Давид Драгунский - Годы в броне

• Название: Годы в броне
• Автор: Давид Драгунский
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

Война без потерь не бывает. От этого никуда не денешься. Говорят даже, что и с потерями могут свыкнуться те, кто постоянно соприкасается со смертельной опасностью. Не знаю, может, это и так. Но за все годы войны, пройдя тысячи километров фронтовых дорог, я так и не смог привыкнуть к тому, что смерть безжалостно вырывала из наших рядов то одного, то другого товарища.

Смерть не раз витала над головой Андрея. Совсем незадолго до гибели он был тяжело ранен в бою за Целендорф, но наотрез отказался покинуть батальон. Мы о Дмитриевым так и не смогли убедить Андрея уйти в госпиталь.

- Убейте меня на месте, но я не оставлю свой батальон! - запальчиво крикнул он нам. - С ним я до Берлина дошел... И если мне оторвет ноги, буду ползти, но из батальона не уйду...

Андрей Маланушенко имел особый, "личный счет" к фашистам. До войны он учительствовал в Смоленске. Потом был назначен директором школы, но продолжал преподавать историю и литературу.

Педагогом была и его жена, работавшая в той же школе. Семья сложилась крепкая, дружная. Жизнь супругов украшали двое детишек.

В первые дни войны Андрей Маланушенко ушел на фронт. Закончив курсы политработников, он попал в действующую армию. Я познакомился с Андреем в Польше. Высокий, стройный, красивый, он сразу обращал на себя внимание. Когда Маланушенко появлялся вместе со своим низкорослым и щуплым комбатом Федоровым, трудно было сдержать улыбку - уж очень это было контрастное зрелище. Но, несмотря на столь разительное внешнее несходство, оба были чудесные люди. Экспансивный, быстрый Федоров и спокойный, статный, чуть медлительный Малапушенко счастливо дополняли друг друга. И наверное, поэтому крепко дружили.

По боям мы хорошо знали волевые качества замполита, его мужество, решительность. Даже на фронте он остался учителем, к нему тянулись подчиненные, с ним было приятно общаться начальникам. При встрече с Андреем мне почему-то всегда казалось, что я вдруг становлюсь учеником.

В конце 1944 года, после окончания боев на Висле, нас вывели на отдых и пополнение в тарнобжегские леса. Здесь однажды я провел с Андреем Маланушенко целый вечер. Накануне он получил письмо из освобожденного Смоленска и был очень взволнован. Мать поведала сыну трагедию его семьи: гитлеровцы угнали в Германию жену и детей Андрея. В конце письма мать сообщала, что со случайной оказией получила весточку от своей невестки из Берлина, где та работает уборщицей на киностудии, а малолетние дети отбывают трудовую повинность, "голодают и холодают".

- Ох, товарищ комбриг, неужели ко мне не вернется счастье? - со стоном вырвалось у Маланушенко.

Помню, я спросил его, как он понимает счастье. И услыхал взволнованный ответ:

- Я вижу счастье в свободе моей Родины. Но сейчас хочу не абстрактной, а реальной свободы, чтоб самому оказаться в Берлине, дойти до этой проклятой киностудии, распахнуть широко двери и крикнуть: "Выходите, дети мои! Я принес вам свободу!"

И вот настало время, когда эта мечта Андрея становилась явью. Батальон Федорова шел головным. Маланушенко преобразился, стал нервничать, торопить танкистов, подстегивал себя, не спал ночами. Он был близок к заветной цели. Образы жены и детей будоражили его воображение. На своем танке он нес им освобождение. Вот почему, будучи тяжело раненным, отказался уйти в госпиталь, в тыл.

Превозмогая острую боль, он, перевязанный, по-прежнему водил в атаку штурмовые группы, шел впереди, воодушевляя подчиненных. А к тому же кто-то из пленных обмолвился, что киностудия находится совсем рядом, всего в двух километрах.

Но Андрей не успел пройти эти два километра, не дошел до киностудии, не увидел своих родных. Как и каждый из нас, он мог найти смерть под Москвой, под Харьковом, на Днепре, в Польше, в Германии. Везде и всюду подстерегала она фронтовиков. Но погибнуть накануне победы, всего в одном-двух километрах от семьи, к которой он продолжал рваться, даже будучи раненным, - это было несправедливо и очень жестоко...

Штабу бригады было отдано распоряжение выделить людей для поисков семьи Маланушенко. С того момента, когда он получил письмо из Смоленска, прошло около года. За это время от киностудии могло не остаться и следа. Да и семью Андрея могли угнать куда угодно. И все же мы не теряли надежду найти жену и детей нашего друга. Пусть не сейчас, в разгар битвы за Берлин, пусть после окончания боев, но мы обязаны были найти ее, чтобы рассказать о муже-герое.

Поиски продолжались долго. В Европе смолкли последние выстрелы. Мирная жизнь вступала в свои права. И вот в конце мая в одном из лагерей неподалеку от Берлина мы разыскали семью Андрея Маланушенко. Случилось это в тот момент, когда эшелоны с советскими людьми, спасенными из фашистской неволи, готовились к отправке в Смоленск. Мы вовремя прислали в Берлин своих офицеров из Чехословакии, где в то время находилась 55-я бригада после освобождения Праги.

Вдова и дети нашего боевого друга Андрея Маланушенко получили возможность поклониться братской могиле, в которой вместе с Немченко, Лисуновым и сотнями других верных сынов России был похоронен самый родной для них человек...

* * *

Приказ командира корпуса о выходе в район Весткройц 55-я бригада до конца так и не выполнила. Офицер связи, доставивший накануне приказ, прибыл к нам только перед рассветом, и его опоздание сыграло свою отрицательную роль. Меры, принятые штабом бригады, ни к чему не привели: времени на подготовку наступления почти не оставалось. Ночь, которую мы могли использовать для выхода бригады в новый район, уже прошла. Мой выезд в батальоны также не изменил положения дела, к тому же во 2-м батальоне я застрял. Средств связи под руками не оказалось, а убийственный шквал огня противника загнал нас в подвал.

Вслед за рассветом наступил ясный весенний день, и это вконец сорвало наши планы. Именно в ту ночь Ставка Верховного Главнокомандования изменила разграничительную линию между фронтами. Теперь нашему корпусу и 55-й бригаде было приказано оставить занимаемые районы и выйти к железнодорожным станциям Весткройц и Вицлебен, западнее вокзала Шарлотенбурга.

Роты и батальоны с утра возобновили боевые действия. И хотя Шалунов доложил, что бригада приступила к передислокации, двойная жирная красная линия, делившая на карте Берлин между двумя фронтами, на маленьком участке, отведенном бригаде, так и осталась только условной линией. Правее нас вели ожесточенные бои части и соединения 1-го Белорусского фронта. Боевые порядки наших автоматчиков и танкистов смешались с пехотой Турчинского, и все мы продолжали драться на прежних местах.

Сопротивление гитлеровцев, оказавшихся в пекле между двух фронтов, с каждым часом нарастало. И хотя берлинская группировка была уже почти полностью расчленена, противник продолжал еще отчаянно огрызаться.

Гонимые смертоносным огнем с востока, севера и юга фашисты ринулись к западным окраинам. С бешенством набрасывались они на наши войска в надежде прорваться, найти какой-нибудь выход из огненного кольца.

Впрочем, такое поведение врага нетрудно объяснить: берлинский гарнизон состоял из отборных, преданных Гитлеру войск. Для защиты и спасения правительства третьего рейха, его учреждений и органов, верховного командования и генштаба в городе были сконцентрированы различные охранные отряды, части СС и СД, личный состав военных учебных заведений. Кроме того, фашистские главари еще надеялись на помощь извне. Все это придавало гарнизону силы для сопротивления.

Весь день до самой ночи на улицах, примыкавших к железнодорожным станциям Савиньиплац и Шарлотенбург, не прекращались арттллерийская канонада и танковая дуэль. Каждый метр земли простреливали автоматчики. Но участь берлинского гарнизона была уже решена: советские войска окружили город несколькими плотными кольцами. И все-таки фашисты не только продолжали огрызаться, но и на отдельных участках даже переходили в контратаки, пытаясь ценой любых жертв пробиться на запад.

Только к ночи выдохлись истерзанные физически и обессиленные морально гитлеровцы, и нам удалось разобраться в запутанных за день боевых порядках. А путаница произошла изрядная: на моем участке оказались танки 2-й гвардейской танковой армии генерала С. И. Богданова и пехота 55-й гвардейской стрелковой дивизии из 28-й армии генерала А. А. Лучинского. Наши танки застряли на участках 1-го Белорусского фронта, в разных местах пришлось собирать автоматчиков. На месте оказались только артиллерийские бригады и приданные нам корпусные части усиления: их чуть ли не на привязи держал подполковник Шалунов.

Ночью офицеры штаба, политотдела и тыла бригады были направлены на поиски наших подразделений. К утру все собрались вместе, вышли в свой район, заняли исходные позиции в знакомых уже нам местах между станцией Рейхспортфельд и улицей Рейхштрассе, примыкающей к наземной части берлинского метрополитена. Появилась возможность дозаправить машины и танки горючим и боеприпасами, а самим поесть и выпить чайку.