Сергей Лукьяненко - Близится утро

• Название: Близится утро
• Автор: Сергей Лукьяненко
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Это – вторая книга дилогии «Искатели неба», начинавшейся романом «Холодные берега». Это – фантастика типично «лукьяненковская». Увлекательно-живая – и щемяще-горькая. Такая фантастика задевает не только воображение, но и душу… Это – продолжение сказания о мире, в который две тысячи лет назад пришел Искупитель. Сказания о Маркусе, владеющем силою Слова, способного изменить судьбу этого мира. Ибо в нем вновь пришел к людям Искупитель. В нем – или с ним… Это – «Близится утро». Книга, которая не оставит равнодушным никого…

---

– И если я скажу, что в душе этого мальчика – зло... – тихо начал Антуан.

– Нет. Если ты скажешь, что в его душе нет добра. Тогда пусть решает Церковь.

Антуан покачал головой. Он был не то чтобы напуган – удивлен. И голос его стал задумчив, обретая прежнюю певучую интонацию:

– Однажды, когда я был молод, мой планер упал в предгорьях Альп. Никто не назовет падение с двух километров посадкой, но я был жив и даже не поранился. Я еще не успел порадоваться своему спасению, не успел задуматься, как стану ночевать в горах, один у разбитого планера, который никогда не рискнул бы предать огню. В горах трудно выжить. Я бродил вокруг планера, ощупывал разбитые крылья и порванную ткань – так касаются раненого друга, отдавшего за тебя жизнь, и тут к нам подъехала повозка. Мое падение, оказывается, видели. Это был не пастух или одинокий горец, как я вначале подумал, это был местный метеоролог, один из тех неисчислимых тружеников, что составляют наши карты, предупреждают о зарождающейся буре или о просветлевшем небе...

Йене, выпучив глаза, слушал Антуана. Да и меня захватил рассказ.

– Мы приехали к нему домой – в маленький крепкий дом на откосе горы, рядом с мачтой телеграфа и теплой армейской голубятней. Метеоролог сразу пошел к телеграфу, сообщать о случившемся, потом выпустил трех голубей – сгущался туман, и в сигналы телеграфа уже не было веры. Навстречу мне вышла его жена, простая и скромная женщина, всю жизнь скитающаяся вместе с мужем по самым глухим уголкам Державы. В ее глазах была растерянность, страх и восторг словно ангел Божий упал к порогу дома. Двадцать лет она помогала мужу, лишь иногда замечая в небе белую точку планера, и вот впервые встретилась с одним из тех, ради кого забыла уют больших городов. Мы прошли в дом и сели ужинать за круглым столом, освещенным керосиновой лампой. По тому, как бережно достали лампу из шкафа, я понял, что это роскошь, редкая роскошь для небогатой семьи.

Мы сидели в круге света, пили чай, я беседовал с ними, постепенно понимая, что и впрямь жив. А за столом вертелся их сын, мальчик лет десяти. Когда ужин подходил к концу, я понял, что никогда еще не встречал столь милую семью – и такого отвратительного ребенка. Он дерзил отцу, угрюмо смотрел на меня, вторгшегося в их крошечную крепость, капризничал, заставляя мать краснеть и извиняться. Когда ребенка наконец-то выгнали из-за стола и он выбежал из дома, всем стало легче. Мы еще долго говорили, я рассказывал им о полетах, о больших городах, о суровой жизни военных лагерей, о своих товарищах. Потом вышел на крыльцо, чтобы выкурить трубку. Редкие звезды сияли в разрывах туч – так подлинная красота пробивается даже сквозь плотную вуаль. Было зябко, за дверью тихонько спорили метеоролог и его жена – они решали, как поудобнее уложить меня на ночь. Несносного ребенка нигде не было видно. И вдруг я услышал шорох под крыльцом. Перегнулся через перила, посмотрел – и увидел мальчишку, сидящего на корточках перед какой-то дырой в фундаменте дома. Любопытство взяло верх над неприязнью, я спустился и присел рядом с ребенком. Это оказалась нора, укрытие их мелкой беспородной собачонки, о существовании которой я и не подозревал.

Оттуда пахло теплом и жизнью. И вдруг мальчик протянул в нору руки, достал что-то и осторожно вручил мне. «Смотрите, здесь щенки», – прошептал он.

Крошечный щенок и впрямь слепо тыкался в ладони. А мальчик смотрел на меня, глаза его были полны восторга и настороженности – что я сделаю, пойму ли его восторг и то доверие, что он вдруг решился оказать мне, залетному чужаку.

«Замечательные щенки», – только и ответил я. Мы вернули щенка взволнованной матери и пошли в дом, уже связанные общей тайной. Я вдруг понял, как слеп был, глядя на этого ребенка. И ужаснулся, что мог покинуть этот дом, так и не поняв его до конца, приняв волнение мальчика, разлученного со своими любимцами, за капризы и нелюдимость.

Антуан опустил руку в карман, достал старую, выглаженную руками трубку, кисет. Закурил.

– Да, ошибиться и не понять может любой, – спокойно возразил Жан. – Ты прав, и твой пример вполне подходит. Но все-таки у тебя больше всех шансов понять Маркуса. Ты прекрасно знаешь, Антуан, как сильно может быть человеческое слово... самое обычное слово. Потому и не стал записывать свои истории. Не захотел принимать на себя ответственность. А сейчас я прошу тебя принять груз куда более тяжкий. И это последний выбор в твоей жизни, Антуан! Последнее испытание, от которого ты можешь отказаться.

– Мы даже не знаем, где скрывается этот маленький принц... – пробормотал летун.

– Вот это как раз не проблема. – Жан усмехнулся. – Ильмар, ты человек молодой, принеси-ка из буфета еще бутылочку такого вина!

Я охотно исполнил требуемое, открыл вино изящным медным штопором, поставил на стол – подышать. А старый лекарь строго спросил:

– Ваш план небось был в Вест-Индию податься? , – Да, – признал я. – Но как – не обдумывали. Хотели подальше от Неаполя убраться вначале.

– Не захочет Маркус в Вест-Индию ехать, – сказал лекарь.

– Почему?

– Неинтересно ему это, Ильмар. А Маркус, поверь, не только о безопасности своей думает. Никогда он книжками про индейцев не зачитывался, в краснокожих и поселенцев не играл. Что есть Вест-Индия, что нет ее – ему безразлично.

– Вроде как он не протестовал... – пробормотал я.

– Конечно. Идея-то вроде правильная. Укрыться вдали от Державы, но при том на ее землях, среди привычного люда... Но теперь, когда ты в плену, Маркус сразу довод против найдет.

– Решит, что я планы выдам?

– А ты их не выдал? – заинтересовался лекарь. Я опустил глаза.

– Нет, не отправится он в Вест-Индию... – размышлял вслух старик. Неинтересно ему это. И далеко... Знаешь, чем Маркус в детстве интересовался?

– Откуда мне знать... – пробормотал я.

– Книжки про Руссию он читать любил. И серьезные, вроде мемуаров темника Суворова и записок думца Ульянова. И развлечения всякие: «Война и мир», «Ханум Елисавета», «Кошкодер»...

– Думаешь, в Руссию? – спросил я. Ох, не приведи Сестра! Руссия страна суровая, охранка ханская дело свое знает, а уж теперь наверняка за Маркусом охота идет.

– Нет, – поразмыслив, ответил Жан. – Все-таки он уже не маленький мальчик, опасность понимает... Одно дело в мечтах вместе со стрельцами на подвиг скакать, а другое – под стрелецкие сабли свою голову сунуть. Значит, что?

Вест-Индия отпадает, Руссия тоже...

Небрежность, с которой Жан отбрасывал страны, восхищала. Неужели он настолько уверен в своих догадках? Ему бы в разведке Державной работать, а не клистиры графьям и принцам ставить!

– Индия, – задумчиво сказал лекарь. – Индия, страна волшебная, красивая, богатая... Нет. Вряд ли! Был при дворе один учитель, географию излагал, да в случае необходимости порол напроказивших детишек-аристократов...

Я усмехнулся.

– Порол-порол, – развеял мои сомнения Жан. – Что, думаешь только простолюдины детей через розгу уму учат? Порой и графеныш так учудит, что без должной порки не обойтись. Маркусу хоть нечасто, но тоже перепадало... по заслугам. Так вот, тот учитель, он в Индии прожил немало. Любил порассказывать про дела в колонии, и занимательно весьма! Только вот слишком откровенно кроме романтики и про грязь упоминал, и про страшные болезни, про секты кровожадные и про нищету ужасающую. Вряд ли Маркус захочет отправиться в Индию!

Что у нас осталось?

– Африканские земли... Ацтеки... Жан покачал головой. Он напряженно размышлял, будто перед ним была карта расстелена.

– Нет... не то. Не то! А ведь вертится в голове... на язык просится.

– С Миракулюсом ты тогда хорошо угадал... – тихонько вставил я. – Подумай, Жан... Может, на родину матери подастся?

– Нет. Родня и без того Маркуса не слишком-то жаловала. А уж теперь, когда его сам Владетель ищет...

С каждым мгновением, пока Жан предавался размышлениям, моя вера в него таяла. Нет, не получится такого, чтобы вновь он угадал путь Маркуса. Ничего он не знает.

Или, напротив, знает? Но комедию устраивает?

– Слушай, Жан Багдадский... – начал я. И тут лицо старика осветилось благостной улыбкой.

– Правильно, Ильмар! Молодец. Руссия для него заказана. В Державе схватят. В колонии – не добраться, да и душа к ним не лежит. Значит, через Османскую империю. И путь почти как прямой, и побезопаснее других!

– Что – через Османскую империю? – совсем уж ничего не понимая, спросил я.

Лекарь вздохнул:

– Ильмар, Маркус – из тех людей, что ногу поднимая, уже знают, куда ее поставят. Скажи... никогда он не говорил с тобой о земле иудейской?

– Нет.

– Значит, точно. О том думал.

– А ведь ты прав, старый лис! – воскликнул Антуан. – Прав!

– Зачем ему в Иудею... – начал я. И замолчал, потому как понял.

– Искупитель он или Искуситель, а другой дороги ему нет! – тонко вскрикнул Жан. – Понял, Ильмар? Ты что, думаешь, чтобы в силу вступить, Маркусу надо возмужать? Это дело десятое! Где бы и как бы он ни прятался, его в Иудею тянуть будет!