Яков Тайц - Под горой Гедимина

• Название: Под горой Гедимина
• Автор: Яков Тайц
• Издательство: Детская литература
• Жанр: Детская проза
• Год: 1964

---

— Тимуровский сбор объявляю открытым! — И простым, всегдашним голосом добавила: — Ну, ребята, рассказывайте…

Ребята молча сидели за длинным столом.

— Что ж вы? — сказала Лина.

Наконец поднял руку Хаким — невысокий мальчик с пухлым белым лицом и узкими чёрными глазами:

— Давайте я, что ли. Я был в госпитале, писал там письма. Только они сначала мало говорили: «Поклон Авдотье Ивановне да поклон Настасье Степановне» — и больше ничего. Я им сказал: «А вы больше говорите, чтобы на родине больше было что читать». Тогда они стали много говорить. Я длинные письма писал.

— Сколько же ты написал? — спросила Лина.

— Да я не считал. Много. Целый день писал. Даже пальцы заболели!

Хаким пошевелил измазанными в чернилах пальцами.

— Молодец, Хакимка! Садись.

Липа записала в тетрадку: «Атабеков Хаким писал письма в госпитале».

Тут вскочил худенький Нойка, которого все зовут «Ной-не-ной»:

— Теперь я! Можно, Линочка? Я устроил малышовый культпоход. Я собрал детей у нас во дворе, ну там всякую дошкольную мелочь, и повёл их в кино.

Олег махнул рукой:

— В кино — это не работа!

— Как «не работа»? — обиделся Нойка. — Пошёл бы сам, узнал бы, какая это «не работа»! Если они всё время разбегаются, как цыплята всё равно.

— Ладно, Ной, не ной! — улыбнулась Лина. — Сколько же ребят ты водил?

— Это я знаю, потому что я их всё время пересчитывал. А потом по счёту сдавал мамам. Восемь мальчиков, семь девчонок. Насилу всех привёл!

— Отлично, Нойка!

Лина записала: «Каневский Ной водил малышей в кино».

— Кто ещё?

Высокий молчаливый Олег не спеша поднялся, посмотрел на Лину светлыми спокойными глазами и сказал:

— У нас в доме одна соседка заболела… Воспалением. Ну, я за ней присматривал немного, а то она одинокая. В поликлинику сходил, в аптеку…

— А как она сейчас? — спросила Лина.

— Ничего, поправляется. У неё кризис был. Он ей сразу помог.

Лина послюнявила карандаш и записала: «Сургучёв Олег ухаживал за больной».

— Кто теперь? Миша, ты?

Миша встал и по привычке потрогал чёлку на лбу:

— Я тоже был в госпитале. Только я не письма. Я им стихи читал. Лермонтова, Маяковского… Они любят. «Ещё!» — кричали.

— Это ты мастер, знаю, — сказала Лина. — Всё?

— Да вот ещё… — замялся Миша. — Только…

— Только что?

— Да ерунда… Ну, там у нас возле дома разрыто, яма такая, и я вечером стоял с фонариком и светил. Кому надо переходить…

— Светить — это не работа, — опять махнул рукой Олег.

— Нет, почему? — сказала Лина. — Очень даже работа. Вот мы её и запишем.

Она записала: «Денисьев Миша светил фонариком».

— Митя, а ты что скажешь?

Толстый, курносый увалень Митя Попов рассказал о том, как он собирал всё железное. Больше всего банки из-под консервов.

— Два мешка собрал, — сказал Митя. — Вот и квитанция!

Лина записала: «Попов Митя собирал всё железное».

Потом она положила карандаш, посмотрела на тетрадку и подняла голову:

— Вот, ребята… Пройдёт время, кончится война. Жизнь станет хорошая, мирная, одним словом — замечательная! И захотят люди узнать: а что пионеры? Помогали они Родине во время войны? Ну там, известно, отдельные пионеры были на фронте разведчиками, героями даже… Многие пионеры постарше работали в цехах на заводах. А вот такие ребята, вроде вас, что они делали? — Лина взяла в руки тетрадку. — Вот найдут люди эту нашу скромную тетрадочку, прочитают её и скажут: «Да, скажут, ребята тогда, во время войны, не сидели сложа руки. Они, как могли, помогали». Значит, наша тетрадка не простая, а вроде исторический памятник. Верно?

Ребята молчали. Это учёное выражение совсем не подходило к обыкновенной школьной тетрадке с портретом маленького кудрявого Пушкина на обёртке.

А Лина убрала тетрадку в шкаф и вернулась к столу:

— Вот я сейчас в цехе вижу, как люди работают. Недосыпают, шатаются от усталости, а не отходят от станка. Чтобы побольше дать наших «игрушек», — она искоса взглянула на Нойку, — для фронта…

Она долго говорила. Миша внимательно слушал её, и ему всё время представлялся огромный цех. Во всю его длину тянутся станки. У станков стоят рабочие, и все выполняют очень важную, очень нужную для победы военную тайну.

Потом Лина потуже стянула пёстрый платок и сказала:

— А теперь, ребята, как всегда, споём нашу, отрядную!

Она села к роялю, ударила по клавишам огрубевшими от работы в цехе пальцами и негромко запела:

Играйте, горнисты, тревогу!
Ударь, барабанщик, сильней!..

Солнце зашло. В пионерской комнате становилось всё темней. В полумраке тускло блестели толстые ноги рояля. Ребята выстроились полукругом позади Лины и, чуть покачиваясь с ноги на ногу, подпевали:

Отряды идут на подмогу
Великой Отчизне своей…

Когда спели всю песню, Лина поднялась:

— Всё! Тимуровский сбор объявляю закрытым.

Она опустила крышку рояля, и какая-то струна низко, протяжно прогудела.

— Теперь вот что, ребята, слушайте, — сказала Лина. — Встретиться мы сможем только через месяц. У нас в цехе много срочной работы.

— Через месяц? — протянул Нойка.

— Да. Сегодня тринадцатое июля. Значит, тринадцатого августа. Придёте?

— Придём! — ответили ребята.

Миша ещё не знал, что через месяц он будет далеко-далеко от Лины, от товарищей, от Москвы. Поэтому он тоже твёрдо и уверенно сказал:

— Придём!

Глава третья «ЧТО ВЗЯЛИ?»

Конечно, Мишина мама тревожилась. Шутка ли сказать: по радио давно объявили «Московское время двадцать два часа», а Миши всё нет как нет!

То и дело подходит она к зашторенному окну. Синяя бумажная штора во многих местах продрана. По краям она залохматилась и висит бахромой. Свет так и пробивается на улицу.

В прежнее время за это, ох, и нагорело бы! Сам Миша каждый вечер выбегал с ребятами на бульвар и проверял все окна.

— Эй, шестая квартира, щёлочка! — кричал он. — Эй, Селивановы! Просвечивает!

А сейчас уже не то. Пусть просвечивают и Селивановы и шестая квартира, ничего! Скоро конец войне, скоро победа, скоро и вовсе снимут эти опостылевшие синие бумаги.

Из окна в смутном свете луны Мишиной маме виден кусок бульвара, дома, деревья, ограда, каменный Тимирязев… Вдоль ограды стоят военные грузовики. На них возвышаются большущие котлы. Но это не котлы — это прожекторы. Около них возятся красноармейцы, что-то там налаживают, подкручивают…

«Значит, будет салют, — думает Наталья Лаврентьевна. — Но где же Миша так поздно?..»

Она опустила штору и вернулась к столу, где давно уже остыл ужин для Миши — картошка и чай. Она взялась было за краски, но работа не ладилась. Она поднялась и снова подошла к окну. Тут-то наконец и мелькнул знакомый сигнал: свет — темно — свет!..

Наталья Лаврентьевна сразу же позабыла о том, что только что сердилась на сына.

— Где ж ты пропадал так поздно?

— Мама, это всё из-за Лины… Она задержала нас…

— Ладно уж, садись, поешь, неугомонный!

— Это я будь готов — всегда готов! — сказал Миша и сел за стол.

— А руки?

Миша посмотрел на свои руки. Это были обыкновенные мальчишеские руки — в ссадинах, в царапинах, не очень чистые, но и не слишком грязные. Он быстро повернул их ладонями вверх:

— Видишь — чистые!

— А это? А это?

— Это — загар… Ещё с лагеря.

— «Загар»! Марш на кухню, да с мылом, с мылом!

Делать было нечего. Миша поплёлся на кухню.

После ужина он сказал:

— Мама, можно — я немножко почитаю?

— Спать надо!

— Мама, я чуточку!

— Знаю я твои чуточки!

— Нет, правда, я капельку.

Миша сел читать. Только читал он не книгу, а рукопись. Это папка, а в ней — страницы. Это только так называется «рукопись», а на самом деле там всё напечатано на машинке.

Рукописи приносит мама. Она художница и рисует картинки для книг. Вот она принесёт из редакции какую-нибудь рукопись, нарисует к ней картинки, а потом, через несколько месяцев, выходит готовая книга. И всегда на ней где-нибудь маленькими буковками напечатано: «Рисунки Н. Денисьевой».

Недавно она принесла замечательную рукопись. Называется: «Миклухо-Маклай. Дневники». Это про знаменитого русского путешественника.

Миша как начал читать, так уж не смог оторваться. Раньше он мечтал стать артистом, или чтецом, или диктором. Но сейчас он понял: никаким он артистом не будет, а будет знаменитым путешественником, как Миклухо-Маклай. Он тоже будет открывать новые земли, изучать нравы народов, вести дневники…

Миша перелистывает страницу за страницей. Он не слышит, как по радио кто-то играет на скрипке, как шумят машины за окном, как мама говорит ему: