Азамат Козаев - Ледобой

• Название: Ледобой
• Автор: Азамат Козаев
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9922-0143-7

Бесконечно далек путь от изгоя, ненавидимого всеми, до подлинного героя, на которого хотят быть похожи босоногие мальчишки. Жизнь полна неожиданностей – при появлении в Сторожище его не удостаивают даже холодным «здравствуй», но тепло бросают вслед «прощай». Борьба сил Света и сил Тьмы идет своим чередом, он в нее не вмешивается. Не берется за исполнение сверхзадач, найдутся дела поважнее. Но отчего-то выходит так, что прожить жизнь становится труднее, чем дойти до края света и сокрушить непобедимых чудовищ. Кто бы мог предположить, что желание мирно осесть и вложить меч в ножны лишь породит вал злоключений и ожесточенных схваток? Провидением судьбы на руках оказывается загадочная дева, избитая до полусмерти, поиск своего места в жизни выходит бесконечно тернист, а лед отчуждения трещит под бешеным напором и тает от горячей крови, своей и чужой. Он – Безрод… Ледобой… воин.

---

– Ну, чего встал? Свет не засти, рвань дерюжная!

Из глубины избы прилетел сапог и ударил в грудь. Не углядел, чей подарок – темно, да к тому же глаза дурнотной мутью заволокло. Опрокинулся навзничь, будто сраженный стрелой. Нынче курица крыльями взмахнет – снесет, будто перышко.

Друг за другом парни выходили на белый свет, брезгливо перешагивая через смертника, ни один руки не подал. Безрод глядел мутным взглядом в небо и кусал губы, пытаясь подняться.

– Наверное, даже до середины не доплыл. – Огромный Тяг сапогом откатил Безрода с дороги.

– Обессилел. Жаль какая! – откатил еще дальше Трескоташа.

– Не-е-е, – почесал затылок Сдюж. – Видать, к берегу прибило. Оно ж не тонет!

Отвада первый грянул хохотом, а там и остальных смех разобрал.

Далеко перевалило за полдень. Теперь, после обеда и отдыха, вои уйдут пробоваться на крепость за городской стеной. Станут друг другу шеи мять да холки чесать. Вернутся затемно. Отлынивать и разлеживаться никак нельзя, враг на носу. Чего не доделал, где ратной науки не добрал – вмиг аукнется. Тяг с изумлением воззрился на собственный сапог. Носок ало пламенел кровью.

– Да он кровит, будто резаная курица!

– Весь двор испоганил! – Трескоташа показал на пятна крови у крыльца, на само крыльцо, на дорожку от ворот до дружинной избы.

– А ну-ка, Извертень, легкой ногой пролети до того берега и обратно. – Долгач, задумчиво глядя на Безрода, отослал быстронога на тот берег. – Да погляди, доплыл или нет!

– Птицей пролечу! – Молодому и сильному второй раз губу переплыть – раз плюнуть.

– А ты, безродина, скидывай рубаху. Если ранен, покажи. – Отвада подошел к самому крыльцу.

Безрод молчал. Он уже поднялся на одно колено и качал головой, глядя исподлобья снизу вверх.

– А не снимешь рубаху, значит, не ранен, – процедил Отвада сквозь зубы.

Безрод холодно улыбнулся. Княжья задумка проступила на лице, будто кровь на белой рубахе. Раз не ранен – так и жалеть нечего, пусть-ка с остальными походит. Завтра, послезавтра и так далее. А там, глядишь, и рук марать не придется – сам подохнет. Сивый молча стиснул зубы. Прятаться за собственную кровь… не этого ли ждет князь? Боги, боги, и чего взъелся?

– Время не ждет, бестолочи! – прошептал Безрод. – Вон за ворота!

– Я не расслышал. – Князь окатил Долгача, стоявшего ближе всех, жгучим взглядом.

– Время не ждет, бестолочи, – медленно, с расстановкой повторил Долгач. – Вон за ворота!

Отвада недобро ухмыльнулся.

– Этого с нами. Если здоров, как бык, так нечего за овцами бегать.

За городской стеной, на поляне, вытоптанной до единой травинки, люто бились дружинные, боянские и соловейские, по крупицам стяжая ратную премудрость. Бились на мечах, на кулаках, на секирах. Ядреный запах пота, щедро пролитого на землю, обещал буйную поросль весной. Земля, политая без жали, родит щедро, от души.

Безрод сидел у старого дуба, у всех на виду. Стоять не мог – ноги просто не держали. Лишь разок прервались, когда прибежал Извертень и что-то шепнул Долгачу, тот – Перегужу, и все трое в шесть глаз уставились на Безрода.

– Доплыл, – с удивлением в голосе возвестил Долгач. – На том берегу кровавый след оставил.

Парни, как один, повернулись к старому дубу, у ствола которого то ли дремал, то ли просто сидел с закрытыми глазами Безрод.

– Ну, чего встали, бестолочи! – рявкнул Отвада. – Трое с мечами ко мне!

Вечером Безрод шел назад медленно, отдыхая через каждый шаг. След во след шел Жало, бывалый воин, чьи длинные вислые усы доставали аж до груди. Теперь без присмотра не оставят. Сивый меж лопаток чувствовал взгляд немолодого дружинного и все гадал, кинжалом ли спину пронзает, до сердца достает или теплом ласкает, в спину подгоняет, будто ветерок попутный. Жаль, оглянуться не мог. Лишних сил не было.

Безрод замер на пороге избы, застив собою последний солнечный свет. Укрыл солнце без всякого умысла. Не терпение испытывал соседей поневоле, просто силы кончились. Прямо на порожке и кончились. Зубами скрипел, а двор прошел без остановки и на крыльцо поднялся, расправив плечи и подняв голову. А что плечи расправил криво и голову вздернул косо, в том не виноват – искусан мечами, словно медведь пчелами. На одной воле и дотянул. Под язвительными взглядами просто не мог рухнуть посреди двора, в шаге от избы.

Стоял, тяжело дышал и ждал сапога. Сапог незамедлительно прилетел и лениво стукнул в грудь. Безрод крепко держался пальцами за створ, только потому и устоял. Сделал шаг вперед и без сил упал на пороге. Где упал – там и на ночь остался. Никто из воинства не поднялся и даже бровью не повел. Безрод и есть безрод. Половик придверный.

А утром Перегуж, подходя к дружинной избе, почуял странное. Вроде сидит кто-то на порожке? Или кажется? Нет, не кажется! В самом деле, сидит человек на пороге, будто на жизнь обозлился. И сон ему не в радость. А подойдя к ступеням, воевода замер, будто истукан. Как занес ногу над порожком, так и забыл поставить. Сидит княжий подсудимец, к перильцам привалился. Глядит кругом так люто и зло, что, не взойди солнце вовремя – дневной свет от глаз займется. Ждет. Готов уже. Зубы крепко сжаты, лицо – чисто череп, обтянутый кожей. И без того телесной мощью не отмечен, быка с одного удара наверняка не повалит, а после вчерашнего даже смотреть на него больно. Полсебя растерял, пока бегал да плавал. Хотел воевода что-нибудь сказать, да передумал. Каждый свою судьбу в кулаке держит. Ишь ты! Глядит, будто и впрямь огнем обжигает. Даже в глазах защипало. Зол парень, ох, зол! Зубы съест, а пробежит и проплывет, если душу раньше не отдаст. Помирать станет, но помощи не попросит. Да и кого просить? Мизинчика не протянут.

Парни выходили друг за другом и с изумлением оглядывались. Ведь сами видели, как рухнул вчера Сивый в самом порожке. Так и не дошел до своего ложа. Только пол кровищей извозил. А нынче сидит в уголке, зубы скалит, ни на кого не глядит. Будто и не случилось вчера ничего, будто почивал всю ночь на мягких перинах. Плюнув под ноги, Рядяша даже в избу вернулся, пристально обозрел ложе Безрода. Свежей крови нет, все старое. Значит, всю ночь на полу пролежал, и только под самое утро росяные холода в себя привели. Сидит, ждет.

Безрод последним поднялся, последним и побежал. Как и вчера, у Вороньей Головы дружинные похватали мешки и, пыхтя, унеслись вокруг. Безрод, задрав голову к небу, что-то прошептал, скривился и рванул огромный мешок на плечи. Моряй не стал бежать во всю прыть, встал за смертником, и сам видел, как потекло по спине Сивого что-то темное, аккурат из-под мешка. Для пота рановато, значит… кровь? К слову сказать, и мешок-то не мал. Князь-мешок! Такой лишь Рядяше да воям поздоровее на холке таскать. А тут кожа да кости, не ходите ко мне в гости! Раздавит мешок Сивого, как пить дать, раздавит! А Безрод по сторонам не смотрел вовсе. Моряй усмехнулся. Гордыня штука тяжелая, недешево обходится. Да и сам не маленький, понимает, за какой гуж уцепился.

Моряй пристроился следом за Безродом и диву давался. Уже не бежит Сивый, а просто еле ноги передвигает, колени дрожат и подгибаются, вот-вот рухнет. Давно должен упасть, но бредет седой да худой, будто осел под поклажей. Наверное, губы до крови искусал. Моряй забежал вперед. Бредет себе жилистый человек в красной рубахе, под огромным мешком дороги не видит, пот заливает глаза, а на зубах скрипит колышек, обернутый кожей. Сивый кожу разгрыз, до дерева добрался. Рубаха промокла, кровь на землю капает. И куснула Моряя шальная мыслишка – а того ли князь овиноватил? Этот из-за угла ни за что не нападет. Захочет души лишить – подойдет и лишит, как тогда на судилище. Но с такой-то гордыней да из-за угла?

– Не плыви. – Сделав круг, Моряй на обрыве сбросил свой мешок наземь.

Прогулочным шагом он даже не запыхался. Безрод на мгновение замер, дал богам рассмотреть себя и вместе с мешком тяжело рухнул назад. Загремела галька. Моряй поморщился. Или это кости Безрода загремели? Сивый с таким посвистом всасывал воздух, что Моряю казалось, вот-вот его грудь разорвется. А когда чужак поднялся, встал на обрыве и полыхнул кругом темными от усталости синими глазами, только и подумал: синее к синему.

Безрод все же прыгнул со скалы и долго отдыхал на воде. Моряй плавал кругами, не решаясь уйти далеко.

Дружинные выходили во двор после короткого полуденного сна, когда Моряй и Безрод прошли в ворота. Как и вчера, двор Безрод пересек прямо, не шатаясь, и лишь войдя в избу, рухнул на пороге. Вои грянули смехом, но Моряй не подхватил. Все глядел в спину человеку, что и помощи не принял, и на подставленное плечо не оперся. Даже костыль с рогатиной, срезанный по дороге и поднесенный от души, зашвырнул подальше. Вернее, хотел зашвырнуть, но улетел костыль едва на несколько шагов. Так и шел Сивый, морщась. И слова не сказал. А у самых ворот выплюнул колышек с ошметками изжеванной бычьей кожи и ногой поддал.