Роберт Хайнлайн - Иов, или Осмеяние справедливости

• Название: Иов, или Осмеяние справедливости
• Автор: Роберт Хайнлайн
• Издательство: Эксмо, Terra Fantastica
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2003
• ISBN: 5-7921-0600-2,5-699-01647-3

«Иов, или Осмеяние справедливости». Не правда ли, немного странное название для фантастического романа? От него веет классицизмом. И неудивительно, Роберт Хайнлайн писал его в пору духовной зрелости, в том возрасте, когда мировосприятие становится философским, библейские истории не менее актуальными, чем окружающая жизнь, а ответы на «вечные вопросы» перестаешь искать в области метафизики и начинаешь видеть в самых обыденных вещах. Круговерть миров, духовные метания между богом и дьяволом, вечный интереск непознанному… Все так просто на самом деле: человек верен богу настолько, насколько верен себе, своей любви к жизни, насколько способен любить. Фантастика-философия-приключения… да это просто веселая улыбка умного мастера!

---

— А это что?

— Преимущественно томатный сок. Перестаньте спорить и пейте.

— Мне кажется, я не смогу…

— Сможете. Так нужно. Пейте!

Я с опаской принюхался и отпил крохотный глоточек. К моему величайшему удивлению, меня не стошнило. Тогда я отпил побольше. После слабого позыва питье прошло и тихо улеглось в желудке. Маргрета протянула две таблетки.

— Примите. И запейте остатком томатного сока.

— Но я никогда не принимаю лекарств!

Она вздохнула и произнесла нечто, чего я не понял. Это не был английский язык. Во всяком случае он не походил на английский.

— Что вы сказали?

— Кое-что, что говаривала моя бабушка, когда дедушка начинал с ней спорить. Мистер Грэхем, примите таблетки! Это всего лишь аспирин, и он вам необходим. Если не будете слушаться, я перестану с вами возиться. Я… я… передам вас Астрид, вот что я сделаю!

— Пожалуйста, не надо.

— Нет! Именно так я и поступлю, если вы не будете слушаться. Астрид сменит меня. Вы ей нравитесь… она рассказывала, как вы любовались ее танцем вчера вечером.

Я схватил таблетки, запил их остатком томатного сока — холодного как лед и успокаивающего.

— Да, любовался, пока не увидел вас. После этого я уже глаз с вас не сводил.

Она впервые за все время улыбнулась.

— Да? Вам понравилось?

— Вы были прекрасны! (А вот твой танец просто похабен, твоя непристойная одежда и твое поведение шокировали меня так, что, вероятно, я потерял год жизни. Все мне было ненавистно… И я ужасно жалею, что не могу увидеть все снова, буквально сейчас же, не теряя ни секунды.) Вы были необычайно грациозны.

На ее щеках возникли ямочки.

— Я так надеялась, что понравлюсь вам, сэр!

— Так оно и было. А теперь перестаньте угрожать мне своей Астрид.

— Ладно. Не буду до тех пор, пока вы проявляете благоразумие. А сейчас вставайте — и под душ. Сначала очень горячий, потом ледяной. Как в сауне. — Она чего-то ждала. — Вставайте, я сказала. Не уйду, пока душ не будет включен и пар не пойдет клубами.

— Я приму душ… когда вы уйдете.

— И пустите еле тепленькую водичку. Знаю я вас! Вставайте, снимите брюки и под душ! Пока будете его принимать, я принесу завтрак. Скоро камбуз закроется, чтобы готовить второй завтрак, а потому перестаньте тянуть резину… Ну пожалуйста…

— Ой, не могу я завтракать. Во всяком случае не сегодня! Ни за что! — Даже мысль о еде была мне отвратительна.

— Вам обязательно надо поесть. Прошлым вечером, как вам прекрасно известно, вы слишком много выпили. Если вы не поедите, будете весь день чувствовать себя разбитым. Мистер Грэхем, я уже кончила обслуживать всех остальных гостей и, можно сказать, от дежурства освободилась. Сейчас принесу вам поднос с завтраком, а потом сяду и прослежу, чтобы вы съели все, что на нем будет. — Она поглядела на меня. — Надо было все-таки стащить с вас брюки, когда я укладывала вас в постель, но вы весите слишком много.

— Вы укладывали меня в постель?!

— Мне помогал Ори. Тот парень, с которым я танцевала. — Вероятно, мое лицо выдало меня, так как она торопливо добавила: — О, я не разрешила ему входить в вашу каюту, сэр. Я сама раздела вас. А вот, чтобы втащить вас вверх по лестнице, мне нужна была помощь.

— Я нисколько на вас не сержусь. (А потом ты вернулась на вечеринку? И он с тобой? И ты снова с ним танцевала? «…Ибо ревность моя жесточе могилы и жжет сильнее угля пламенеющего». Нет… Нет у меня права на ревность!) Я чрезвычайно благодарен вам обоим. Наверняка это было весьма неприятное занятие.

— Ну… смельчаки часто напиваются — после того как минует опасность. Но вообще вам от выпивки стало плохо.

— Это верно. — Я встал с постели и направился в ванную. — Я пущу кипяток, клянусь!

Затем я прикрыл дверь и защелкнул задвижку, после чего разделся.

Значит, я был так омерзителен и бесчувственно пьян, что мальчишка-туземец помогал тащить меня до кровати. Алекс, какая же ты позорная дрянь! И нет у тебя никаких прав ревновать эту очаровательную девушку. Она не принадлежит тебе, и в ее поведении нет ничего дурного по стандартам ее мира — какими бы эти стандарты ни были — и все, что она делала, было сделано ради твоей же пользы и твоего комфорта. А это не дает тебе никаких прав на нее.

Я пустил горячую воду, такую горячую, что бедный старый Алекс в ней чуть не сварился. И выстоял под струями кипятка так долго, что мои нервные окончания почти потеряли чувствительность, а затем резко сменил горячий душ на ледяной… и чуть не заорал от боли.

Я стоял под ледяной водой, пока не перестал ощущать ее как холодную, затем закрыл краны и вытерся, открыв дверь, чтобы выпустить влажный воздух. Вышел в каюту… и тут внезапно обнаружил, что чувствую себя великолепно. Никакой головной боли. Никакого ощущения, что конец света должен наступить с минуты на минуту. Никаких пертурбаций в желудке. Только голод. Алекс, ты больше никогда не должен напиваться, а уж если нальешься, поступай так, как приказывает Маргрета. Тебе повезло — у нее на плечах отличная голова, и ты это обязан ценить.

Весело насвистывая, я открыл платяной шкаф Грэхема.

Услышав, как ключ поворачивается в замке, я мгновенно схватил купальный халат Грэхема и успел его накинуть как раз в ту секунду, когда Маргрета стала открывать дверь. Когда я это увидел, тут же бросился на помощь и придержал дверь. Она поставила поднос и принялась выгружать посуду с едой на мой письменный стол.

— Вы были совершенно правы насчет душа как в сауне, — сказал я. — Это именно то, что прописал доктор. Или вернее сказать, медицинская сестра.

— Знаю. Такую штуку бабушка нередко устраивала моему деду.

— Гениальная женщина! Ох, как вкусно пахнет! (Омлет, бекон, щедрая порция датской выпечки, молоко, кофе, тарелка с несколькими сортами сыра, fladbrod,[19] тонко нарезанные кусочки ветчины и неизвестные мне тропические фрукты.) А что говорила ваша бабушка, если дедушка начинал с ней спорить?

— Знаете, она иногда излишне горячилась…

— Зато вы никогда не горячитесь. Ну, скажите же мне.

— Ладно… Она в таких случаях говорила, что мужчины созданы Богом только для того, чтобы испытывать женское долготерпение.

— Что-то в этом есть. А вы с ней согласны?

И снова улыбка вызвала появление ямочек.

— Я полагаю, что у них есть и кое-какие полезные функции.

Маргрета убрала мою каюту и помыла ванну (о'кей, о'кей, пусть будет каюта Грэхема и ванна Грэхема. Удовлетворены?), пока я ел. Она достала пару легких спортивных брюк, спортивную рубашку островной раскраски и сандалии, убрала поднос и тарелки, оставив на столе кофе и часть фруктов. Я поблагодарил ее, когда она уходила, и подумал, не должен ли я предложить дополнительную «плату» и не оказывает ли она те же услуги и другим пассажирам. Это показалось мне не очень вероятным. Но мужества спросить, так ли это, я в себе не нашел.

Я закрыл за ней дверь и принялся тщательно обыскивать каюту Грэхема.

Я носил его одежду, спал в его постели, откликался на его имя, а теперь мне предстояло решить, пущусь ли я во все тяжкие и стану подлинным А. Л. Грэхемом или же отправлюсь к властям (к американскому консулу, а если нет, то к кому?) и признаюсь, что выдавал себя за другого, а теперь прошу помощи.

Время торопило меня. Сегодняшний выпуск «Королевского скальда» сообщал, что пароход «Конунг Кнут» должен прибыть в порт Папеэте в три часа дня и отплыть в Масатлан (Мексика) в шесть часов вечера. Корабельный эконом известил пассажиров, желающих обменять франки на доллары, что представитель банка Папеэте будет работать на судне прямо напротив офиса эконома с момента прибытия корабля в порт и закончит операции за пятнадцать минут до отплытия. Кроме того, эконом напомнил пассажирам, что их задолженность по счетам бара и судовой лавки должна быть оплачена только в долларах, датских кронах или с помощью кредитных карточек.

Вроде все разумно. И в то же время вызывает беспокойство. Я ожидал, что судно пробудет в Папеэте минимум часа двадцать четыре. Заход в порт на три часа казался просто дикостью — ведь получалось, что не успеет судно причалить, как надо будет отплывать. И разве не придется платить за сутки, даже если они пришвартуются всего на три часа?

Однако, напомнил я себе, командование судном меня в общем-то не касается. Возможно, капитан просто решил воспользоваться временем между отбытием одного корабля и прибытием другого? Да и вообще, мало ли у него может найтись причин? Единственно, о чем мне следовало беспокоиться, так это о том, что предприму между тремя и шестью часами дня я сам и что мне непременно надо сделать до трех.

Сорок минут тщательных поисков выявили следующее:

одежду — самую разнообразную и без всяких проблем, кроме тех, что связаны с лишней жировой складкой на моей талии; деньги — франки в бумажнике (не забыть обменять!) и восемьдесят пять долларов там же; три тысячи долларов в ящике стола, там же лежал и футляр с часами Грэхема, с его кольцом, запонками и тому подобным. Поскольку часы и другие драгоценности вернулись в свой футляр, я логично рассудил, что Маргрета сохранила мой доход от пари, которое я (или Грэхем) выиграл у Форсайта, Дживса и Хэншо. Говорят же, что Бог заботится о дураках и пьяницах; если так, то в моем случае он действовал через Маргрету; всевозможные мелочи, не имевшие отношения к моим сегодняшним проблемам — книги, сувениры, зубная паста и тому подобное.