Валерий Брюсов - Зеркало теней

• Название: Зеркало теней
• Автор: Валерий Брюсов
• Жанр: Поэзия

---

Поют: «Мы херувимов

Изображаем тайно…»

Сквозь сеть прозрачных дымов

Все так необычайно.

Апостольские лики

Взирают с царских врат,

И, как языческие Нике,

Златые ангелы парят.

Священник вышел снова,

Одет в парчу и злато.

Всё прелестью земного

Насыщено, объято.

Горят и тают свечи,

Сверкает позолота,

Гласят с амвона речи

Нам благостное что-то.

С вином святая чаша

Высоко поднята,—

И сладко близит радость наша

С дарами Вакха — дар Христа.

1911

МИЛОЕ ВОСПОМИНАНИЕ

О, милое воспоминание!

В. Жуковский

БЛИЗ МОРЯ

Засыпать под ропот моря,

Просыпаться с шумом сосен,

Жить, храня веселье горя,

Помня радость прошлых вёсен;

В созерцаньи одиноком

Наблюдать лесные тени,

Вечно с мыслью о далеком,

Вечно в мареве видений.

Было счастье, счастье было,

Горе было, есть и будет…

Море с вечно новой силой

В берег биться не забудет,

Не забудут сосны шумом

Отвечать на ветер с моря,

И мечты валам угрюмым

Откликаться, бору вторя.

Хорошо о прошлом мыслить,

Сладко плакать в настоящем…

Темной хвои не исчислить

В тихом сумраке шумящем.

Хорошо над серым морем,

Хорошо в бору суровом,

С прежним счастьем, с вечным горем,

С тихим горем, вечно новым!

Июль 1911

Majorenhof

ФИРВАЛЬШТЕТТСКОЕ ОЗЕРО

Фирвальштеттское озеро — Роза Ветров…

К. Бальмонт

Отели, с пышными порталами,

Надменно выстроились в ряд

И, споря с вековыми скалами,

В лазурь бесстрастную глядят.

По набережной, под каштанами,

Базар всесветной суеты,—

Блеск под искусными румянами

В перл возведенной красоты.

Пересекая гладь бесцветную,

Дымят суда и здесь и там,

И, посягнув на высь запретную,

Краснеют флаги по горам.

И в час, когда с ночными безднами

Вершины смешаны в тени,

Оттуда — спор с лучами звездными

Ведут отельные огни.

1909

Luzern

МЮЛЬБАХ

Меж облаков, обвивших скалы,

Грозе прошедшей буйно рад,

Ты вниз стремишься, одичалый,

Сребристо-белый водопад.

И снизу, из окон отелей,

Мы смотрим в высоту, к тебе,—

Где ты, меж неподвижных елей,

Своей покорствуешь судьбе.

Напитан вечными снегами

На вознесенных высотах,

Ты в пропасть падаешь, струями,

Взметающими влажный прах,

Чтоб, о гранитные громады

Разбив бушующую грудь,—

Как все земные водопады,

В заливе мирном потонуть.

26 августа 1909

Brienz

НА ЛЕДНИКЕ

И вы, святыни снега, обесчещены,

Следами палок осквернен ледник,

И чрез зияющие трещины

Ведет туристов проводник.

Но лишь свернешь с дороги предназначенной,

Туда, где нет дорожек и скамей,—

Повеет мир, давно утраченный,

Среди оснеженных камней!

Быть может, мы — уже последние,

Кто дышит в Альпах прежней тишиной.

Вершины царственно-соседние

Одеты влажной синевой.

Парит орел над скалами точеными;

Настороживши слух, стоят сурки;

Объяты рамами зелеными,

Синея в блеске, ледники.

Еще здесь живы замыслы Создателя,

Искавшего торжественных услад,—

Непогрешимого ваятеля

Непостигаемых громад!

Он, протянув просторы ярко-синие,—

Из черни, зелени и белизны

Творил единственные линии,

Свои осуществляя сны.

1909

Montenvers

В ИТАЛЬЯНСКОМ ХРАМЕ

Vulnerant omnea, ultima necat[5]

Надпись на часах

Да, ранят все, последний убивает.

Вам — мой привет, бесстрастные часы,

Моя душа вас набожно считает!

Тот — острым жалом вдумчивой осы

Язвит мечты; тот — как кинжалом режет;

Тот грезы косит с быстротой косы.

Что вопли, стоны, что зубовный скрежет

Пред тихим вздохом, данником часов!

Боль жизни ровно, повседневно нежит.

Все — оскорбленье; дружбы лживой зов,

Объятья беглые любви обманной

И сочетанья надоевших слов…

Ах, многое прекрасно и желанно!

По-прежнему стремлю я руки в даль

И жду, как прежде, с верой неустанной.

Но с каждым днем томительней печаль,

Но с каждым годом вздох тоски победней…

И долгой жизни мне давно не жаль.

Клинок конца вонзай же, час последний!

1912

НА МОГИЛЕ ИВАНА КОНЕВСКОГО (+8 июля 1901 г.)

Я посетил твой прах, забытый и далекий,

На сельском кладбище, среди простых крестов,

Где ты, безвестный, спишь, как в жизни, одинокий,

Любовник тишины и несказанных снов.

Ты позабыт давно друзьями и врагами,

И близкие тебе давно все отошли,

Но связь давнишняя не порвалась меж нами,

Двух клявшихся навек — жить радостью земли!

И здесь, в стране чужой, где замки над обрывом

Ревниво берегут сны отошедших дней,

Где бурная река крутит своим разливом

Ряды поверженных, воде врученных пней;

Где старые дубы и сумрачные вязы,

Как в годы рыцарей, стоят глухой стеной;

Где ночью, в синеве, всемирные алмазы

Спокойно бодрствуют над юной вновь страной;

Ты мой заслышал зов, такой же, как и прежде!

Я радостно воззвал, и ты шепнул: «Живи!

Дыши огнем небес, верь песне и надежде,

И тело сильное опять отдай любви!»

Ты мне сказал: «Я здесь, один, в лесу зеленом,

Но помню, и сквозь сон, мощь бури, солнца, рек,

И ветер, надо мной играя тихим кленом,

Поет мне, что земля — жива, жива вовек!»

13 июля 1911

Segewold

СВЯТОЕ РЕМЕСЛО

Моя напасть, мое богатство,

Мое святое ремесло!

К. Павлова

ПОЭТ — МУЗЕ

Я изменял и многому и многим,

Я покидал в час битвы знамена,

Но день за днем твоим веленьям строгим

Душа была верна.

Заслышав зов, ласкательный и властный,

Я труд бросал, вставал с одра, больной,

Я отрывал уста от ласки страстной,

Чтоб снова быть с тобой.

В тиши нолей, под нежный шепот нивы,

Овеян тенью тучек золотых,

Я каждый трепет, каждый вздох счастливый

Вместить стремился в стих.

Во тьме желаний, в муке сладострастья,

Вверяя жизнь безумью и судьбе,

Я помнил, помнил, что вдыхаю счастье,

Чтоб рассказать тебе!

Когда стояла смерть, в одежде черной,

У ложа той, с кем слиты все мечты,

Сквозь скорбь и ужас я ловил упорно

Все миги, все черты.

Измучен долгим искусом страданий,

Лаская пальцами тугой курок,

Я счастлив был, что из своих признаний

Тебе сплету венок.

Не знаю, жить мне много или мало,

Иду я к свету иль во мрак ночной,—

Душа тебе быть верной не устала,

Тебе, тебе одной!

27 ноября 1911

РОДНОЙ ЯЗЫК

Мой верный друг! мой враг коварный!

Мой царь! мой раб! родной язык!

Мои стихи — как дым алтарный!

Как вызов яростный — мой крик!

Ты дал мечте безумной крылья,

Мечту ты путами обвил,

Меня спасал в часы бессилья

И сокрушал избытком сил.

Как часто в тайне звуков странных

И в потаенном смысле слов

Я обретал напев — нежданных,

Овладевавших мной стихов!

Но часто, радостью измучен

Иль тихой упоен тоской,

Я тщетно ждал, чтоб был созвучен

С душой дрожащей — отзвук твой!

Ты ждешь, подобен великану.

Я пред тобой склонен лицом.

И всё ж бороться не устану

Я, как Израиль с божеством!

Нет грани моему упорству.

Ты — в вечности, я — в кратких днях,

Но всё ж, как магу, мне покорствуй,

Иль обрати безумца в прах!

Твои богатства, по наследству,

Я, дерзкий, требую себе.

Призыв бросаю, — ты ответствуй,

Иду, — ты будь готов к борьбе!

Но, побежден иль победитель,

Равно паду я пред тобой:

Ты — Мститель мой, ты — мой Спаситель,

Твой мир — навек моя обитель,

Твой голос — небо надо мной!

31 декабря 1911

ОТВЕТ

Растут дома; гудят автомобили;

Фабричный дым висит на всех кустах;

Аэропланы крылья расстелили

В облаках.

Но прежней страстью, давней и знакомой,

Дрожат людские бедные сердца,—

Любовной, сожигающей истомой

Без конца…

Как прежде, страшен свет дневной Дидоне,

И с уст ее все та же рвется речь;