Николай Псурцев - Супермен

• Название: Супермен
• Автор: Николай Псурцев
• Жанр: Классический детектив

---

– Капитан милиции Ружин. Старший оперуполномоченный уголовного розыска. Теперь твоя очередь,- Ружин протянул руку.- Документы.

Удивительные порой процессы происходят в человеческом организме, все вроде уже дотошные врачи объяснили, ан нет, все равно изумляешься, когда видишь, как лицо человека в мгновенье меняет цвет, как в мультфильме. Был сержант бурачковый, а стал сержант крахмальный, даже глаза обесцветились.

– Нет,- сказал он.- Да,- сказал он.- Хотя нет,- сказал он.- Хотя не знаю, сказал он и стал тереть глаза, как ребенок, а потом сказал: - Я больше не буду, простите,- а потом сказал: - Я не местный, и в армии отличником боевой и политической подготовки был, музыкальным ансамблем руководил, пользовался авторитетом…

Ружин сунул удостоверение сержанта в карман, вскинул голову, проговорил негромко, но весомо:

– Такие, как ты, ввергают отечество в хаос. Такие, как ты, способствуют хозяйственному развалу и моральному застою. Ты тот самый бракованный винтик в механизме, который мешает этому механизму нормально работать, а вам, этим винтикам, имя легион, вас сотни, тысячи, миллионы.

– Десятки миллионов,- обиженно подсказала Лера из машины.

– Десятки миллионов,- подтвердил Ружин.- Такие, как ты, позорят, компрометируют, дискредитируют само звание - советский милиционер.- Ружин вытянул к небу указательный палец.- Это же высочайшее, это святейшее звание - советский милиционер… Ты зачем пошел в милицию? А? Чтобы форму получить? Чтобы деньги получить? Чтобы власть получить? Чтобы восполнить свою ущербность, неполноценность? Чтобы отомстить кому-то? Чтобы что-то доказать кому-то? Или чтобы избавить общество от мерзавцев и негодяев?

Сержант какое-то время моргал, прикусывая губу, а потом ответил:

– Эта… Чтобы избавить…

Ружин просунул голову внутрь машины:

– Он идиот,- сказал он Лере.- Открой бардачок. Достань листок бумаги.

Ружин выпрямился, положил бумагу на капот, извлек из нагрудного кармана ручку, подал ее сержанту.

– Пиши,- сказал он.

– Что? - обреченно спросил сержант.

– Я продиктую.

Сержант согнулся над капотом.

– Начальнику управления внутренних дел..- диктовал Ружин.- Я, такой-то такой-то, такого-то числа, в таком-то месте получил от такого-то владельца автомашины такой-то деньги в сумме двадцати пяти рублей за нарушение своих должностных обязанностей.- Сержант бросил писать и испуганно поднял голову.- Пиши, пиши,- спокойно сказал Ружин.- Или можем разобраться прямо сейчас, в управлении. Поехали,- предложил он.- Или об этом будут знать только я и свидетель,- он указал на Леру. Сержант опустил голову.- За нарушение должностных обязанностей,- продолжил Ружин,- кои выражались в отсутствии наказания водителя такого-то за въезд в заповедную зону, превышение скорости, неповиновение работнику милиции. С красной строки. Я все осознал. И больше такого в моей профессиональной практике не повторится. Число, подпись.

Ружин все добросовестно прочитал, кивнул, сложил бумагу, сунул ее в карман. Протянул руку, сказал коротко: - Деньги,- и деньги положил в карман, а взамен отдал сержанту документы. Сел в машину.

– Бывай здоров,- сказал на прощанье. Машина тронулась, и Ружин рассмеялся:

– Как он вдумчиво мне внимал, ты видела?

– Я видела, как ты упивался,- ответила Лера.

– Ты несправедлива,- возразил Ружин.- Я работал. Авось когда-нибудь эта бумажка и пригодится.- Он машинально посмотрел в зеркальце - на шоссе сзади никого не было - и опять заговорил: - Однажды старый еврей пришел к Гришке Распутину и дал ему сто рублей. "Зачем?" - удивился Гришка. "Может, вспомнишь когда",- ответил еврей. Вот так.

– Какой ты ушлый,- усмехнулась Лера. Ружин искоса посмотрел на женщину.

– Дальновидный,- поправил он.

…Когда они въехали в город, стало смеркаться. Грустное время, и уже не день, и еще не вечер, и не ночь, так, не поймешь не разберешь, словно вне жизни существуешь в этот час, без опоры, без определенности, мысль не может ни за что зацепиться спасительное… Так не у всех, наверное. Да, конечно же не у всех. А у Ружина так…

Город готовился к вечеру, засветились неоновые буквы на отелях, засветились окна в кафе и ресторанах. Густо потек народ с пляжей. Надо быстро поужинать. И приодеться - для прогулок и развлечений.

– Уже темно,- сказал Ружин.- Может, прямо к дому?

– Нет,- ответила Лера.- Останови тут. Старухи в твоем дворе, как кошки. Им что ночь, что день… Ружин притормозил. Лера вышла.

– Через пять минут жду,- сказал Ружин ей вслед и мягко тронулся с места.

В своем дворе он припарковал машину, вышел, любезно поздоровался с глазастыми старушками, поднялся на третий этаж, вошел в квартиру, закрыл дверь, прислонился к ней спиной, с силой провел пальцами по лицу, зашел в ванную, включил свет, намочил под краном руки, опять провел ладонями по лицу, взглянул на себя в зеркало.

– Зачем? - спросил он себя.- Зачем, а?

В комнате он снял куртку, бросил ее на диван, расстегнул рубашку, потянулся с усилием, взял сигарету, прикурил, массируя шею, подошел к окну, нагнулся, рассеянно вглядываясь в темный провал его, пробормотал что-то и, неосторожно подавшись вперед, ткнулся лбом в стекло. Стекло треснуло сухо, задрожало, глухо прогудев, и два крупных клинообразных куска обвалились со звоном, раскололись между рамами.

– А-а-а, черт! - взвыл Ружин, смахивая кровь со лба. Входная дверь распахнулась, вошла Лера, она бросила сумку и ключи на кресло и только после этого заметила разбитое окно и кровь на лице у Ружина. Подбежала, заохала, разглядывая; помчалась в ванную, принесла мокрое полотенце, стерла кровь…

– Ерунда,- сказала.- Ссадина.

Залепила ранку пластырем, провела прохладной ладонью по щеке Ружина, по губам. Он улыбнулся, поцеловал ее пальцы.

– Как не вовремя,- сказал он.- С такой мордой я распугаю весь ресторан.

– Отлично,- смеясь, проговорила Лера.- Я хочу поскорее посмотреть, как это будет. Представляешь,- она сделала свирепое лицо, сдвинула брови и выпятила челюсть,- ты входишь первый, со ссадиной. Крик ужаса, все срываются с места и, опрокидывая столики, мечутся по залу. И тут появляюсь я. Удивление. Восторг. Обмороки.

– Инфернальная парочка,- содрогнулся Ружин. Лера посмотрела на часы.

– Пора собираться,- сказала она, держась за Ружина, расстегнув туфли, небрежно скинула их и босая прошлепала в ванную.

Ружин сел на мягкую квадратную кровать, покачался на ней несколько раз, с веселым любопытством прислушиваясь к томным вздохам матраца, потом потянулся к телефону, стоящему на тумбочке, набрал номер.

– Это я,- сообщил он, когда ему ответили.- Ну как?.. Наверное, он дозвониться не может, вы там, балаболки, висите на телефоне… Ну хорошо, еще полчаса я дома, потом минут двадцать в дороге и примерно до часу буду в "Кипарисе", звони туда, спросишь метра, Михалыча, он позовет. Все.

Шум воды в ванной стих. Появилась Лера. Она никак не могла справиться с просторным и длинным ружинским халатом, он волочился по полу, путался в ногах. Сделав шаг, чуть не упала, хихикнула. Лоснящееся от крема лицо было расслабленным, умиротворенным.

– Хочется жить,- сказала она и добавила, подумав: - Я останусь у тебя после ресторана. Плевать на все.

– Я всегда верил в тебя,- сказал Ружин.- И не ошибся.- Он поднялся.- Какой костюм надеть?

– Бежевый,- откликнулась Лера,- французский. Мой любимый.

Ружин вышел из комнаты.

Лера закрыла глаза, вздохнула глубоко, решительно подошла к телефону, сняла трубку и вдруг заколебалась, потерла трубкой висок, посмотрела в окно. Под черным небом насыщенной жизнью и электричеством волновался город.

– Наймусь юнгой и уйду в Сингапур,- сказала Лера.- Там бананы.

Она набрала номер, ласково заулыбалась трубке.

– Мишенька, ты уже дома? - тихо спросила Лера.- Молодец. Ты у меня примерный. Есть суп, есть картофельные котлеты… А, уже поел… Ну, посиди, почитай или поработай. Приду поздно, наверное, ночью… Не сердись. На мне сейчас два индивидуала из Бельгии. Ленка заболела, другого переводчика не могли найти, как всегда, под руку попалась я, надо их проводить, а до этого покатать по ночному побережью. Программа… Ну, не сердись… Целую…

Повесив трубку, невесело усмехнулась и сразу стала набирать другой номер.

– Лёнечка,- нежно проговорила она.- Слава богу, что сам подошел. Ты прости, мы увидеться не сможем. Надо побыть дома. Опять напряженка с Мишей. Он, по-моему, догадывается… Нет, нет, не о тебе, вообще… Злой, по телефону всем отвечает, что меня нет… Хорошо? Ну, до завтра.

Ружин быстро и умело завязал перед зеркалом темно-бордовый узкий галстук, поправил воротник рубашки, осторожно провел пальцами по аккуратно уложенным волосам, надел пиджак.

В зеркале увидел Леру. Она стояла на пороге комнаты в белом платье, коротком, почти прозрачном - тонкие ноги, длинные, золотистые от загара, рот приоткрыт нарочито, с вызовом.