел отметить, что на полу ещё совсем даже не плохо сохранился линолеум. Затем я просто выключился, сказалась и бессонная ночь, и непонятные сталкеры будущего, и изнуряющая погоня, где мы были в роли дичи. Организм просто взял своё, отправив меня в нокдаун сна.

Сны мне не снились, и проснулся я полностью отдохнувшим. В комнате, где мы расположились, или точнее где я отключился, был полумрак, разгоняемый небольшим костерком, потрескивающим дровами прямо посреди комнаты на очищенном от линолеума пятачке. Я поднял голову и непонимающе огляделся, не сразу придя в себя. Никак не мог сообразить, что за окном, утро, вечер, или ночь, почти неотличимая с нашим новым зрением от вечера? Пришлось обратиться за помощью к Соньке, сидевшей по ту сторону костра. Оказалось, что раннее утро. Солнце ещё не встало, но вот-вот должно было показаться. Я выглянул в окно. Действительно, край горизонта был слабо окрашен розовым. Получается, что я проспал весь вечер и почти всю ночь. Лихо!

— Ложись спать. — Обратился я к Соньке, разминая затёкшее тело, и тут только вспомнил про отличие картинки за окном от той, что я видел вчера. — А когда собаки ушли?

— После заката. — Сонька начала укладываться, но в отличие от меня расстелила спальник. — Тебе что-нибудь снилось?

— Нет.

— Хорошо. — Протянула Сонька и, кажется, сразу уснула.

Я посмотрел на неё, улыбнулся, подкинул в костёр, огороженный битыми кирпичами, небольшой кругляш, бывший когда-то стулом со спинкой, и выглянул в соседнюю комнату. Ничего нового там не обнаружилось, всё тот же бардак, кучи мусора и остатки брошенной мебели, давно пришедшей в негодность.

Я достал счётчик Гейгера и сделал то, что следовало, едва мы сюда поднялись — проверил на наличие радиации. Радиационный фон оказался в норме. Я прошёл по всей квартире, но чего-нибудь интересного обнаружить не удалось. В другие квартиры не пошёл, опасаясь бросать Соньку одну, поэтому подошёл к окну, выходящему на другую сторону дома и выглянул наружу. Окна выходили на улицу, представляющую собой странную помесь неживого и мёртвого. Мёртвого в том плане, что умерло, а неживого в том, что никогда и не было живым. Между скрюченных в самую нелепую форму деревьев были набросаны какие-то бетонные блоки, строительные вагончики, несколько остовов автомобилей, и множество другого мусора неизвестного происхождения. И так насколько хватало глаз. Улица была шириной метров пятьдесят, и в сторону центра тянулись унылые однотипные пятиэтажки.