Левон Хачатурьянц - Здравствуй, Фобос!(Науч.-фант. хроника — «Путь к Марсу» - 3)

• Название: Здравствуй, Фобос!(Науч.-фант. хроника — «Путь к Марсу» - 3)
• Автор: Левон Хачатурьянц
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1988

В книге космонавта Евгения Хрунова и профессора Левона Хачатурьянца читатели вновь встретятся с героями предыдущих повестей «Путь к Марсу» и «На астероиде». На этот раз предстоит экспедиция на Фобос, чтобы проникнуть в загадочный объект, сооруженный инопланетянами…

---

— …Если для расшифровки подпорогового сигнала не хватит мозга Акопяна, даже освеженного, мы его подстрахуем. Корабль оборудован специальными компьютерами двух родов, и они будут все время связаны с датчиками на теле Сурена. Машины первой группы должны зафиксировать импульс из «пещеры» и усилить его, если не заметит человек. Вторая группа, с большой емкостью памяти, со способностью самонастройки и самообучения, предназначена для того, чтобы раскрыть код сигнала, а если надо, то и предложить человеку программу действий, подсказать, как себя вести…

— Компьютеры! — «Наш министр» слегка усмехнулся — едва скривил губы, — но главный кибернетик почувствовал обиду. — Думаю, на «Дэниэле Буне» они были не хуже… — И, заметив выражение глаз собеседника, поспешил добавить: — Вы уж меня извините; может быть, я ретроград, но… Боюсь, что здесь не помогут даже самые совершенные машины. Это задача для человека, и только для него. Если Сурен не справится, значит, придется отложить эксперимент на много лет. Подготовить второй такой полет — задача непростая и недешевая… К тому же у космофлота много других дел.

— Полагаю, что, если Акопян не выполнит задания даже с помощью наших машин, то не помогут и годы! — не без яда ответил главный кибернетик. — Значит, орешек не по зубам человечеству!..

— Ну почему же… Есть люди с повышенной чувствительностью к биоизлучению. Когда-то их неправильно называли экстрасенсами — сверхчувственниками. Может быть, удастся составить экипаж из таких людей…

— Так отчего бы с этого и не начать?! — взвился ученый, все еще кипевший обидой. — Зачем вам Акопян, с точки зрения чувствительности человек вполне средний?

— По многим причинам… — Геннадий Павлович сдержал улыбку, чтобы вконец не расстроить ранимого собеседника. — Прежде всего он первооткрыватель и имеет некоторое моральное право… э-э… довести начатое дело до конца. Во-вторых, Акопян не столь уж средний, это доказано опытами. В-третьих, чтобы выявить по миру хороших экстрасенсов, а затем обучить их и сделать космонавтами, тоже нужны годы и годы. Может быть, самые чувствительные окажутся вовсе не пригодными для полета… Стало быть, эта экспедиция своевременна и необходима. И именно в таком составе. Проиграем — что ж, будет время испытывать другие варианты…

— Ага! — воскликнул кибернетик, поднимая палец. — Теперь я вижу, как вы настроены! Если тайна Фобоса будет раскрыта, все лавры достанутся вашему гениальному Акопяну, а о моих машинах не будет сказано ни слова. В случае же провала вы лишний раз подчеркнете бессилие компьютеров и будете искать телепатов и ясновидцев…

Тут уже Геннадий Павлович не выдержал и по-мальчишески прыснул…

Вероятно, Сурену было бы лестно узнать об этом разговоре министра с маститым кибернетиком. Но наш герой, увы, не был посвящен в секреты «высших сфер». И потому чувствовал себя достаточно неуверенно, расхаживая по залу подмосковного космоаэропорта Чкалов. Что-то ждет его там, в заоблачной выси, на астероиде, превращенном в сплошное скопление цехов и лабораторий? А вдруг он не выдержит назначенного испытания — сорокавосьмичасового сна-анабиоза и его придется «разбудить»? Или окажется, что гипнотерапия не дает нужного эффекта — отдыха мозга, и полет вообще бессмыслен?..

Он ходил вдоль прозрачной стены второго этажа; видимое с высоты, до горизонта расстилалось зеркально-серое пластобетонное поле с красными посадочными полосами. За краем неестественно-гладкой, как озеро в штиль, равнины можно было разглядеть волнистый гребень леса и нечто вроде настольного украшения — подставки с игрушечным самолетиком. То была знаменитая чкаловская горка, вернее, ее точная копия, установленная несколько лет назад. Именно отсюда великий летчик прошлого века стартовал со своими отважными товарищами, начиная прыжок через океан — фантастический для того времени перелет, не менее дерзкий, чем сорок лет спустя рейс на Луну или еще через три десятилетия — к Марсу… Для взлета тяжелой машины, «под завязку» заправленной горючим, потребовалась специальная горка разбега. Потом ее сняли и восстановили лишь недавно, к юбилею подвига. И предмет, казавшийся издали игрушкой, был на самом деле натуральным, взятым из авиамузея самолетом АНТ — близнецом того самого… Машина, с огромными буквами СССР на широких толстостенных крыльях (прямо в крыло вливали топливо) неподвижно стремилась к небу. Сурен не раз бродил по лесопарку вокруг памятника и думал: почему не кажется ни наивным, ни неуклюжим этот мамонт авиации? Очевидно, совершенная форма, полностью соответствующая назначению машины или орудия, кажется прекрасной всегда. Находим же мы красоту даже в каменных, любовно отшлифованных топорах неолита… И ведь всего-то неполное столетие лежит между этим красавцем на горке и орбитальными суперсамолетами, величаво проезжающими чуть ли не рядом, по упругому пластобетону. И живы еще глубокие старики, детьми видевшие проезд Валерия Чкалова по московским улицам, под дождем цветов…

К описываемому времени астероид обзавелся весьма пристойным пассажирским космопортом; он принимал рейсовые машины из Москвы, Нью-Йорка, Виннипега, Ленинграда, Мехико, Каира… Лайнер, который должен был везти Сурена, уже заправленный и готовый к посадке, стоял под вокзалом — чудовищная китообразная махина ростом с пятиэтажный дом, короткокрылая, облепленная пуговицами иллюминаторов. Казалось странным, что такая конструкция вообще может взлететь, — но орбитолеты давно стали надежным, безотказным средством передвижения.

Слава богу, для Аэрофлота двухтысячных годов погода ровно ничего не значила. Точно по расписанию зажглись зеленые табло, и голос дикторши, от прабабушек унаследовавший традиционную интонацию — мол, надоели вы мне, товарищи пассажиры, — монотонно сообщил, что у третьего выхода начинается посадка на транзитный орбитолет, рейс 327, Москва — Молодежный — ИСЗ «Восток». (Именно так, в честь гагаринского корабля, назывался теперь астероид. Акопяну мельком подумалось: а можно ли называть вторую Луну «искусственным спутником»?..)

Сурен подхватил сумку на длинном ремне и с юношеской резвостью устремился вниз по просторной лестнице. Проводов он не терпел, жена осталась дома. Навстречу эскалаторы несли толпу прибывших, в основном темнокожих и пестро одетых — приземлился лайнер из Мозамбика… Лавируя между бесчисленными указателями, информколонками, рекламными стендами и киосками со всякой всячиной, мимо опаловой выпуклой стены ресторана, Акопян выбежал к устью телескопического посадочного тоннеля.

Входя в тоннель, ему пришлось шагнуть сквозь широкую овальную раму — в толщину она была усеяна стеклянными глазками, светящимися и темными. Хитроумные сенсорные устройства этого пропускника проверяли багаж и одежду пассажира — на металл, на взрывчатку, на наркотики. В случае необходимости могли мгновенно упасть с двух сторон стальные щиты и даже хлынуть усыпляющий газ. Но Сурен прошел и эту преграду, и следующую — электронного контроля. Авиабилеты давно были заменены перфокартами, которые следовало сунуть в соответствующую щель. Никелированная штанга отодвинулась, и бывшего бортинженера подхватил ленточный транспортер. Акопян бы и сам прекрасно добрался, но пассажиры бывали всякие, в том числе и весьма почтенного возраста. Комфорт орбитолета позволял описывать заатмосферные траектории и старикам, и грудным детям. Впереди Сурена ехала на упругой ленте опрятная старушка патриархального вида, в белом платочке и темном платье, с двумя пухлобокими кошелками — явная сельская жительница. Что там, в сумках? Нечерствеющий домашний хлеб? Масло в горшочках? Румяные яблоки?.. Наверное, все это и еще многое другое. Кого она летит навещать — сына, дочь, внука? Кто этот потомок скромной крестьянки из-под Пскова или с Полтавщины? Вахтенный оператор в Молодежном? Гелиометаллург на «Востоке»? Физик-вакуумист, гляциолог, генетик… или простая медсестра? Странные настали времена. Девчонкой-дошкольницей слушая по радио в отцовской избе сообщение ТАСС о полете первого космонавта, могла ли подумать нынешняя бабуся, что переживет грозное и увлекательное XX столетие, и со всеми привычными пирогами да солениями спокойно войдет в XXI, и теперь вот отправится со скоростью восемь километров в секунду повыше и подальше, чем Гагарин?!

Место Сурена было в носовом салоне третьего яруса. Благодаря изолирующей обивке звук разгоняемых двигателей был почти неслышим, но все равно этот салон считался привилегированным. Устраиваясь в кресле, Акопян отметил, что орбитолет куда теснее, чем давешний дирижабль, на котором он летал в Америку. Место все же приходилось экономить. К тому же здесь не было ни ресторанов, ни баров. Даже вот такой транзитный перелет, фактически вокруг планеты, продолжался не более двух часов. В лучшем случае тележка-робот развозила бутерброды, соки и чай (в эластичных «грушах», по-космически).