Наталья Султан-Гирей - Рубикон

• Название: Рубикон
• Автор: Наталья Султан-Гирей
• Издательство: Ростовское книжное издательство
• Жанр: Историческая проза
• Год: 1993
• ISBN: 5-7509-0167-X

Роман охватывает интереснейший период гибели аристократической Республики Рима и рождения Империи. Жизнь патрицианского рода Юлиев, прославленного Юлием Цезарем, а также простой крестьянской семьи Випсаниев – их представителя Марка Агриппы, прошедшего путь от батрачонка до первого полководца молодой Империи, друга императора Августа, всесильного временщика, сложность и необычность их взаимоотношений, превратности фортуны, любовные переживания – все это будет интересно широкой читательской аудитории.

---

Он хлопнул в ладоши, и маленький раб с припудренными золотым порошком волосами и в прозрачной тунике из переливчатой дамасской ткани внес поднос с тремя узорными кубками из муренского стекла.

Гостеприимный хозяин жестом пригласил друзей отведать вина из его виноградников.

— Этрурия родит лучшие вина и плоды.

— Я охотно выпью в знак дружбы из одного кубка с тобой. — Агриппа, не отводя глаз от лица Друга Муз, протянул ему свой кубок.

Меценат все так же спокойно отпил.

— Ты не умеешь читать в сердцах людей, Марк Агриппа! Повторяю, ты — лучший стратег моей родины, и твоя гибель была бы крушением всех моих надежд. Но государство не военный лагерь, и нельзя управлять страной, пренебрегая всеми правовыми нормами и законами торговли.

— Я согласен с тобой. — Агриппа медленно цедил сквозь зубы вино. — Государство — не военный лагерь, но и не базар, где все сводится к купле-продаже. Государство — это прежде всего земля и люди, которые на ней живут и обрабатывают ее. Будет лучше для всех, Гай Цильний Меценат, если мы оба станем думать о благе этих людей, а не ловить друг друга за хвост.

Октавиан хихикнул в восторге от остроумия своего полководца, но тут же из учтивости прикрыл рот ладошкой и притворился, что кашляет. Он никогда не забывал, что у него плохие зубы, и старался улыбаться лишь кончиками губ. После усиленной тренировки это прекрасно удавалось, и улыбка получалась немного грустной и загадочной.

Меценат с удивлением посмотрел на императора, словно только что заметив его присутствие.

— Почему, Октавиан Цезарь, ты вчера не захотел посетить мой дом? Лепид ждал тебя.

— Если Лепиду нужно, мог бы сам пожаловать, — отрезал Агриппа. — А мы ездили в Остию, император созвал совет моих кормчих.

— Значит, вы встретили триумвира на пути в гавань? — Меценат позволил себе лукаво улыбнуться. Он знал, что оба его гостя провели тот день на загородной вилле. — Говорят, его корабли не хуже наших.

— Флот его в полном боевом порядке, — нашелся Агриппа, — а сам флотоводец на мертвом якоре в остерии у грека Талида.

— Невоздержанность — большой порок, — согласился Меценат. — Лишь искусство смягчает нравы. Почему же ты, Октавиан Цезарь, стал избегать моих вечеров? Ты любишь стихи, общество приятных и разумных собеседников и прекрасных юных матрон. В твои годы разумные развлечения полезны.

— В его годы полезней провести вечер за умной книгой.

Агриппа встал. От его резкого движения кресло покачнулось, и Октавиан чуть не упал, но вовремя ухватился за высокую спинку и соскользнул в глубь этрусского трона.

— Ты хорошо знаешь нашу старину, любезный хозяин, — проговорил пицен, уже стоя в дверях. — Марс Мститель и Марс Квирин всегда были исконными италийскими богами, а Аполлон пришел к нам из Эллады, да и Венеру мы не знали, а была Менрва Пряха, хозяюшка, а если надо, то и воительница, и чтила вся Италия Марса Стрелу Громовую, Иова Громовержца и Менрву. Зачем же императору Рима служить греческим божкам? Вот я и запретил ему ходить на эти стихоплетства. Ничему хорошему не научится!

Брови этруска взметнулись к самым волосам.

— Разве императору Рима кто-либо вправе разрешать или запрещать?

Октавиан вспыхнул. Даже кончики ушей порозовели.

— Император Рима повинуется лишь воле народа римского и Сената, но к благоразумным советам моих друзей я всегда прислушиваюсь.

— Даже и к не очень благоразумным, но это твое дело. — Меценат улыбнулся. — Но меня интересует, какой ответ ты дашь Лепиду? Не забывай, Италия истощена и жаждет мира.

— Мы ждем вестей от Антония, — нерешительно проговорил Октавиан. — Потом я сообщу Лепиду.

Агриппа резко обернулся:

— Я сам увижу этого пьянчугу в Остии и скажу ему все, что сочту нужным!

— Прости, Непобедимый. — Улыбка Друга Муз стала дерзкой. — Я и забыл, что со всеми державными делами следует обращаться к тебе!

— Уже поздно, это моя последняя ночь в Риме. Пошли, Кукла! — Агриппа пошел к двери.

Но Октавиан медлил, ожидая продолжения спектакля.

— Ну, кому сказал? — повысил голос пицен.

Октавиан быстро вскочил.

— Не покидай мой дом в гневе, Непобедимый. — Меценат хлопнул в ладоши. — И позволь вручить тебе мой скромный дар.

В библиотеку вошла молодая гречанка. Одежда почти не скрывала ее тела, нежного, как веточка цветущей яблони.

Октавиан потупился, а его друг оценивающим взглядом смерил девушку с ног до головы.

— Евтихия, вот отныне твой господин. — Меценат жестом указал на своего гостя и обратился к нему: — Ты по вине моего клиента потерял прекрасную Афру — Евтихия не менее прекрасна.

— Благодарю тебя, Друг Муз. — Агриппа учтиво наклонил голову. — Отец как раз писал мне, что во время сева некому чистить хлев. Завтра же отправлю Евтихию в наше имение.

Гречанка побледнела и в ужасе ухватилась за консоль, увенчанную барельефом Эпикура. Ей ли, привыкшей делить с любимым господином самые утонченные наслаждения, чистить хлев в какой-то горной деревушке!

— Оставь Евтихию себе, мой щедрый друг, — вмешался император. — Посмотри, как она огорчена разлукой с тобой. А нам лучше подари маленькую Психею из серебра. Непобедимый возьмет твой дар в море.

IX

На побережье налетел шквал. Струи дождя, точно удары железных прутьев, обрушивались на палатку.

В углу протекало. Агриппа подставил тазик, но скоро вода переполнила его и темной извилистой полоской поползла по земле.

Агриппа поджал ноги. Благоразумней было бы последнюю ночь провести на корабле. Но там пришлось бы без конца беседовать с кормчими, ободрять их. А каждый разумный человек понимал, как непосильно потрепанным бурями и поражением лигурам императора соперничать с прекрасно оснащенными кораблями пиратов. И Сексту Марк Агриппа знал цену. Это был опасный противник, и у него был немалый опыт морских боев, а флотоводец триумвира только начинал разбираться в этом древнем искусстве.

Агриппа вздохнул. Весь день шла погрузка людей, оружия и провианта. Кроме обычного экипажа нужно было перебросить в Сицилию три легиона Валерия Мессалы, чтобы охранять остров от пиратов и пресекать все их попытки высадиться на Сицилийском побережье. Для легионеров Мессалы нужны были и мука, и вяленое мясо, и крупы, а благородный Валерий засел с Лепидом в прибрежном кабачке и ни о чем не заботился.

К вечеру Агриппа едва держался на ногах. От Лепида он и не требовал ни помощи, ни разумного совета. Вечно пьяный, старик хорош был уж тем, что ни во что не вмешивался. Но наглое равнодушие Валерия Мессалы к тому, что по справедливости должно было считаться их общим делом, возмущало Агриппу. Он поругался с Мессалой и в ответ услышал оскорбление, замаскированное издевательской учтивостью. Молодой флотоводец сделал вид, что не понял этого. Нельзя было раздувать вражду.

Вода начала подтекать к самому ложу. Агриппа взял меч, прорыл канавку, и мутный ручеек побежал в другую сторону. Он поплотней закутался в плащ и хотел уснуть, но не мог. Его тревожил Октавиан. Они простились непривычно сухо, и хотя Агриппа радовался, что прощание обошлось без обычных воплей и рыданий, в глубине души был уязвлен.

За эти несколько месяцев разлуки что-то неуловимое изменилось в его друге. Октавиан был по-прежнему тихим, уступчивым, очень внимательным, но начал обижаться на каждый пустяк. Если б он спорил, настаивал на своем или хоть раз сердито крикнул бы в ответ, все было бы легче, но бедняжка только обиженно моргал и жалко улыбался.

И эта безропотная улыбка разрывала Марку Агриппе сердце хуже всяких ссор и криков. Все эти дни он постоянно ловил на себе молящий взгляд замученного зверька. Октавиан верил другу, молил отвести надвигающуюся беду, а что мог сделать Марк Агриппа с такими жалкими корытами? Да еще знал, что сильный флот обоих Египтов с опытными кормчими и могучими кораблями в любую минуту может поддержать Секста Помпея! Марку Антонию ничего не стоит изменить делу триумвиров. Проклятый бабник из-за своей египетской потаскушки готов на всякую подлость. А Лепид — окончательно спившееся ничтожество — с радостью продаст и Октавиана, и Рим за бочку фалернского вина! Союзники становились опасней врагов.

Дождь все лил и лил. Жаровня, принесенная дежурным центурионом, нещадно чадила. Агриппа встал, чтобы приподнять полог палатки и хоть немного выпустить чад, но полог сам метнулся навстречу, и кто-то в сером рабском плаще кинулся ему в ноги, обнял колени, ловил края одежды.

— Возьми меня в море! — Октавиан откинул намокший капюшон. С его волос сбегали струйки и текли по лицу.

Агриппа опустился на ложе в растерянности:

— Ты? Зачем? В такой ливень?

— Возьми меня в море! Почему ты не хочешь? Я же был с тобой в походах. Я ни во что не стану вмешиваться, только возьми меня!