Колин Маккалоу - Травяной венок. Том 1

• Название: Травяной венок. Том 1
• Автор: Колин Маккалоу
• Издательство: Дрофа
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-7107-0124-6

«Травяной венок» – вторая часть дилогии Колин Маккалоу, являющаяся продолжением романа «Первый человек в Риме».

Прославленный завоеватель Германии и Нумидии Гай Марий стремится достигнуть предсказанного ему много лет назад: беспрецедентного избрания консулом Рима в седьмой раз. Этого можно добиться только ценой предательства и крови. Борьба сталкивает Мария с убийцами, властолюбцами и сенатскими интриганами и приводит к конфликту с честолюбивым Луцием Корнелием Суллой, когда-то надежной правой рукой Мария, а теперь самым опасным его соперником.

---

Взрыв смеха отвлек его от этих мыслей. Он отошел от борта и обнаружил, что его сын – неплохой моряк: корабль бойко бежал вперед, подгоняемый ветерком, и плохого моряка наверняка стошнило бы; Юлия тоже выглядела неплохо.

– Вся моя семья привержена морю, – сказала она, когда Марий подошел к ней ближе. – Это не распространяется разве что на моего брата Секста – все дело, вероятно, в его одышке.

Корабль, на котором они плыли в Патры, постоянно сновал между двумя берегами, принося владельцам немало денег, выручаемых за перевозку пассажиров и грузов, поэтому Марию была предоставлена какая-никакая каюта. Впрочем, он не сомневался, что Юлия ждет не дождется, когда они сойдут на берег. Поскольку Марий намеревался продолжить морское путешествие по Коринфскому заливу, она, оказавшись в Патрах, отказалась двигаться дальше, пока они не совершат сухопутное паломничество в Олимпию.

– Как странно, – рассуждала она, трясясь на ослике, – что величайший храм Зевса находится на этом захолустном Пелопоннессе! Почему-то мне всегда казалось, что Олимпия – это у подножия горы Олимп.

– Греки есть греки, – отвечал Марий, которому не терпелось как можно быстрее оказаться в провинции Азия; впрочем, ему не хватило духу отказать Юлии в столь естественной просьбе. Путешествие в компании женщины все меньше отвечало его представлению о том, чем надлежит заниматься в пути.

Однако в Коринфе он повеселел. Когда за полвека до этого Муммий сравнял город с землей, все его сокровища были переправлены в Рим. Город так и не поднялся из руин. Вокруг могучей скалы под названием Акрокоринф хлопали на ветру дверьми брошенные, разваливающиеся дома.

– Это – одно из тех мест, где я намеревался поселить своих ветеранов, – поведал Марий с легкой грустью, когда они брели по пустынным улицам Коринфа. – Ты только посмотри! Тут как раз недостает жителей! Столько пригодной для возделывания земли, порт на берегу Эгейского моря и порт на берегу Ионического, все предпосылки для процветания торговли. А как они со мной поступили? Отвергли мой земельный закон!

– Потому что его предлагал Сатурнин, – вставил Марий-младший.

– Совершенно верно. А также потому, что эти болваны в сенате не смогли понять, как важно предоставить солдатам из простонародья землицы, на которой они могли бы провести остаток дней. Никогда не забывай, Марий-младший, что простонародье не располагает ни деньгами, ни какой-либо собственностью. Я открыл для простонародья путь в армию, я влил в Рим новую кровь, сделав пригодным для больших дел сословие, прежде остававшееся совершенно никчемным. Между прочим, солдаты из простонародья оказались мужественными воинами: они продемонстрировали это в Нумидии, в Аквах Секстиевых, при Верцеллах. Они сражались не хуже, если не лучше, чем солдаты старой выучки, хотя те тоже не дали маху. Что же теперь, отмахнуться от них, смыть в сточную канаву? Нет, их нужно усадить на землю. Я знал, что ни первый, ни второй классы никогда не позволили бы им селиться на собственно римских землях в Италии, поэтому и выступил с законопроектами о поселении их в подобных местах, где как раз требуются новые жители. Они бы принесли в наши провинции римский дух и подарили нам новых друзей. К сожалению, предводители собрания и всадников считают Рим исключительным явлением, чьи привычки и образ жизни ни следует распространять по миру.

– Квинт Цецилий Метелл Нумидийский, – с отвращением проговорил Марий-младший. В доме, где он вырос, это имя никогда не произносилось с любовью. Напротив, он никогда не слышал его без прозвища Хрюшка. Однако Марий-младший поостерегся называть так этого человека в присутствии матери, которая ужаснулась бы, услыхав от сына такое словечко: «хрюшка» была детским эвфемизмом половых органов девочки.

– Кто еще? – спросил его Марий.

– Принцепс сената Марк Эмилий Скавр, великий понтифик[46] Гней Домиций Агенобарб, Квинт Лутаций Катул Цезарь, Публий Корнелий Сципион Назика…

Прекрасно, достаточно. Они вызвали противодействие своих клиентов-плебеев и сколотили фракцию, с которой не удалось сладить даже мне. Потом – это случилось в прошлом году – они изъяли из употребления даже названия законов Сатурнина.

– Его закон о зерне и его земельные законопроекты, – подхватил Марий-младший, который теперь, вдали от Рима, отлично находил общий язык с отцом и все время старался добиться от него похвалы.

– За исключением моего первого земельного закона, по которому моим солдатам из простонародья позволено селиться на островах у африканского побережья, – напомнил ему Марий.

– Кстати, муж мой, я кое-что хотела тебе сказать, – спохватилась Юлия.

Марий со значением посмотрел на Мария-младшего, но Юлия продолжала:

– Как долго ты собираешься держать на этом острове Гая Юлия Цезаря? Может, ему вернуться домой? Ради Аврелии и детей ему следовало бы вернуться.

– Он нужен мне на Церцине, – жестко отрезал Марий. – Вождь из него неважный, но никто никогда не работал над аграрными проектами так упорно и с таким успехом, как Гай Юлий. Пока он остается на Церцине, работа идет, жалоб почти не поступает, и результаты превосходны.

– Но так долго! – не уступала Юлия. – Три года!

– Пускай потрудится еще столько же. – Марий не собирался сдаваться. – Ты знаешь, как медленно продвигаются обычно земельные дела: наблюдай, возмещай убытки, разбирай бесконечные споры, преодолевай сопротивление местных жителей… А Гай Юлий делает это просто мастерски! Нет, Юлия, ни слова больше! Гай Юлий останется там, где он сейчас находится, пока не закончит порученное ему дело.

– Тогда мне жаль его жену и детей.

Глава 4

Впрочем, Юлия заступалась за Аврелию напрасно: ту вполне устраивала ее участь, и она почти не скучала по супругу. Объяснялось это вовсе не отсутствием любви и не пренебрежением супружеским долгом, а тем, что когда он отлучался, она могла заниматься собственным делом, не опасаясь его неодобрения, жесткой критики, а то и запрета – только этого ей не хватало!

Когда они, поженившись, поселились в более просторной квартире из двух, помещавшихся на первом этаже большого жилого дома – инсулы, доставшегося Аврелии в качестве приданого, она обнаружила, что супруг ожидает от нее точно такого же образа жизни, какой она вела бы, если бы они обитали в частном доме на Палантинском холме, – изящного, утонченного и лишенного цели. Именно такую жизнь она яростно критиковала, беседуя с Корнелием Суллой. Это было настолько скучно и лишено перспективы, что любовная интрижка сделалась бы неизбежной. Аврелия была в отчаянии, узнав, что Цезарь не одобряет ее общения с жильцами, занимающими все девять этажей, предпочел бы, чтобы она прибегала к услугам агентов для сбора квартирной платы, и надеется, что она не покинет стен этого ветхого сооружения.

Однако Гай Юлий Цезарь был патрицием древнего аристократического происхождения и имел немало обязанностей. Будучи прикованным к Гаю Марию женитьбой и безденежьем, Цезарь начал свою государственную карьеру на службе Гая Мария в качестве солдатского трибуна, а потом военного трибуна в легионах; наконец, побыв квестором и став членом сената, он был направлен в качестве земельного уполномоченного ведать заселением ветеранами Гая Мария из простонародья острова Церцина в заливе Малый Сирт у африканского побережья. Все эти занятия вынуждали его подолгу находиться вдали от Рима, причем впервые он отлучился надолго уже вскоре после женитьбы. Их любовный союз был вознагражден двумя дочерьми и сыном, однако отец не присутствовал при рождении своих детей и не видел, как они растут. Он ненадолго появлялся дома, жена беременела – и он снова отбывал на долгие месяцы, а то и на годы.

К тому времени, когда великий Гай Марий женился на сестре Цезаря Юлии, в доме Юлия Цезаря иссякли последние деньга. Успешный переход младшего сына под покровительство богатого патриция привел к тому, что другая, старшая ветвь рода получила средства, чтобы двое ее сыновей доросли до консульства; попавшего в хорошие руки сына звали Квинт Лутаций Катул Цезарь. Тем временем отец Цезаря (Цезарь-дед, как его называли теперь, через много лет после его кончины) был вынужден заботиться о двух сыновьях и двух дочерях, денег же хватало всего на одного сына. Так продолжалось до тех пор, пока его не посетила блестящая идея предложить худородному, но сказочно богатому Гаю Марию выбрать себе в жены ту из двух его дочерей, которая придется ему по вкусу. Денег Гая Мария хватило на приданое обеим дочерям, а также на перешедший во владение Цезаря крупный земельный клин вблизи Бовилл; доход оказался достаточным для того, чтобы получить место в сенате. Деньги Гая Мария сглаживали все препятствия на пути представителей младшей ветви – Цезаря-деда – рода Юлия Цезаря.

Сам Цезарь был достаточно благороден и справедлив, чтобы испытывать искреннюю благодарность, хотя его старший брат Секст предпочел задрать нос и после женитьбы постепенно отдалиться от остального семейства. Цезарь знал, что не будь денег Мария, он бы не мог претендовать на избрание в сенат и не был бы в состоянии обеспечить будущее своему потомству. Ведь без этих денег Цезарю никогда бы не позволили взять в жены красавицу Аврелию, представительницу древнего и богатого рода, о руке которой мечтали очень многие.