Пэлэм Вудхауз - Свадьбе не бывать

• Название: Свадьбе не бывать
• Автор: Пэлэм Вудхауз
• Жанр: Юмористическая проза

---

— Она моя тетя. — просиял Юкридж.

— Нет, правда? Я так люблю ее романы. А скажите…

Фредерик — нельзя было им не восхищаться — прекратил литературную дискуссию, нажав на стартер, и мы отчалили под шквалом добрых пожеланий и приглашений заходить. Кажется, я даже слышал, как Юкридж, перегнувшись через задний борт, обещал как-нибудь привезти свою тетку на воскресный ужин к Прайсам. Когда мы свернули за угол, он плюхнулся на сиденье, и тут же принялся меня поучать:

— Всегда делай людям добро, дитя мое! Ничего нет лучше добра. Никогда не упускай возможности упрочить свое положение. В этом секрет успеха. Видишь — всего несколько добрых слов, и вот уже есть дом, где я в любой момент могу перекусить, если средства на нуле.

Его циничные воззрения меня возмутили, и я ему об этом сказал. Но Юкридж возразил:

— Тебе хорошо так говорить, мой мальчик, но понимаешь ли ты, Корка, что в таком доме подают холодную говядину, печеный картофель, пикули, салат, бланманже и какой-нибудь сыр каждое воскресенье после церковной службы? В жизни бывают моменты, когда кусок холодной говядины и бланманже значат больше, чем можно выразить словами.

Примерно через неделю мне пришлось пойти в Британский музей — подобрать материал для одной из тех блистающих слогом и эрудицией статей, которые украшают время от времени наши лучшие еженедельники. Я ходил по музею, собирал данные, и вдруг встретил Юкриджа. На каждой руке у него висело по маленькому мальчику. Вид у него был немного утомленный, и он обрадовался мне, как моряк, потерпевший крушение, радуется парусу на горизонте.

— Давайте, ребята, бегите, развивайте ум. — сказал он детям. — Я вас здесь подожду.

— Хорошо, дядя Стенли! — отозвались дети.

— Дядя Стенли? — переспросил я с упреком.

Надо отдать ему должное, он слегка поморщился.

— Это дети Прайсов. Из Клэпхема.

— Помню.

— Я сегодня с ними гуляю. За гостеприимство, дитя мое, нужно платить.

— Значит, ты действительно навязался к этим несчастным?

— Я заглядывал к ним время от времени — с достоинством отвечал Юкридж.

— Ты с ними познакомился неделю назад. Сколько раз ты к ним заглядывал?

— Раза два. Ну, может три.

— К столу?

— Ну, мы заморили червячка. — признался Юкридж.

— А теперь ты уже дядя Стэнли!

— Славное, радушное семейство. — сказал Юкридж, и в его голосе послышался вызов. — Я стал у них своим с первого же дня. Конечно, это палка о двух концах. Сегодня вот детей на меня повесили. Но в общем и целом баланс положительный. Признаться, я не слишком люблю петь гимны после воскресного ужина, но ужин неоспоримо хорош. Лучшая холодная говядина — мечтательно продолжил Юкридж — которую я в жизни пробовал.

— Прожорливая скотина — сурово сказал я.

— В здоровом теле — здоровый дух, старина. Конечно, одна-две вещи меня смущают. Например, им отчего-то взбрело в голову, что машина, на которой мы с тобой катались, принадлежит мне, и дети все время допекают меня, чтобы я их покатал. К счастью, мне удалось уговорить Фредерика, и он, думаю, сможет устроить одну-две прогулки в ближайшие дни. А потом еще миссис Прайс все время упрашивает меня привезти к ней мою тетку — попить чаю и поболтать. А у меня духу не хватает признаться ей, что моя тетка окончательно и бесповоротно от меня отреклась.

— Ты мне об этом не рассказывал.

— Не рассказывал? Ах, да. На другой день после того танцевального вечера я получил от нее письмо. Там говорилось, что я для нее больше не существую. По-моему, это говорит об узости мышления и вредном характере, но я не скажу, что письмо меня сильно удивило. Но это создает известные трудности, когда миссис Прайс хочет с ней подружиться. Мне пришлось сказать ей, что моя тетка — хронический инвалид, никогда не выходит из дому и практически прикована к постели. Все это утомительно, мой мальчик.

— Догадываюсь.

— Видишь ли — пояснил Юкридж — Я терпеть не могу лгать и выкручиваться.

Сказать на это было нечего, и мы расстались.

После этого я на несколько недель уехал из Лондона отдохнуть. Когда я вернулся на Эбюри стрит, Баулс, квартирохозяин, торжественно отпустил комплимент моей загорелой наружности и сообщил, что в мое отсутствие несколько раз заходил Джордж Таппер.

— Этот господин срочно желает вас видеть, сэр.

Я удивился. Если я заглядывал к Джорджу Тапперу, он всегда был рад — или притворялся, что рад — старому однокашнику, но сам он редко искал моего общества.

— Он сказал, что ему нужно?

— Нет, сэр. Он не оставил никакого сообщения. Он только осведомился о вероятной дате вашего возвращения, и высказал пожелание, чтобы вы посетили его при первой возможности.

— Я лучше пойду к нему прямо сейчас.

— Это может оказаться благоразумным, сэр.

Я нашел Джорджа Таппера в Министерстве Иностранных Дел: он сидел за столом, окруженный очень важными на вид бумагами.

— Ну сколько можно тебя ждать! — обиженно закричал он. — я уж думал, ты никогда не вернешься.

— Спасибо, я отлично отдохнул. — ответил я. — Отдых вернул розы на мои ланиты.

Джордж, который выглядел далеко не таким безмятежным, как обычно, послал и розы и ланиты куда подальше.

— Слушай — тревожно сказал он — надо что-то делать. Ты уже видел Юкриджа?

— Нет еще. Я хотел к нему заглянуть сегодня вечерком.

— Вот-вот, загляни. Ты знаешь, что случилось? Этот несчастный осел пошел и обручился с девицей из Клэпхема!

— Что?

— Обручился! Девица из Клэпхема. Клэпхем-Коммон. — добавил Джордж Таппер, как будто это было последней каплей.

— Ты шутишь?

— Я не шучу, — брюзгливо сказал Джордж — я что, похож на шутника? Я их встретил в Баттерси-парке, и он нас представил. Она похожа на ту ужасную девку в розовом платье, которую он притащил в Риджент-Гриль, когда я угощал вас обедом — Джорджа передернуло. Тот вечер оставил в его душе глубокий след. — Она еще рассказывала на весь зал про свою тетку, у которой несварение желудка.

Думаю, тут он был несправедлив к мисс Прайс. За время нашего краткого знакомства она показалась мне довольно мерзкой, но я никогда не помышлял ставить ее на одну доску с Флосси, возлюбленной Буйного Биллсона.

— Ну и чего же ты от меня хочешь? — спросил я.

— Ты должен придумать способ, как ему выкрутиться. Я ничего не могу сделать.

Я целый день занят.

— Я тоже целый день занят.

— Черта с два ты занят! — возразил Джордж. В минуты волнения он иногда возвращался к терминологии школьных дней, далекой от дипломатического протокола. — Раз в неделю у тебя хватает сил написать дрянную статейку для какого-нибудь бульварного листка на тему "Можно ли священникам целоваться", а все остальное время ты болтаешься с Юкриджем. Ясно, что это ты должен освободить несчастного идиота.

— Но откуда ты знаешь, что его нужно освобождать? Мне кажется, ты торопишься с выводами. Вы, засушенные бюрократы, можете сколько угодно смеяться над святой страстью; но ведь любовь, как я иногда говорю, движет миром. Может быть, Юкридж только сейчас познал настоящее счастье.

— Да? — фыркнул Джордж Таппер. — Что-то он не похож на счастливчика. В Баттерси-парке у него был такой вид… — ну, помнишь, когда он в школе боксировал с тяжеловесом из Сеймура и получил от него под дых в первом раунде? Вот так он выглядел, когда знакомил меня с этой девицей.

Должен сказать, это сравнение меня убедило. Странно, как долго хранятся в памяти такие вот мелочи. Сквозь пелену лет я и сейчас вижу Юкриджа, согнувшегося пополам, рука в боксерской перчатке прижата к диафрагме, в глазах — смятение и ужас. Если вид помолвленного Юкриджа напомнил Джорджу Тапперу об этом случае — значит, он действительно нуждается в помощи друзей.

— Ты ведь за эти годы сделался при нем чем-то вроде санитара. — добавил Джордж. — Ты должен ему помочь.

— Хорошо, я к нему зайду.

— Вся эта история — полный абсурд. — заключил Джордж Таппер. — Как может

Юкридж вообще на ком-то жениться? У него же нет ни гроша!

— Я ему об этом напомню. Он, наверное, забыл.

Навещая Юкриджа в его жилище, я обычно вставал под окном и громко звал его — после чего, если Юкридж был дома и принимал, он высовывался из окна и сбрасывал мне ключ от входной двери, чтобы квартирной хозяйке не приходилось подниматься из своего подвала и открывать мне. Предосторожность весьма благоразумная, ибо отношения с этой самодержицей у него всегда были немного натянутыми. Я позвал, и его голова показалась в окне.

— А, дитя мое, привет!

Даже на таком дальнем расстоянии что-то в его лице показалось мне странным. Но только поднявшись к нему в комнату, я понял, в чем дело. Он где-то заработал фонарь под глазом. Синяк уже отцветал, но все еще отличался необычайной яркостью красок.