Владимир Малов - Форпост "Надежда" (сборник)

• Название: Форпост "Надежда" (сборник)
• Автор: Владимир Малов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1989
• ISBN: 5-235-00646-1

В сборник московского писателя Форпост «Надежда» вошли новые научно-фантастические произведения, а также юморески, выделенные в отдельный раздел.

---

— А теперь, когда вы знакомы, — генеральный директор покрутился на своем вращающемся кресле, — еще несколько слов. Вот о чем: у вас очень мало времени. На все тренировки, на освоение корабля, на подготовку шестьдесят четыре дня. Старт четырнадцатого сентября. По причинам, вам известным, старт возможен только в этот день.

Люди на длинном диване задвигались и завздыхали. Впрочем, так было всегда, во все времена: всегда казалось немыслимым уложиться в срок подготовки, и все всегда устраивалось наилучшим образом. Генеральный директор это отлично знал. Сидевшие на диване, конечно, знали тоже. На мягком, добродушном лице генерального директора появилась тень улыбки.

— Вот и отлично! — прогремел бас. — План подготовки — вот он. Баскетбольная рука легко дотянулась до дальнего конца стола и подала Андрею зеленую папку. — Руководить подготовкой будут лучшие специалисты наземных служб. В том, что подготовка займет только два месяца, нет ничего удивительного. Особых сложностей, как это ни кажется странным, с экспедицией нет. Сверхсубсветовик в управлении легче, чем любой другой корабль. Экспедиция будет непродолжительной…

Человек, сидящий на диване слева, самый юный член экипажа, согласно кивнул.

— Название корабля — «Альбатрос», — вставил он.

— А начнете вы с того, — заключил бас, — что прямо сейчас познакомитесь с кораблем. У вас будет хороший экскурсовод. Один из членов вашего экипажа, — генеральный директор посмотрел на Крылова, — не только специалист по оборудованию сверхсубсветовика, но и прошел уже специальную подготовку, которую теперь предстоит пройти вам.

Взгляды четырех членов экипажа переместились на Крылова, и Андрей вдруг увидел, что тот невероятно, даже недопустимо для космолетчика молод. Значит, от молодости застенчивость и робость. Но он знал, пройдут годы, и на это лицо ляжет другая печать; на нем отразятся бессонные ночи, смертельный риск, может быть, утраты и тяжелые поражения. Но все это, он знал, только на одних чашах весов, а на других, которые окажутся, должны оказаться тяжелее, — вечное и дерзкое и никогда не утолимое желание быть там, где не был еще никто. Поразительное чувство того, что тебе подвластны громадные, в голову не укладывающиеся, ни с чем не соизмеримые расстояния, что ты можешь называть неизвестные планеты именами дорогих тебе людей. И еще уверенность в том, что за тобой, там, где ты был первым, пройдут потом многие, чтобы сделать еще больше, чем сделал ты.

Генеральный директор поднялся из-за стола, пожал им всем руки, и пять человек молча вышли в длинный, искрящийся коридор. У фонтана, в струях которого снова играла радуга, уже стояла длинная сигара специальной служебной машины, и Ивашкевич, опередив всех, галантно распахнул дверцы и с заметным южным акцентом сказал, впервые нарушив молчание:

— Ну вот, путешествие началось!

Укрытый ярко-желтым чехлом Сверхсубсветовик «Альбатрос» стоял в дальнем углу Порта. Когда машина, лавировавшая до этого среди громад кораблей экстра-класса и туристских лайнеров, проходящих короткую профилактику, наконец затормозила, в первое мгновение Андрей испытал только разочарование. Техники уже снимали чехол, и на свет появлялось сооружение, меньше всего похожее на современный корабль. Формы «Альбатроса» оказались неуклюжими и даже как-то допотопны; рядом с «Москвой», например, он мог бы показаться, пожалуй, ее далеким предком из тех героических, почти легендарных уже времен, когда в космос уходили примерно так же, как тысячи лет назад отправлялись в плавания по океанам на утлых, боящихся штормов и зависящих от волн и течений скорлупках-кораблях. И размеры «Альбатроса» вполне соответствовали его старомодному облику — он был меньше той же «Москвы» раз в пятнадцать. И вдобавок ко всему цвет первого сверхсубсветовика был невероятно тусклым, отдающим чуть ли не ржавчиной.

Должно быть, на лице начальника экспедиции слишком уж ясно проступило разочарование, должно быть, схожие чувства отразились и на лицах остальных членов экипажа, потому что юный Крылов улыбнулся. Улыбка была не просто веселой, но еще и загадочной и, пожалуй, слегка сочувствующей.

Еще несколько минут они осматривали корабль снаружи. Ивашкевич, подойдя к обшивке «Альбатроса», тронул ее рукой и состроил забавную гримаску. Пороховник и Пономарев, держась все время рядом, как близнецы, обошли корабль кругом. Молчаливые, деловитые техники сворачивали пластиковый чехол в плотный рулон. Проем входного люка уже был обнажен, и Сергей Крылов, инженер по оборудованию сверхсубсветовика, первым поднялся по ступеням трапа и жестом пригласил подняться всех остальных.

Вот так всегда — трап всегда пружинит под ногами, любой из трапов пружинит всегда одинаково. И, когда ступаешь на трап — Андрей испытал это множество раз, — особенно остро и ярко проявляется ощущение будущего полета. И почему-то по трапу всегда хочется взбежать бегом, даже если ты уже не стажер-практикант, а начальник экспедиции.

Рубка управления «Альбатроса» оказалась непривычно маленькой, площадью не более шести квадратных метров. Приборов здесь было на удивление мало, зато кресла пилотов выглядели небывало массивными, конструкции сложной и непонятной.

Каюты приятно удивили — они были неожиданно удобны и комфортабельны, таких не найти, пожалуй, и на некоторых туристских лайнерах. Кают-компания, отделанная дубовыми, под старину, панелями, теперь снова повсеместно входящими в моду, оказалась помещением просто роскошным; на полу был пушистый ковер, на полках буфета блестела укрепленная в специальных гнездах фарфоровая и хрустальная посуда. Целую стену занимал стеллаж с видеотекой, собранию которой могли бы позавидовать многие видеотеки на Земле.

В кухонном отсеке — самая обычная автоматика. Скафандры, стоявшие, как полагалось, рядом со шлюзовым отсеком, тоже были обыкновенными, модель Б-12. Дальше — резервуары с водой и холодильники с положенным рационом продуктов. Еще дальше — маленький гимнастический зал и маленький бассейн.

И наконец, вот он, отсек двигателей, непонятно пока еще как устроенное и как живущее сердце корабля, — сплошная путаница проводов, каких-то блоков и деталей. Но есть впереди шестьдесят четыре дня, чтобы все это узнать до тонкостей, не бояться случайностей.

И вот только здесь, когда он пытался проникнуть взглядом в хитросплетение проводов и невероятное нагромождение деталей, все вдруг встало на свои места, и Андрей Ростов вновь ощутил — теперь уже с кристальной и бесповоротной ясностью, — что действительно начинается полет к манящему Теллусу, и что есть уже маленький коллектив людей, собранный для этого полета, и что есть корабль, который шестьдесят четыре дня спустя отправится в самое дерзкое из путешествий, которые когда-либо до этого начинал человек.

…Четыре часа занятий утром и четыре часа днем — таков был распорядок дня. Занятия, тренировки, консультации. Огромная группа людей, специально собранных для подготовки экспедиции, окружала экипаж профессора, техники, специалисты различных служб. А в центре всего — они, пять человек экипажа. Характеры, постепенно раскрывающиеся в многочасовых занятиях, в библиотеке, в бассейне, на баскетбольной площадке. Пять сложных и совершенно непохожих один на другой миров-характеров, состоящих из своих собственных привычек, взглядов, вкусов, знаний. И все более точное и гармоническое взаимодействие этих миров-характеров, питающихся сейчас одинаковыми знаниями и навыками, одинаковыми понятиями и одинаковыми ощущениями.

Веселая непоседливость, живость Ивашкевича и серьезная невозмутимость Коли Пороховника. Скромность, застенчивость юного Сергея Крылова, за которой угадывается, однако, отличная специальная подготовка. Сдержанность, хладнокровие Пономарева.

Плохое настроение Жени Пономарева, который никак не может освоить полуавтоматический режим двойного фиксатора блока С-87, и травма у Ивашкевича — нога повреждена на футбольном поле. День рождения Пороховника, со всей возможной торжественностью и некоторым количеством шампанского отмечаемый в ресторане космогостиницы; и постоянная готовность Сережи Крылова объяснять всем то, что еще не ясно, даже после восьми часов напряженных занятий.

Был воскресный полет на Гавайские острова ради короткого отдыха, был ватерпольный матч с командой английского субсветовика «Бигль», были субботняя экскурсия в парижский Лувр и концерт, который вдруг устроил Ивашкевич, который, как выяснилось, отлично играет на скрипке…

Но прежде всего — занятия и тренировки, занятия и тренировки, четыре часа утром и четыре часа днем.

4

В лесу было сумрачно; сквозь сложное переплетение листьев и веток сверху, на дно леса, едва пробивался зеленый свет. Солнце уже начинало клониться к западу, и полутона света были мягкими и словно бы приглушенными. Стволы и земля, усыпанные прошлогодней хвоей, за длинный день нагрелись, и теперь сами источали тепло, смешанное с чудесным и неповторимым запахом.