Колин Маккалоу - Травяной венок. Том 1

• Название: Травяной венок. Том 1
• Автор: Колин Маккалоу
• Издательство: Дрофа
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-7107-0124-6

«Травяной венок» – вторая часть дилогии Колин Маккалоу, являющаяся продолжением романа «Первый человек в Риме».

Прославленный завоеватель Германии и Нумидии Гай Марий стремится достигнуть предсказанного ему много лет назад: беспрецедентного избрания консулом Рима в седьмой раз. Этого можно добиться только ценой предательства и крови. Борьба сталкивает Мария с убийцами, властолюбцами и сенатскими интриганами и приводит к конфликту с честолюбивым Луцием Корнелием Суллой, когда-то надежной правой рукой Мария, а теперь самым опасным его соперником.

---

Горничная, помогавшая Ливий Друзе принимать ванну, расписывала, спустившись в подвал к рабам, степень увечий, причиненных хозяйке; при этом лицо ее было искажено страхом.

– Огромные кровавые рубцы! – причитала она, обращаясь к управляющему Кратиппу. – Они до сих пор кровоточат! Вся постель забрызгана кровью! Бедняжка, бедняжка..

Кратипп рыдал в одиночестве, не зная, чем помочь; слезы проливал не он один, ибо среди слуг многие знали Ливию Друзу с раннего детства, всегда жалели ее и заботились о ней. Стоило старикам увидеть ее утром, как глаза их снова увлажнились: она передвигалась со скоростью улитки и выглядела так, словно мечтала о смерти. Однако Цепион был хитер; даже в гневе он проявил осмотрительность: на руках, ногах, шее и лице у жены не оказалось ни единой отметины.

Положение оставалось неизменным на протяжении двух месяцев, разве что избиения, которым примерно раз в пять дней продолжал подвергать жену Цепион, отличались теперь некоторым разнообразием: он уделял внимание разным участкам на ее теле, позволяя другим заживать. Это оказывало на него огромное действие в смысле любовной неистовости, недурным было и ощущение своей власти; наконец-то он понял всю притягательность старинных нравов, прелесть положения paterfamilias и подлинное предназначение женщины.

Ливия Друза ни с кем не откровенничала, даже с горничной, присутствовавшей при ее омовениях, и сама лечила свои раны. Ранее не свойственная ей хмурая молчаливость была замечена Друзом и его женой, у которых она вызывала беспокойство. Однако им не оставалось ничего другого, кроме как объяснить все возвращением Ливий Друзы в Рим, хотя Друз, не забывший, как сестра сопротивлялась браку с Цепионом, задавал себе вопрос, не объясняется ли присутствием Цепиона ее шаркающая походка, изможденный вид и непробиваемое спокойствие.

В душе Ливий Друзы не осталось ничего, кроме физических страданий, которые причиняли ей избиения и последующие постельные утехи мужа. Она была готова считать это карой; кроме того, телесная боль делала не столь нестерпимой разлуку с ее возлюбленным Катоном. К тому же, размышляла она, боги сжалились над ней, и она выкинула трехмесячный плод, который Цепион уж никак не мог бы счесть своим произведением. Нежданное возвращение Цепиона стало для нее достаточным потрясением, чтобы она успела испугаться еще и этой трудности; она вспомнила о ней только тогда, когда трудность исчезла. Да, так и есть: боги к ней милостивы. Рано или поздно ее постигнет смерть – ведь когда-нибудь муж забудет вовремя прервать пытку. Смерть же была во сто крат предпочтительнее жизни с Квинтом Сервилием Цепионом.

Вся атмосфера в доме была теперь иной, и уж это-то не могло пройти мимо внимания Друза; при этом он знал, что лучше бы ему уделять больше внимания беременности его жены – неожиданному, счастливому подарку, на который они перестали было надеяться. Уныние, овладевшее домом, беспокоило и Сервилию Цепион. В чем же причина? Неужто одна-единственная несчастная жена может распространять вокруг себя столь кромешный мрак? Даже слуги самого Друза впали в безмолвие. Обычно их шумная суета вызывала у хозяина некоторое раздражение. Он с детства привык просыпаться в неурочный час от бурных всплесков жизнерадостности, доносившихся из-под атрия. Теперь же все это кануло в прошлое. Слуги пробирались по дому с вытянувшимися физиономиями, ограничивались односложными ответами на любые вопросы и с удвоенным усердием боролись с пылью и мусором, словно дружно решили заморить себя работой или подхватили бессонницу Кратипп, всегда казавшийся непоколебимой скалой, и тот был теперь не таким, как прежде.

Как-то раз под конец года Друз рано утром схватил Кратиппа за руку, прежде чем тот успел дать команду привратнику впускать собравшихся на улице клиентов.

– Подожди-ка, – сказал Друз, подталкивая управляющего к своему кабинету. – Мне надо с тобой поговорить.

Однако, даже тщательно заперев все двери, дабы обезопасить себя от незваных гостей, Друз не смог вымолвить нужного слова. Он стал расхаживать по комнате; Кратипп стоял, как каменный, уставившись в пол. Наконец Друз взял себя в руки и уперся взглядом в слугу.

– Что происходит, Кратипп? – Он потрепал его по плечу. – Уж не обидел ли я вас? Почему мои слуги сделались так несчастны? Уж не допустил ли я ненароком какого просчета? Если так, то очень прошу открыть мне глаза. Я не допущу, чтобы хотя бы один из моих рабов был недоволен жизнью из-за моего с ним обращения или из-за обид, наносимых кем-то еще из членов моей семьи. Но более всего мне тяжело видеть в унынии тебя! Без тебя этот дом вообще рухнет!

К ужасу хозяина, Кратипп залился слезами; некоторое время Друз терялся в догадках, как ему поступить, но потом поддался порыву и уселся вместе с управляющим на ложе, гладя его по вздрагивающему плечу и утирая платком его лицо. Однако чем добрее был Друз, тем горше делались рыдания Кратиппа. Теперь уже сам Друз был близок к слезам; он принес вина, заставил Кратиппа выпить немного и еще долго возился с ним, как любящая нянька, прежде чем тот немного успокоился.

– О, Марк Ливий, какое бремя вы снимаете с моей души!

– Что ты имеешь в виду, Катипп?

– Порку!

– Порку?!

– Она старается кричать так, чтобы никто не слышал! – Кратипп снова разрыдался.

– Ты говоришь о моей сестре? – повысил голос Друз.

– Да.

Сердце Друза заколотилось, как бешеное, лицо налилось кровью, руки заходили ходуном.

– Рассказывай! Именем богов призываю тебя открыть мне всю правду!

– Квинт Сервилий… Он ее прибьет.

Теперь дрожь била Друза нестерпимо; он стал задыхаться.

– Муж моей сестры бьет ее?

– Да, domine, да! – Управляющий очень старался совладать с собой. – Я знаю, что не мое дело вмешиваться, и, клянусь, я не стал бы этого делать! Но вы были так добры, так внимательны ко мне, что я… я…

– Успокойся, Кратипп, я не сержусь на тебя, – ровным голосом проговорил Друз. – Наоборот, я бесконечно благодарен тебе за это признание. – Он встал и помог подняться Кратиппу. – Ступай к привратнику и вели ему извиниться за меня перед моими клиентами. Сегодня я их не приму, потому что у меня будут другие дела. Теперь слушай: передай моей жене, чтобы она отправилась в детскую и оставалась там с детьми, поскольку мне придется отослать всех слуг в подвал, где они станут выполнять одно мое поручение. Ты уж проследи, чтобы все ушли к себе, а потом и сам уходи. Но прежде выполни последнюю просьбу: скажи Квинту Сервилию и моей сестре, что я жду их у себя в кабинете.

Оставшись в одиночестве, Друз постарался сладить с дрожью во всем теле и с небывалым гневом. Вдруг Кратипп преувеличивает? Вполне возможно, что дело зашло не так далеко, как воображают слуги…

Однако ему оказалось достаточно одного-единственного взгляда на Ливию Друзу, чтобы понять, что преувеличением здесь и не пахнет. Она вошла в кабинет первой, и он сразу увидел, как ей больно, как она удручена, как велик ее страх, как бездонно ее несчастье. От нее веяло кладбищенским холодом. За ней следом появился Цепион – этот был скорее заинтригован, нежели насторожен.

Друз принял их стоя и не предложил сесть. Вместо этого, впившись в шурина полным ненависти взглядом, он сразу приступил к сути дела:

– До моего сведения дошло, Квинт Сервилий, что ты подвергаешь мою сестру телесным истязаниям.

Ливия Друза испустила стон, Цепион же ответил с гневным презрением:

– То, как я поступаю со своей женой, Марк Ливий, касается меня одного, и никого больше.

– Не согласен, – произнес Друз как можно спокойнее. – Твоя жена мне сестра, она – член большой и могущественной семьи. Никто в этом доме не поднимал на нее руку до ее замужества. Я не позволю избивать ее ни тебе, ни кому-либо еще.

– Она моя жена. Это значит, что она подчиняется моей воле, а не твоей, Марк Ливий! Я буду поступать с ней так, как захочу.

– Ты связан с Ливией Друзой узами брака, – произнес Друз с каменеющим лицом. – Я же связан с ней кровными узами, что намного важнее. Я не позволю тебе избивать мою сестру!

– Ты сам сказал, что не хочешь знать, каким методом я стану учить ее порядку. Тогда ты был прав: это действительно не твоя забота.

– Избиение жены не может пройти незамеченным. Это – недопустимая низость! – Друз перевел взгляд на сестру. – Прошу тебя, сними одежду, Ливия Друза. Я хочу знать, что натворил этот истязатель жен.

– Не смей, жена! – взревел Цепион, наливаясь праведным гневом. – Обнажаться перед мужчиной, не являющимся твоим мужем? Не смей!

– Сними одежду, Ливия Друза, – повторил Друз. Ливия Друза не шевелилась и не размыкала уст.

– Сестрица, послушайся меня, – ласково сказал Друз, сделав шаг в ее сторону. – Я должен увидеть это.

Стоило ему обнять ее, как она вскрикнула и отпрянула; тогда он, стараясь не причинять ей боли, спустил одежду с ее плеч.

Истязатель жены мог вызывать у Друза-сенатора только презрение. Однако у Цепиона не хватило храбрости, чтобы не позволить Друзу исполнить задуманное. Мужчины увидели грудь Ливий Друзы и покрывающие ее старые рубцы, лиловые и ядовито-желтые. Друз развязал ее пояс, и вся бывшая на ней одежда соскользнула к ее ногам. В последний раз супруг занимался ее бедрами: они раздулись и были густо усеяны ссадинами и синяками. Друз нежно помог сестре одеться; подняв ее безжизненные руки, он заставил ее поддержать ткань на плечах. Потом он повернулся к Цепиону.