Макс Мах - Хозяйка Судьба

• Название: Хозяйка Судьба
• Автор: Макс Мах
• Жанр: Фэнтези

---

— Да, вы похожи, как близнецы, но у Косты брата близнеца не было.

— У меня тоже.

— Судя по тому, что я смог узнать о вашей жизни, Карл, брата у вас действительно не было, или следует предположить, что один из двоих врет.

— Что вы имеете в виду? — Карл решил, что каково бы ни было его отношение к этому разговору, он должен продолжать его так, как если бы у него не было никаких сомнений относительно его реальности.

— Что вы знаете о своем рождении, Карл? — вместо ответа спросил император.

— Не много, — пожав плечами, ответил Карл, с трудом припоминая то, немногое, что рассказывал ему когда-то отец. Очень мало… Впрочем, однажды, незадолго до войны с Илимом, Петр Ругер собрался, было, поговорить с Карлом и рассказать ему какую-то историю, связанную с его рождением, но им помешали, а потом случилась война, и рассказывать стало уже некому. Из всей семьи Ругеров в живых тогда остался он один.

— Не много, — повторил Карл. — Мой отец возвращался с войны, из Загорья в Линд. Жена его, моя мать, была на сносях и до Линда не дошла. Она родила меня в трех днях пути от Великой, ночью, в грозу, и той ночи не пережила, умерла, едва успев подарить мне жизнь.

— А я родился в Орше, — тихо сказал император. — Тоже ночью и, представьте себе, Карл, тоже в грозу… Судя по всему, мы родились с вами, одной и той же ночью. Меня смущает только то, что дождь мог лить одновременно в двух настолько удаленных друг от друга местах. Впрочем, не важно. Я родился около полуночи, во всяком случае, так, рассказывали мне и отец, и мать. Из-за непогоды слуга, отправленный за повивальной бабкой, добраться до нее вовремя не смог. Они пришли только на рассвете, а роды принимал мой отец, служивший тогда в гвардии Рамонов. Так вот, он кое-как принял роды, и в этот момент кто-то постучал в двери дома. Случилось это, как рассказывал мне отец, между двумя раскатами грома, иначе он даже не услышал бы стука, таким тот был слабым. Однако услышал, и послал служанку открыть, так как думал, что это вернулся слуга с повитухой. Но это был не слуга. Это была какая-то не знакомая ему женщина, находившаяся в совершенно невменяемом состоянии и к тому же собиравшаяся рожать. Так что — волей, не волей — отцу моему пришлось в скором времени принять еще одни роды. Родился мальчик, а женщина, так и не придя в себя, умерла. В последующие дни, отец попытался выяснить, кто она такая, и откуда взялась, но все его поиски и расспросы оказались тщетными. Никто эту женщину прежде в Орше не видел, и откуда она туда пришла не знал. В конце концов, моя мать выкормила нас обоих, и так у меня появился младший брат Коста.

— Любопытная история, — признал Карл.

— Да, — усмехнулся в ответ император. — Интересная и таинственная история, особенно учитывая ваше несомненное сходство. Однако именно этим мы теперь и воспользуемся. Объявим, что Коста не погиб, а ушел странствовать, имея на то свои личные причины, и, разумеется, сменив имя. Скажем так же, что о том, что мы братья, я знал с того момента, как одиннадцать лет назад вы поступили ко мне на службу. Это объяснит, между прочим, и наши особые отношения…

— Мне не хотелось бы менять имя, — сказал Карл, принимая предложение.

— И не меняйте, — согласился император. — В конце концов, все вас уже знают, как Карла, а принц Карл звучит ничуть не хуже, чем принц Коста.

* * *

В восьмую перемену, подали жареных ежей. Впрочем, от ежей здесь остались только колючие шкурки, нафаршированные телятиной и свининой с имбирем, гвоздикой, сладким перцем и шафраном, но зато — и, вероятно, неспроста — без чеснока. А девятым блюдом был жареный петух в медовом соусе. Однако до петуха дело не дошло, смерть пришла к Карлу как раз между восьмой и девятой переменами. Выцвели вдруг краски драгоценных гобеленов, которыми были завешены стены пиршественной залы, поблекли роскошные наряды и украшения гостей, и в сухом безжизненном воздухе возник какой-то отдаленно знакомый, но все равно чужой и чуждый протяжный звук. На висках выступила испарина, и одновременно Карл почувствовал озноб, и ощутил запах прелых листьев. Он повернул голову и посмотрел на хозяина дома. И, как будто почувствовав взгляд Карла, Ласло, маркграф Лукки и Вогеза, тоже повернулся ему навстречу, прервав на полуслове разговор со своей супругой. Он был необычно напряжен и, возможно, встревожен. Во всяком случае, Ласло явно испытывал какие-то крайне сильные эмоции, которые стремился — впрочем, совершенно тщетно — скрыть от окружающих. В его светло-карих глазах плескалось безумие, рука, державшая золотой кубок чуть-чуть подрагивала.

«Отварная сепия, гарнированная мелко нарубленной жареной печенью…»

— Великолепный обед, — Карлу пришлось сделать над собой усилие, чтобы слова прозвучали внятно и в нормальном темпе. Перед глазами уже появилась тонкая серая пелена, и усилился запах гниющих прошлогодних листьев. — Но особенно вашему повару удалась третья перемена.

— Вы так находите? — голос Ласло скрипел, как несмазанное тележное колесо. Вероятно, это страх высушил его гортань.

— Да, — кивнул Карл. — Несомненно! — он чуть заметно улыбнулся, но маркграф вряд ли мог не увидеть движения его губ. — Чем он приправляет печенку?

«Ядом негоды, разумеется, но от негоды, мой друг, сразу не умирают. От нее умирают постепенно. Вам следовало бы об этом подумать».

— Мне что-то нездоровится, — сказал Карл вслух, видя, что ужас парализовал самоуверенного Ласло, и тот не может вымолвить ни слова. — Но я обязательно пришлю кого-нибудь поблагодарить вас за этот великолепный пир…

* * *

— Здесь в самом деле темно, или это мне только кажется? — вопрос предназначался Сандре и был задан тихим голосом, едва ли не шепотом. Карл не хотел привлекать внимания гостей, но Гавриель его, разумеется, услышал. У герцога Сагера были отличный слух и великолепное зрение, но эту малость Карл, к сожалению, упустил из виду.

«Что еще я упустил из виду?»

Сейчас, Гавриель, наверняка, смотрел на него, размышляя над услышанным. Увы, и этого взгляда искоса Карл видеть не мог. Он просто знал, как смотрит на него старый друг, как знал и то, что тот на него смотрит. Впрочем, Гавриель не зря слыл очень сдержанным человеком. Он промолчал, а на вопрос Карла ответила Сандра:

— Света довольно, ваша светлость, — сказала она, и голос ее предательски дрогнул. Она боялась Карла, бедная, и, возможно, не зря. Любила и боялась. Боялась и любила…

«Любовь…»

«Что такое любовь?» — вопрос был не новый, но ответа на него Карл так до сих пор и не нашел. Не знал и не узнал, и Тьма бессильна была ему в этом помочь, и слова, записанные в книгах, тоже не содержали ответа. А сам Карл все чаще возвращался мыслью к тем давним временам, когда однажды в порыве страсти подумал, что любовь есть род вдохновения. Возможно, что так все и обстояло, потому что Ребекка Яриста его вдохновляла. И не важно, что, в конце концов, он написал всего лишь один единственный портрет женщины, мог бы написать дюжину, или десять десятков. Важно, что он «писал» ее в своей душе, в своем воображении несчетное число раз. Яриста… Она была такой, какой уже не смогла стать для Карла ни одна другая женщина. Может быть, то, что связывало его с Ребеккой, и есть любовь? Как знать.

«Интересно, а что думала на этот счет сама Ребекка?»

К сожалению, он так никогда и не собрался ее об этом спросить. Просто в голову не пришло. А теперь уже поздно. Ребекка мертва. Умер и Евгений. Ушли практически все, кого он знал тогда, тридцать лет назад. От того великолепного мира, которому Карл и посвятил свою последнюю фреску, остались только он и маршал Гавриель, и больше никого.

— Здесь в самом деле темно, или это мне только кажется? — спросил Карл, пытаясь рассмотреть собственную роспись сквозь серую вуаль, висевшую перед его глазами.

— Света довольно, ваша светлость, — ответила Сандра.

«Естественно… Но почему, тогда, я все еще к этому не привык?»

Это было более чем странно. Не то, разумеется, что Карл жил теперь в вечном сумраке. Это-то как раз было понятно. Свет всего лишь цена жизни, которую уже трижды не смог прервать яд негоды. Однако то, что Карл к этому так и не привык, каждый раз, как он это обнаруживал, вызывало у него удивление. И раздражение, пожалуй, тоже.

— Хотите вина, Карл? — Гавриель взял с подноса, который держал перед ними слуга, кувшин и наклонил его над кубком. Сам.

— Благодарю вас, Гавриель, — Карл следил за темной струей упавшей в кубок, слышал звук льющегося вина, но запаха, который уж верно должен был достичь его ноздрей, совершенно не ощущал.

— Это хорошее вино, — нейтральным тоном заметил Гавриель, небрежным жестом отсылая слугу. — Это…

— Я знаю, — Карл раздвинул губы в вежливой улыбке. — Войярское, темное, сорта «Кастор», с плато Нель, урожай прошлого года… Я что-нибудь пропустил?