Сергей Юрский - Выскочивший из круга

• Название: Выскочивший из круга
• Автор: Сергей Юрский
• Издательство: Журнал «Знамя», №3
• Жанр: Современная проза
• Год: 2008

От автора:

У нас нынче время стабилизации. Это все говорят. Но время – одно, а отдельный человек – немного другое. Вот он, вроде, и вскочил во все блага новых возможностей, а его понесло черт-те куда – вон, к какому-то другому равновесию. Ну просто смех и грех! Что с ним делать, с этим выскакивающим? Дать ему, что ли, высказаться? Ну что ж, пусть говорит.

А то, что там, наверху, где указывают автора, стоит мое имя, так это просто так вышло. Не обращайте внимания. В суть взгляните. Такой, знаете, fiction про non fiction.

---

Но вернемся к “Выскочившему”. Минуя достоинства и недостатки формы, обратимся к содержательной части. Если попробовать быть кратким, то можно определенно сказать, что эта Повесть – ГОЛОС КРИЗИСА.

Рассказчик – человек вполне состоявшийся, обеспеченный, сравнительно молодой, человек, которому открыты все блага современной цивилизации, – впадает в беспокойство, соблазняется эфемерными посулами, которые устремляют его к трансцендентным мечтаниям и даже попыткам реального строения в ЭТОМ мире мира ИНОГО. Мы могли бы с полным правом назвать героя Повести – новым русским. Да, это он, мы узнаем его по многим признакам. Это он – герой сотен анекдотов, объект насмешек и жгучей зависти, неизбежный подражатель и ученик во всем, но при этом хозяин и строитель современной жизни. Отвергающий прежнее и, вместе с тем, рабски цепляющийся за него. Парадоксально зависящий от тех, кто в силу материальных необходимостей полностью зависит от него. Это особенный, очень национально выраженный тип человека, как бы вынырнувшего наконец на поверхность из глубины, где ему уже нечем было дышать. Это человек, жаждущий радости и наслаждений и способный их поглощать в неумеренных количествах.

Отметим это словечко – “неумеренных”! Тут-то и заковыка!

Рассматриваемая нами Повесть, разумеется, – частный случай, беда или “прозрение” одного данного человека, созданного воображением (или самонаблюдением?) Анатолия Послуха. Но так ли уж наивен наш автор? Нет ли в этом вскрике о неблагополучии в душе главного героя угадывания некоего кризиса, который подбирается к подсознанию, а впоследствии и к сознанию целого важнейшего слоя нашего общества, определяющего его развитие на данном этапе?

Если это так, то мы могли бы экстраполировать частную комическую словесную ткань Повести на куда более общее и драматическое плетение психологических составляющих сегодняшнего общества.

Начавшаяся с эпохи Просвещения секуляризация христианского мира достигла своего апогея в тоталитарных режимах века XX. А далее синусоида естественного развития неизбежно ведет к тем порогам, о которые спотыкаются разум и позитивные науки, и вновь, на удивление всем светлым умам и пророкам прогресса, мы видим (повсеместно!) признаки клерикализации общества.

“Выскочивший” невольно (или сознательно?!) отражает и выражает эту перенасыщенность материальным, когда душа, до предела загроможденная всем плотским, вдруг начинает оживать и требовать для себя того, что Евангелие называет “сошествием Духа”. И тогда начинается безоглядный СБРОС всех материальных наслоений, сброс, меняющий всю структуру жизни, меняющий знаки добра и зла на противоположные, сброс, который, во всяком случае, радикально противостоит агрессивной “радости бытия” в безбожном, окончательно секуляризованном мире. Именно отсюда берет начало подлинное (или, порой, мнимое!) религиозное одушевление и воцерковление интеллигенции. И – конечно же, становящееся модой движение немедленно подхватывается корыстным, материалистическим слоем общества. Возникают многочисленные сектантские, магические, полунаучные и псевдонаучные “открытия” и соблазны. Эта вакханалия сочно и убедительно обыграна в Повести. Я имею в виду сцены в фирме “LW-16”. При абсолютной невероятности происходящего они, как ни странно, – убедительны!

То, что начинает совершать герой повести, окружающим его, да и ему самому начинает казаться безумием. Да это и есть безумие – с точки зрения агрессивно-материалистического мира, кровным сыном которого является наш герой.

Рассматриваемая в таком ракурсе, Повесть приобретает иное звучание, и насмешливость, с которой мы глядим на описываемые эксцентрические события и размышления героя, постепенно осознается как насмешка над самими собой. Именно в этом, может быть, главное (если не единственное?!) достоинство произведения.

Надо признаться, что наше время сильно грешит так называемой “игрой в имена”. Автор ведь и начинает свое повествование словами: “Деньги делают имя. Но и имя делает деньги”. Да, именно так! Это лукавое словечко “бренд”! Я хочу сказать, что, буде эта повесть подписана именем, которое является “брендом”, она могла бы прозвучать. Но увы! Имя Послух не является брендом. Если бы начинающий автор был молод, имелись бы пути включения его в орбиту “открытий”. Но… – опять-таки, увы! Автор – человек средних лет, скорее даже клонящийся к закату. Анатолий Послух становится невольной жертвой породившего его времени, которое живет в порочном круге, формула которого: СЛУШАЮТ ТОЛЬКО ТОГО, КТО ЗНАМЕНИТ, А ЗНАМЕНИТ ТОЛЬКО ТОТ, КОГО СЛУШАЮТ.

P.S. Для меня стало неожиданностью и событием знакомство с сыном Анатолия Послуха – Ярославом. В разговоре с ним для меня открылись совершенно новые обстоятельства. Главное из них – трагическая кончина автора “Выскочившего из круга”. Не менее важно и другое – невероятные события, описанные в повести, целиком или, по крайней мере, частично являются реальными фактами, и персонажи повести оказываются реальными людьми.

Два этих обстоятельства повергают меня в растерянность. Я никак не отрекаюсь от моей оценки текста, я не буду менять в ней ни одного слова, это мое убеждение, но я готов заново обсудить судьбу “Выскочившего из круга”.

Прежде я не видел возможности издания Повести в виде книги и советовал Ярославу обратиться в журналы, не столько литературные, сколько склоняющиеся к проблемам социологическим и психологическим. Такие журналы есть, и “Выскочивший”, несомненно, должен их заинтересовать.

Однако Ярослав Анатольевич, молодой, но весьма успешный предприниматель, обозначил интересные горизонты сотрудничества с издательским домом “Оскол”, и это меняет дело. Мы могли бы, идя навстречу пожеланиям сына покойного (и, еще раз скажу, – интересного!) автора, найти форму специального, несерийного выпуска данного произведения в виде, скажем, подарочного издания. Если позволят материальные возможности Ярослава Анатольевича, мы могли бы привлечь к работе одного из выдающихся книжных графиков, сотрудничающих с нами. Полагаю, что яркий эксцентрический текст даст богатую пищу для воображения художника и сделает книгу привлекательной для значительного количества читателей.

В добрый путь, Ярослав!

Документ восьмой

Лев Магид(переводчик испанский – русский, гид по Барселоне и Каталонии, 29/ – 4, Calle de Muntaner, Barcelona)

Дорогой Ярослав!

Мне удалось получить Ваш адрес от доктора Лопеса, врача, который был приглашен лечить Вашего отца в последние дни его жизни. Извините меня! Я не имел возможности связаться с Вами раньше.

Я был переводчиком у Анатолия в тот злосчастный день. Мы совершили с ним большую прогулку по Барселоне, к той конторе, куда он так стремился, и где, столь несправедливо, была оборвана его свобода.

Всего один день общения, но этот день остался в моей памяти навсегда. Я узнал человека, возвышающегося над обычной жизнью, открытого, щедрого и, мне показалось, очень наивного в своей открытости. Я совершенно убежден в его полной невиновности. Нам кажется, что это только у нас, в России, засилие бюрократии и жесткое давление полицейской власти, но это не так. Здесь, в Каталонии, Анатолий стал жертвой компании антитеррора, когда, обжегшись на молоке, дуют на воду. А он был как бы отдельно от всего. Что мне особенно запомнилось, – как он смотрел на деревья, на пинии, и все удивлялся, какие они красивые. Он еще сказал: “Раньше я их не замечал”.

Я дважды был у него в тюрьме и видел, как он угасает. Наблюдать это было невыносимо больно. Я все время вспоминал тот день, когда он был полон сил и надежд. Наверное, Вам странно будет услышать, что я воспринял его как человека совершенно родного. Это был человек оттуда – из моего прошлого, из моей страны. Здесь я живу уже восемь лет, я неплохо устроен, работаю, но жизнь здесь, поверьте, тоже нелегкая. Чего-то не хватает. Может быть, именно того, что было в Вашем отце.

Примите мои самые искренние соболезнования в связи с тем, что Анатолия больше нет с нами, с Вами.

Ваш отец был совершенно замечательным человеком. Жму Вам руку, и всего доброго!

Лев