Давид Драгунский - Годы в броне

• Название: Годы в броне
• Автор: Давид Драгунский
• Жанр: Биографии и Мемуары

---

- Почему стоите на месте? - строго спросил он. - Калинин и Попов уже на подходе к Праге.

- Через несколько минут выступаю.

- Хорошо, - уже более мягко сказал Павел Семенович. - Сегодня ночью надо вступить в Прагу. В бои не ввязывайтесь. Противник уже обречен, но мы должны спасти столицу Чехословакии от разрушения.

Командарм расспросил о состоянии бригады, о запасах продовольствия, наличии горючего.

- Дотянем, товарищ генерал, - заверил я.

- "Дотянем" не то слово, - заметил Рыбалко. - Мы идем к нашим друзьям, братьям. Они должны увидеть нас, гвардейцев, подтянутыми, во всей красе и силе.

Вокруг нас толпились офицеры и солдаты: к Рыбалко всегда тянулись люди.

- За Берлин мы вас крепко благодарим, - обратился к ним командарм. Молодцы, не подкачали. Многие будут по достоинству отмечены.

Я осмелел:

- А помните, товарищ генерал, вы обещали прибыть к нам на Вильгельмштрассе. Но мы не дождались вас.

- Разве за вами угонишься? - лукаво улыбнулся Павел Семенович. Забрались к черту на кулички, и ищи вас. Это я, конечно, шучу... Не одни вы воевали в Берлине. Прошу извинить меня, не успел. Зато теперь обязательно воспользуюсь вашим приглашением и завтра буду в Праге. Но не дай бог, если я окажусь там раньше! Смотрите, вам тогда несдобровать.

- Мы постараемся быть в Праге раньше вас, - заметил молчавший все это время Дмитриев.

Бригада спустилась с Рудных гор, и вскоре мы уже подходили к Теплице-Шанов - пограничному городу, расположенному на чехословацкой земле.

Город был украшен транспарантами. Над ратушей развевались советский и чехословацкий флаги. Все население вышло нам навстречу. Возгласы "Ура!", "Победа!", "Наздар Советская Россия!" оглушили нас. В люки танков, в кузова машин полетели цветы. Радостные улыбки и добрые напутствия сопровождали нас, когда мы проезжали через Теплице-Шанов. И так было повсюду, в каждом городе, в каждом селе Чехословакии.

Чем ближе мы подходили к Праге, тем больше охватывала паника солдат и офицеров вражеской группировки "Центр", зажатой в стальные тиски советскими танковыми армиями. На дорогах в беспорядке стояли орудия без расчетов, танки без экипажей, машины без шоферов. Неуправляемые, деморализованные гитлеровцы, побросав оружие и технику, убегали в леса и горы. По лесным дорогам и тропам они пытались уйти в Карловы Вары, Пльзень, Ческе-Будеёвице. Но на их пути стеной вставали советские части и соединения.

Покинув командирский танк, я пересел на "виллис", поставил машины штаба в голову колонны и повел бригаду на больших скоростях в направлении Праги.

...По горячим следам отходящего врага мы ворвались в небольшое село Джинов возле Праги. Фашисты успели проявить здесь свой звериный нрав, и селяне встречали нас с особой радостью. Облепив наши танки, они засыпали люки розами, обнимали танкистов. К моему танку подошла молодая женщина с маленькой девочкой на руках.

Малышка трогательно протянула мне алые розы. Я взял девочку на руки, поцеловал и подарил ей на прощание звездочку со своей фуражки.

Вокруг нас щелкали затворами фотоаппаратов солдаты и местные парни. Особенно усердствовал наш повар: он по совместительству был и бригадным фотографом. А несколько дней спустя, уже после победы, солдат принес мне фотографию, которая и до сих пор хранится в моем фронтовом альбоме. С этим снимком у меня связаны очень теплые, сердечные воспоминания...

* * *

Медленно уходила последняя ночь войны. Мы провели ее в движении. Рассвет застал нас на окраине Праги: цель была достигнута. Подождав час-другой и не получив распоряжений от командира корпуса, я развернул карту Праги, нашел центральную часть города и решил на свой страх и риск выйти на Вацлавскую площадь.

Из города доносились глухие раскаты артиллерийской стрельбы, где-то совсем близко трещали автоматные очереди. Еще шли бои с остатками гитлеровских войск, а на улицы уже высыпали празднично одетые пражане.

Перестроил бригаду таким образом, чтобы в голове колонны шли автоматчики батальона А. К. Давыденко на случай встречи с фаустниками, а следом за ними - танковые батальоны, потом штаб и тылы. Замыкал колонну батальон Николая Дмитриевича Старухина.

Мы двинулись к Вацлавской площади, обошли несколько баррикад из поваленных трамваев и вступили в узкие улочки. И тут нам неожиданно встретилось непредвиденное препятствие: на тротуарах вдоль улиц и на самой проезжей части толпились тысячи ликующих пражан. Вырваться из их дружеских объятий было просто невозможно.

А в город со всех сторон уже входили бригады из армий П. С. Рыбалко и Д. Д. Лелюшенко. Все стремились первыми ворваться в центр и, завершив освобождение Праги, как бы поставить последнюю точку в истории Великой Отечественной войны.

За сутки 55-я бригада проскочила сотню километров, и тем не менее командарм упрекал нас в топтании на месте. Теперь я с ужасом думал, что будет, если Рыбалко узнает, сколько времени мы преодолевали считанные километры до центра Праги.

Бурная радость пражан передалась танкистам. Мы были счастливы, что успели вовремя, не дали врагу осквернить красавицу Прагу, уничтожить ее славных жителей.

Бои закончились очень скоро. Люди заполнили все улицы и площади города. Особенно шумно было в центре и на прилегающих к нему улицах. Пражане хлынули к танкам. Вверх полетели фуражки и танковые шлемы. Качали танкистов и пехотинцев. Чешское "наздар" и русское "ура" разрывали воздух. Еле вырвавшись из объятий, я прислонился к броне танка, чтоб отдышаться. От всего пережитого я словно бы опьянел.

Подбежал раскрасневшийся, взволнованный начальник связи бригады. Долго пытался что-то сказать и не мог преодолеть волнение.

- Засименко, что случилось? - стал допытываться начальник штаба.

- Радио! Радио из Москвы сообщило... Война окончена! Безоговорочная капитуляция!.. Ура!..

Ошеломленные этим известием, мы в первую минуту молча глядели друг на друга. Улыбка сошла с лица начальника политотдела. Посерьезнел вечно улыбающийся Осадчий. Все мы стали в ту минуту как будто старше. И вдруг, не сговариваясь, разом закричали "ура!", бросились обниматься...

Такое же радостное сумасшествие бушевало вокруг. Сообщение Москвы докатилось до берегов Влтавы. Свершилось! Войне наступил конец! Кончились долгие страдания!

Уставший, охрипший, я стоял на Вацлавской площади возле моего верного фронтового друга, возле моей двухсотки, которая не только пронесла меня по тысячекилометровому пути сквозь огонь, но и десятки раз заслоняла своей могучей броней от смерти. Рядом со мною стоял командир этого танка Евгений Белов. Нет ничего удивительного в том, что фронтовики-танкисты очень часто обращались к танку как к живому существу, ласково называли его "моя тридцатьчетверочка", "моя Танечка"...

От двигателя танка еще исходило едва ощутимое тепло. Боевая машина, утомленная многодневными боями и трудным маршем, казалось, отдыхала. Взобравшись на корму, я сел на излучавшую тепло сетку над мотором, облокотился о скатанный в рулон брезент и задумался.

Над Прагой синело весеннее небо, и я думал о том, что вот таким же безоблачным будет оно вечно и никогда больше людям не придется смотреть на него со страхом. Тогда, в сорок пятом году, так думал не один я...

Рыбалко сдержал свое слово. В сопровождении двух генералов Новиковых он пробился через забитые народом улицы и добрался до Вацлавской площади. Встреча с командармом была теплая, он по-отцовски обнял меня:

- С победой, дорогие мои боевые друзья! Вот мы и дождались ее. Жаль, не всем довелось отпраздновать этот день.

Павел Семенович волновался, глаза его были влажны. Василий Васильевич Новиков машинально то и дело снимал и протирал очки дрожащими руками. Спазмы перехватили мое горло.

И командарм и комкор пережили в войну большое отцовское горе. Павел Семенович в 1942 году потерял единственного сына, 20-летнего лейтенанта танкиста Виллика, а командир корпуса совсем недавно лишился сына Юрия.

Война принесла каждому из нас немало личного горя. Вот почему первый день мира был одновременно и радостным, и грустным...

Всю ночь не спала взбудораженная Прага. На улицах и площадях, у подъездов домов и на балконах толпился народ. Ярко сияли огни в окнах, сбросивших светомаскировку.

В ту ночь 55-я бригада была выведена из центра города. Мы расположились недалеко от аэродрома Саталице. Когда-то эта тихая окраинная улочка не привлекала внимания горожан и считалась укромным местом для влюбленных. Теперь она ожила, забурлила. На зовущие аккорды гармошек и гитар бежали ребята и девушки, все кружились в вихре общего танца.

А наутро на нас обрушились новые заботы. Кончилась война, и сверху посыпались бумаги. От нас требовали отчеты о боевых действиях, докладные о наличии танков, акты потерь. У хозяйственников не стыковалось наличие запасов с нормами расходов. Я составлял наградные материалы. Дмитриев готовил отчет о политико-моральном состоянии личного состава.