Анатолий Отян - Добро Наказуемо

• Название: Добро Наказуемо
• Автор: Анатолий Отян
• Жанр: Современная проза

Книга об эмиграции, эмигрантах, о любви и подлости и о многом другом.

---

– Стоять, Котик! Полиция.

В конце комнаты, у окна стоит человек с пистолетом, направленным

Семёну в грудь. У Котика был на такой случай приём ухода от выстрела, но он очнулся. И, наверное, благодаря русской речи.

– Руки вверх, стреляю без предупреждения.

Семён успел увидеть перепуганного насмерть Соколова, сидящего на диване и больше он ничего не помнил. Очнулся он от того, что ему плеснули в лицо водой, а может и от нашатыря, потому что слышался запах аммиака. Лежать на полу было неудобно, болел затылок и руки за спиной, по всей вероятности, в наручниках. Правый глаз был прикрыт, наверное, заплыл от удара.

– Aufzustehen! (Встать!)

Семён попробовал встать, но всё тело заныло.

– Меня что, били? – спросил он по-русски и получил ответ:

– Нет, гладили. Благодари Бога, что не пристрелили. По инструкции должны были, – объяснил Гартнер, русскоговорящий полицейский, наверное, выросший в России, – встать можешь?

– Попробую, – и превозмогая боль повернулся набок, стал на колени и поднялся.

– Выходи!

Идя по коридору, он видел перепуганные лица людей, выглядывающих из дверей. В лифт его завели двое полицейских в форме и с автоматами, поставили лицом к задней стенке и приказали не двигаться, иначе будут стрелять. Прямо у подъезда его ждал полицейский джип, и рядом стоял ещё один полицейский с автоматом и второй держал поводок с привязанным на нём громадной овчаркой.

Семён сейчас всё фиксировал. На анализ своих действий и действий полиции у него не было ни сил, ни времени. "Вот это залёт! Будет теперь у мена время обо всём подумать. Как доложить Вере, почему меня нет. Плохо, если она позвонит Соколову, но у неё, кажется, нет его номера телефона" – думал Котик, сидя в зарешеченном джипе с мигалками. Он не представлял, что с ним будет дальше, в голове был полный сумбур. Его привезли в КПЗ, завели в крохотное помещение с сидением, крючками для одежды, сняли наручники и приказали раздеться. Из этой комнатушки он вышел голый через другую дверь, очутился в просторной душевой. Нажал на красную кнопку и пошла тёплая вода. Хотел сделать погорячей, но только увеличилось давление. Мыло не нашёл, зато были кнопочки и на них надпись, что это шампунь, а на второй жидкое мыло. Помывшись, дёрнул дверь, через которую зашёл – закрыто. Другая дверь завела его в комнату с зеркалом за толстым стеклом, с умывальником и унитазом в углу. На вешалке висела новая белоснежная рубашка, выглаженные брюки на резинке, майка, трусы, носки и туфли на резинках. К удивлению

Семёна, всё ему подошло.

– И когда они меня успели обмерить? – вслух сказал Семён.

Вода немного облегчила боль, глаз почти не видел. Он посмотрел в зеркало и ужаснулся синяку на пол-лица. Дернул двери, они оказались закрытыми. Сел на скамейку, дверь открылась, человек в непонятной форме, видимо надзиратель, повёл его по коридору с облицованными белым кафелем стенами и полом с прорезиненном покрытием.

– Это чтобы я если упаду, не сломал бы чего-нибудь, – улыбнулся

Котик.

Его завели в большую комнату, в которой сидели три человека в белых халатах, наверное, врачи. Надзиратель приказал раздеться, а сам остался стоять у двери. Один врач подошёл к Семёну, потрогал и приподнял больное веко. Семён чуть отшатнулся от боли.

– Da? schmerzt? (Что, болит?)

– Ага, ja, ja!

Врач что-то говорил сидящим за столом коллегам, а те писали.

Затем команды: повернись, нагнись присядь, подними руки и т.д. Всё как на медкомиссии в военкомате, только тщательней и дольше осмотр.

После медосмотра его завели в столовую и предложили выбрать себе еду самому. Семён подумал, что попал в лучшую, закрытую столовую для чиновников. Несколько салатов, мясные блюда, соусы на выбор. Семён взял себе куриную ножку, салат из редиски, кофе и булочку. Когда он покушал, то спросил надзирателя:

– Извините, пожалуйста, мне нужно сообщить домой, а то там будут волноваться.

Надзиратель его подвёл к телефонной будке и проинструктировал:

– Через три минуты телефон автоматически отключится. Связь только в пределах Германии. Звоните.

Семён набрал домашний номер, и только пошёл гудок, Вера схватила трубку, наверное сидела у телефона.

– Алё, алё! – крикнула торопливо Вера, – это ты, Сеня? Я уже волнуюсь.

– Слушай меня внимательно и не перебивай.

– Хорошо.

– Я влетел в халэпу. Рассказывать какую нет времени. Я в полиции.

Позвони Панайоти, чтобы работали пока без меня. В красной папке лежит Rechtsschutzversicherung – адвокатская страховка, зелёная первая страница. Поищи мне адвоката, желательно с русским языком. Я по возможности позвоню. Никаких действий не принимай и никого ни о чём не расспрашивай. Всё будет в порядке. Рите скажи, что папа в командировке…, – в трубке раздались гудки.

Семёна завели в комнату с решёткой на окне. Она ничем не отличалась от гостиничных одноместных номеров в Союзе, может только отсутствовал шкаф и унитаз был за прозрачным пластиком.

– Распорядок и правила поведения прочитайте, – сказал охранник, указал на табличку с текстом и вышел.

Подъём в семь, завтрак в восемь, и дальше всё почти, как в армии, и свет выключают в одиннадцать. Телевизор висел на стене, и его удобно смотреть и лёжа. Семён включил программу Евро-спорт, но смотреть одним глазом было плохо, он выключил телевизор, закрыл глаза и отключился сам. Ночью проснулся и первое мгновение не мог сообразить, где он находится, но вспомнил вчерашние события, и сон мгновенно улетучился. Открыл глаза. В комнате, а вернее в тюремной камере, горел ночник. На душе стало омерзительно и страх неизвестности обволок душу. Семён даже задрожал, но сказал себе:

– Не трусь, Котик. Держи себя в руках. Ничего страшного не произошло. Ну, отсидишь пяток лет…

Но эти слова перепугали его опять. Что будет с Верой и дочкой?

Ему что, в такой тюрьме можно сидеть, а им позор от людей. Скрыть это, ведь, невозможно. А как Рита без своего папки будет? И Семён заплакал. Слёзы облегчили душу, он вытер пододеяльником слёзы, тяжело вздохнул и вспомнил причину всех неприятностей. Соколов, сосед, ровесник, товарищ детских игр, соученик. Всю жизнь Семён за него заступался и вот результат. И за что? За то что одолжил ему деньги. Может в деньгах заключена магическая сила зла? Но ведь это только бумажки. Зло в людях. Вот и Фимка, с детства хитрил, лебезил, искал прикрытия. Его надо было раскусить раньше. Кто как не он пришёл с рэкетом к ним в кооператив? После того и пошли все неприятности. Эх, дурак ты, Котик, дурак. От этого все неприятности.

Что дальше делать? Посмотрим. Надо спать. Разбудил его громкий оклик из репродуктора, вмонтированного в стенку: "Aufstieg!" (Подъём!)

Семён вскочил и начал делать зарядку, но некоторые движения вызывали боль и пришлось их избегать, но двадцать минут, отведенных на зарядку использовал полностью и осмотрелся уже при дневном свете.

Через решётку в окне просматривался двор с зелёной лужайкой и асфальтированной дорожкой по краям, и Семён подумал, что похоже на стадион, но поменьше. С противоположной стороны стояло здание кирхи с часами на башне и просматривались цветные витражи окон. Осматривая комнату, Семён обнаружил в тумбочке стола Библию и стопку бумаги.

Ручки не нашёл, и подумал, что её и не может быть, так как она может быть применена, как колющий предмет.

Щёлкнул запор двери, она открылась и новый надзиратель, поздоровавшись, отдал Семёну его портмоне и часы. Семён спросил, что будет с ним дальше.

– В девять Вас вызовут к следователю и тот решит, что будет дальше и какую изберут для Вас меру пресечения.

– Могут освободить? – как-то заискивающе спросил Семён и удивился своему тону.

– Ничего не знаю. Решает следователь.

Семён обратил внимание на то, как разговаривают надзиратели.

Никакого высокомерия или насмешки в их интонации не слышалось.

Просто говорят так, как говорят люди обращаясь к друг другу по делу.

Семён подумал, что это пока он подчиняется. Стоит ему не подчиниться и тон изменится, и под другим глазом фингал, наверное, появится. В восемь часов щёлкнул замок и по радио объявили, что надо выходить на завтрак. Семён открыл дверь и увидел, что из других камер выходят люди, совсем не похожие на зэков, и двое надзирателей приказали стать каждому у своей двери. Затем сказали, что разговаривать между собой запрещено и повели в столовую.

Завтрак был достаточно разнообразным. Семён положил на поднос яичницу из двух яиц, салат и кофе. Человек, с длинными до плеч волосами, стоящий перед Семёном, обратился к повару, накладывающему порции:

– Hallo Arnold! (Привет, Арнольд!)

– Привет, Курт! Недолго ты отсутствовал.

– Почему пива нет? – весело спросил Курт.

– Придёшь ко мне на Рождество, налью, – не то в шутку, не то всерьёз, в тон Курту ответил повар.

Семён сел за стол, прикрученный как и стулья к полу, напротив Курта.

– Что это у тебя на глазу? – спросил Курт у Семёна.