Анатолий Отян - Служба В Потешных Войсках Хх Века

• Название: Служба В Потешных Войсках Хх Века
• Автор: Анатолий Отян
• Жанр: Биографии и Мемуары

Я пишу эту книгу для своих друзей, знакомых, а главное хочу оставить след о своей жизни своим внукам, правнукам. Тешу себя мыслью, что они прочитают её, если правнуки будут знать русский язык. Прочитав её сейчас, кто-то может обидеться на само название.

Почему Доблестную Советскую Армию какой-то младший сержант, пороха не нюхавший, может так оскорбительно называть? Не хочу подвергнуть сомнению героизм солдат, павших на полях сражений и осквернить память о них. Вечная им память и слава! єМёртвые сраму не имутьЋ Я не историк и не берусь делать научные исследования в области военной науки. Пусть этим занимаются профессионалы. Но я заявляю со всей ответственностью, что когда я служил, то боевая подготовка была на втором плане. На первом была показуха. Солдаты-десантники стрелять не умели толком. Но об этом позже.

---

У него были белые волосы, брови, ресницы. Тело было без единого пятнышка и кожа просвечивалась так, что по нём можно было изучать кровеносную систему. Нечто подобное я видел во Франкфуртском музее.

Макет человека из стекла, у которого при определенном включении, видны все органы, в том числе и кровеносная система.

Но самым неприятным в облике Тенишева были глаза. Радужная оболочка отсутствовала, и они при его прямом взгляде были красными, как у белого кролика-альбиноса, или как на цветных фотографиях, сделанных со вспышкой без Rotauge (красные глаза) эффекте. В них было жутко и неприятно смотреть Он это знал и старался никому не смотреть прямо в глаза. Вдобавок ко всему ему дали кличку ЦЫГАН.

Вначале он обижался, а потом махнув рукой, откликался на неё.

Цыган был трудным солдатом, дерзил сержантам, те невзлюбили его и за любую малую провинность наказывали его нарядом вне очереди. Но свободного времени у нас было мало из-за интенсивных занятий.

Тенишеву приходилось отрабатывать наряды в ночное время. Тогда, хотя и ослабили жестокость наказаний, но не было отдельного указания, что нельзя их проводить за счёт сна. А вся наша территория ежедневно засыпалась снегом, который мы убирали днём, а Тенишев и ночью по два-три часа. Сержанты хотели его сломать, но он всё более ожесточался. Я такой нагрузки не выдержал бы. Для меня сон очень важный компонент жизнедеятельности. Мне много приходилось в жизни недосыпать. Но то было по собственной воле. А здесь человек по своему упрямству пытал себя бессонницей. Говорят, человек-кремень. А всегда ли это хорошо? Не знаю.

Мы думали, что его упрямство и озлобление могут привести его в дисбат или на разгрузку цемента, потому что видели, как у него двигаются желваки и вздувается от злобы грудь в момент получения наказания. Он был как тротиловая шашка с зажжённым бикфордовым шнуром, который почему-то гас, дойдя до взрывателя. И если бы он ударил своих мучителей, которые в сущности были неплохими ребятами, то как минимум его ожидала разгрузка цемента. Тенишев выдержал, и нашему взводу весной присвоили звание младших сержантов и всех кроме меня и ещё одного парня по фамилии Модоров, отправили командирами взводов в строительные части. И я не завидовал тем ребятам, которые попали в подчинение Тенишева. Всю свою злость он конечно вымещал на них. Никогда больше я людей-альбиносов не встречал.

Но до выпуска было ещё далеко и служба продолжалась.

Приближался Новый 1959 год. 31 декабря меня и ещё нескольких ребят из нашего взвода вызвали в штаб к замполиту, капитану

Садовничему. Он обратился к нам с речью. В его голосе звучала сталь:

– Учитывая важность надвигающегося момента, наступление

Нового 1959 года, я, заместитель командира воинской части, беру на себя ответственность за проведение этого праздника без происшествий и по поручению командира приказываю: курсанту Отян принять дежурство по кухне, смотреть за поварами, чтобы они во время и вкусно приготовили пищу, за заведующим складом чтобы он выдал все положенные продукты, и самое главное чтобы завтра никто из солдат не обнаружил в своей тарелке портянку, чем был бы омрачён праздник.

Подобным образом он проинструктировал дежурного по КПП (… чтобы ни один вражеский элемент не проник на территорию части) и других ребят. В нашей части не было боевого оружия. Было несколько десятков старых винтовок со спиленными бойками и просверленными патронниками и несколько автоматов Калашникова без патронов. В обычные дни у нас не было часовых, а сегодня:

– Устанавливаю три поста. Один будет охранять штаб, а два по периметру. Начальнику караула строго выполнять Устав караульной службы. Для нарушителей первый выстрел в воздух, второй по нарушителю.

– То-о-оварищ капитан??? Так наши винтовки не стреляют.

– Тем более. Нарушитель этого не знает. И не задавайте глупых вопросов, а то смещу вас в часовые, а начальником караула назначу другого.Больше вопросов не задавалось, и такой же инструктаж продолжался ещё с полчаса.

Не смейтесь надо мной и над замполитом. Я прекрасно понимал условность инструктажа, но то ли я был слишком впечатлителен, то ли он обладал чувством внушения, но я не спал всю ночь, следил за порядком и поварами, и портянка не давала мне покоя. Повар Зураб, красавец-грузин, солдат второго года службы, говорил мне:

– Слюшай, кацо, иды спат. В шест утра придошь, снымышь пробу с вкуснай пыщи. А прыдурка замполыта нэ слюшай. Я портянкы в катёл нэ брасаю.

Я сказал, что ему верю, но боюсь, что меня проверят. Утром снял пробу с завтрака, потом прибежал замполит и сказал, чтобы я дождался пока солдаты примут пищу и только потом пойду отдыхать

Естественно всё прошло хорошо, благодаря моей бдительности, но позже, уже будучи сержантом, я много раз дежурил на кухне символически. Зураб и другие повара прекрасно знали своё дело, а я, пока они готовили, спал в казарме, а утром бежал снимать пробу.

У нас в части была ещё одна колоритная личность – доктор Блуд.

Доктором он не был. Участник войны, фельдшер, дослужился до капитана и был чудаковатым мужичком. Все обыкновенные болезни солдат, при их обращении, он лечил хиной. Это горькое, противное лекарство жёлтого цвета, от которого кожа тоже желтеет. После приёма этого лекарства никто больше не обращался к нему за помощью.

Как тут не вспомнить врача из "Швейка": все болезни солдат тот лечил двухведёрной клизмой.

Но капитан Блуд держал нос по ветру. Зная, что спортсмены находятся под покровительством полковника Примина, он к ним был предупредителен и по отечески ласков.

С солдатами он иногда проводил занятия, на которых всегда по солдафонски чудачил, вызывая у нас смех Его шутки вроде:

– Сегодня ночью, – начинал он таинственно, – в вашей казарме, в 2 часа 34 минуты 15 секунд, во втором ряду слева, на втором этаже… здесь долгая пауза, а затем почти крича, быстро: – кто-то громко пёрднул!, пардон – испортил воздух.

Мы хохотали, а он продолжал:

– И это в тот момент, когда труженики полей и заводов, напрягают силы для выполнения плана, находятся среди вас силы отрицательно действующие на здоровье нашей армии, – и развивал тему дальше.

Мы понимали, что он дурачится, но нам так надоели уставы, официоз сержантов и офицеров, что мы с удовольствием слушали его бредни, которые он придумывал, и будь я Ярославом Гашеком, я бы раскрутил доктора Блуда по всей программе.

Я за глаза называл его БЛУД – в прямом и переносном смысле. Мы ещё не раз встретимся с ним в моём повествовании.

Я собирался стать кандидатом в члены Коммунистической партии, но надо было пройти кандидатский стаж. Приём в кандидаты проходил в таком же порядке, как и приём в партию, и я для повышения своего политического образования взял в библиотеке части книгу "Капитал"

К.Маркса. К моему удивлению, книга была написана понятным языком и была для меня доступной. Мне нравилось читать и запоминать незнакомые ранее слова и понятия, и я её с удовольствием читал.

Кое-кто на меня смотрел как на придурка, кое-кто с уважением, но все ребята с недоумением: "И зачем оно ему нужно?"

Память у меня была хорошая, я многое запомнил, и впоследствии и в институте и во всевозможных Университетах Марксизма-Ленинизма, в которые нас заставляли ходить, удивлял своей напускной, как я считаю

"эрудицией"

В январе 1959 года я был дежурным на КПП и взял с собой

"Капитал" – целый день сидеть скучно. Через КПП проходили редко, вот я и почитывал.

Перед обедом на КПП зашёл командир части майор Дубинин. Это был высокий, стройный, красивый офицер очень похожий на маршала Гречко, чей портрет висел у нас в клубе. Дубинин был приятным, интеллигентным человеком, в меру строгим и справедливым командиром.

Я вскочил со стула:

– Товарищ майор, за время моего дежурства никаких происшествий…!

– Вольно, курсант, садись. И я присяду, пока машина подъедет. Кто будет звонить, я поехал на обед, а на 15 часов вызван в штаб управления. А что ты читаешь? Ма-а-ркса?:- и посмотрел на меня с нескрываемым удивлением, полистал книгу и опять спросил явно меня экзаменуя:

– А что такое фетишизм?

– Поклонение. У Маркса- деньгам

В этот момент подъехала машина.

– Мне сейчас некогда, а завтра ровно в 11 часов зайдёшь ко мне.

– Слушаюсь, товарищ майор.

Командир уехал, а я задумался над тем, зачем меня он вызывает?

Первая мысль была, чтобы наказать за чтение во время дежурства. Но разрешалось ведь читать на дежурстве армейские уставы, значит и за

Маркса не влетит. Впрочем, наказать он мог и сейчас. "А вообще,

Отян, не будь дураком и не лезь на глаза начальству, обязательно заставят работать". И я не ошибся.

В 11 часов следующего дня я прибыл в штаб. Зашёл к командиру, доложил. Увидел, что перед ним лежит моё личное дело.

– Слушай, Анатолий, – (Ого! Ко мне из офицеров ещё никто по имени не обращался,) выручи меня – (!!!???) – Да ты садись. Меня заставили ходить в Университет Марксизма-Ленинизма и я должен был законспектировать работу Ленина "Шаг вперёд, два шага назад", а я запустил. Через два дня зачёт, а ты за два дня успеешь сделать. От занятий я тебя освобождаю. Тебе выпишут маршрутный лист, поедешь или пойдёшь в город, в городскую библиотеку, возьмёшь там в читальном зале книгу и работай. На вот тетрадку и всю её заполни. Всё понял?