Валерий Брюсов - Tertia Vigilia

• Название: Tertia Vigilia
• Автор: Валерий Брюсов
• Жанр: Поэзия

---

И ряд оживших призрачных строений

Являл очам, чего уж больше нет,

Что было для минувших поколений.

И, словно унесенный в лунный свет,

Я упивался невозможным чудом,

Но тяжек был мне дружеский привет…

В тот вечер улицы кишели людом,

Во мгле свободно веселился грех,

И был весь город дьявольским сосудом.

Бесстыдно раздавался женский смех,

И зверские мелькали мимо лица…

И помыслы разгадывал я всех.

Но вдруг среди позорной вереницы

Угрюмый облик предо мной возник.

— Так иногда с утеса глянут птицы, —

То был суровый, опаленный лик,

Не мертвый лик, но просветленно-страстный,

Без возраста — не мальчик, не старик.

И жалким нашим нуждам не причастный,

Случайный отблеск будущих веков,

Он сквозь толпу и шум прошел, как властный.

Мгновенно замер говор голосов,

Как будто в вечность приоткрылись двери,

И я спросил, дрожа, кто он таков.

Но тотчас понял: Данте Алигьери.

18 декабря 1900

ФЛОРЕНЦИЯ ДЕКАМЕРОНА

Вы, флорентинки прошлых дней! — о вас

Так ясно я мечтал в обманах лунных,

О быстром блеске ваших крупных глаз.

Сады любви в тиши оград чугунных,

Певучий говор и жемчужный смех,

Рассказы с перебоем песен струнных.

Принцессы, горожанки — здесь у всех

Веселость, острый ум, и взор лукавый,

И жажда ненасытная утех.

Красавца видя, все полны отравой,

И долго жадный взор его следит.

Для вас любовь всегда была забавой!

Вам было непонятно слово «стыд»!

Среди земных красот, земных величий

Мне флорентинки близок лживый вид,

И сладостно мне имя Беатриче.

21 июля 1900

АСТРОЛОГ

Звездное небо плывет надо мной.

Чистым сияньем сверкают планеты.

Вкруг меня движется сумрак ночной…

Тени ли мертвые светом согреты?

Вот проступают телесней, ясней

Твердые бедра и полные плечи,

Смотрят глаза из-под черных кудрей…

Сдержанный хохот, чуть слышные речи.

Вот обозначился белый хребет,

Груди повисли, согнулись колени…

В небе холодном мерцанье планет,

В небе порядок кругов и движений…

29 декабря 1899

БАЯЗЕТ

Тимур, прочтя оскорбительное

письмо Баязета, воскликнул: «Сын

Мурата сошел с ума».

Нет! не с ума сошел Муратов сын,

Ошибся ты, хромец надменный!

Но он взревел, как вольный лев долин,

Узнав, что в мире есть еще один,

Что дерзких двое во вселенной.

И степи дрогнули под звон копыт,

И шум от сшибки замер в небе.

Покой пустыни воплями был сыт,

Багряной кровью сумрак был залит,

И верен был случайный жребий.

Февраль 1899

ДОН ЖУАН

Да, я — моряк! искатель островов,

Скиталец дерзкий в неоглядном море.

Я жажду новых стран, иных цветов,

Наречий странных, чуждых плоскогорий.

И женщины идут на страстный зов,

Покорные, с одной мольбой во взоре!

Спадает с душ мучительный покров,

Всё отдают они — восторг и горе.

В любви душа вскрывается до дна,

Яснеет в ней святая глубина,

Где все единственно и неслучайно.

Да! я гублю! пью жизни, как вампир!

Но каждая душа — то новый мир

И манит вновь своей безвестной тайной.

12 мая 1900

МАРИЯ СТЮАРТ

О, если б знала ты, что пред тобою было,

Когда бежал корабль к туманной полосе,

От милой Франции к Шотландии немилой,

Все беды, весь позор и униженья все!

Любила ты балы и пышный чин обеден,

И отдалась стране, где властвует туман,

Где в замках дедовских строй жизни хмур и беден

И где звучат псалмы угрюмых пуритан.

Ты страсти жаждала, как неба жаждут птицы,

Вся подчинялась ей, тонула в ярких снах, —

И слышала в ответ название блудницы,

И твой возлюбленный погиб в твоих руках.

Потом, захвачена соперницей надменной,

В тюрьме ты провлекла семнадцать гордых лет,

И, наконец, без сил, к ее ногам, смиренно,

Припала ты рабой… И смерть была ответ.

О! ты ждала ее! ты, с сердцем омертвелым,

У плахи слушала последних верных плач.

Но солгала и смерть: твоим безглавым телом

В последний раз насытился палач.

1901

РАЗОРЕННЫЙ КИЕВ

Четыре дня мы шли опустошенной степью.

И вот открылось нам раздолие Днепра,

Где с ним сливается Десна, его сестра…

Кто не дивится там его великолепью!

Но было нам в тот день не до земных красот!

Спешили в Киев мы — разграбленный, пустынный,

Чтоб лобызать хоть прах от церкви Десятинной,

Чтоб плакать на камнях от Золотых ворот!

Всю ночь бродили мы, отчаяньем объяты,

Среди развалин тех, рыдая о былом;

Мы утром все в слезах пошли своим путем…

Еще спустя три дня открылись нам Карпаты.

3 ноября 1898

О ПОСЛЕДНЕМ РЯЗАНСКОМ КНЯЗЕ ИВАНЕ ИВАНОВИЧЕ

Ой вы, струночки — многозвончаты!

Балалаечка — многознаечка!

Уж ты спой нам весело

Свою песенку,

Спой нам нонче ты, нонче ты, нонче ты…

Как рязанский князь под замком сидит,

Под замком сидит, на Москву глядит,

Думу думает, вспоминает он,

Как людьми московскими без вины полонен,

Как его по улицам вели давеча,

Природного князя, Святославича,

Как глядел на него московский народ,

Провожал, смеясь, от Калужских ворот.

А ему, князю, подобает честь:

В старшинстве своем на злат-стол воссесть.

Вот в венце он горит, а кругом — лучи!

Поклоняются князья — Мономаховичи.

По и тех любить всей душой он рад,

В племени Рюрика всем старший брат.

Вот он кликнет клич, кто горазд воевать!

Па коне он сам поведет свою рать

Па Свею, на Литву, на поганый Крым…

(А не хочет кто, отъезжай к другим!)

Споют гусляры про славную брань,

Потешат, прославят древнюю Рязань.

Но кругом темно — тишина, —

За решеткой в окно Москва видна,

Не услышит никто удалый клич,

За замком сидит последний Ольгович.

Поведут его, жди, середи воров

На злую казнь на кремлевский ров.

Ой вы, струночки — многозвончаты!

Ой подруженька — многознаечка!

Спой нам нонче ты, спой нам нонче ты,

Балалаечка!

27 ноября 1899

НАПОЛЕОН

Да, на дороге поколений,

На пыли расточенных лет,

Твоих шагов, твоих движений

Остался неизменный след.

Ты скован был по мысли Рока

Из тяжести и властных сил:

Не мог ты не ступать глубоко,

И шаг твой землю тяготил.

Что строилось трудом суровым,

Вставало медленно в веках,

Ты сокрушал случайным словом,

Движеньем повергал во прах.

Сам изумлен служеньем счастья,

Ты, как пращой, метал войска,

И мировое самовластье

Бросал, как ставку игрока.

Пьянея славой неизменной,

Ты шел сквозь мир, круша, дробя.

И стало, наконец, вселенной

Невмоготу носить тебя.

Земля дохнула полной грудью,

И ты, как лист в дыханье гроз,

Взвился, и полетел к безлюдью,

И пал, бессильный, на утес, —

Где, на раздольи одичалом,

От века этих дней ждала

Тебя достойным пьедесталом

Со дна встающая скала!

26 апреля 1901

У МОРЯ Крым 1898–1899 г Ревель (Катериненталь) 1900 г

«Волны взбегают и пенятся…»

Волны взбегают и пенятся,

Волны на шумном прибое;

Встанут и странно изменятся,

Гаснут в минутном покое.

Только что в дали сверкающей

Видел волны зарожденье,

Миг — и с волной отбегающей

Тихо грохочут каменья.

18 апреля 1898

«Звезда затеплилась стыдливо…»

Звезда затеплилась стыдливо,

Столпились тени у холма;

Стихает море; вдоль залива

Редеет пенная кайма.

Уже погасли пятна света

На гранях сумрачных вершин, —

И вот в селеньи с минарета

Запел протяжно муэдзин.

20 апреля 1898

«У перекрестка двух дорог…»

У перекрестка двух дорог

Журчанье тихое фонтана;

Источник скуден и убог;

На камне надпись из Корана.

Здесь дышит скромный кипарис,

Здесь дремлет пыльная олива,

А ручеек сбегает вниз

К прибрежью вольного залива.

21 апреля 1898

«Где подступает к морю сад…»

Где подступает к морю сад,

Я знаю грот уединенный:

Там шепчет дремлющий каскад,

Там пруд недвижим полусонный.

Там дышат лавры и миндаль