Михаил Грешнов - Сны над Байкалом (сборник)

• Название: Сны над Байкалом (сборник)
• Автор: Михаил Грешнов
• Издательство: "МОЛОДАЯ ГВАРДИЯ"
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1983
• ISBN: 47020Ю200/176-078(02)-83

Грешнов М. Сны над Байкалом: Научно-фантастические рассказы / Худ. Н. Лавецкий. — М.: Молодая гвардия, 1983. — (Библиотека советской фантастики). — 240 стр. 75 коп. 100 000 экз. — подписано к печати 13.07.83 г.

Книга научно-фантастических рассказов советского писателя.

---

— Поедем, ребята!..

Тут только мы поняли, что все это у Витьки всерьез. Может быть, впервые за пять лет, в которые мы знали друг друга, в нем открылась мечта. Может, и человек-то перед нами открылся по-настоящему.

— Поедемте… — повторил он.

И может быть, впервые мне захотелось уважить его — не меценатски, не свысока, как когда-то давал переписывать ему конспект, — уважить товарища от души.

— Поедем! — сказал я.

Теперь мы объединились против Валентина вдвоем. Он с сожалением поглядел на нас, но, видя, что спорить с нами — попусту терять время, махнул рукой.

Виктор преобразился.

— А теперь — план поездки! — воскликнул он. — Предлагаю немедленно закупить продукты. Сколько у нас наличными?

Мы вывернули карманы. Набралось сто шесть рублей.

— Давайте в общий котел.

Мы сдали Виктору деньги.

— Купим необходимое — хлеб, консервы. Мало ли каких ресторанов, соблазнов встретится на пути? Оставим только на газировку. Без сиропа. Во-вторых, купим запас бензина. Нальем полный бак и запасную канистру. Нужны талоны: километраж у меня подсчитан, расход горючего я знаю. И еще — дадим телеграмму.

Виктор вырвал из блокнота листок и стал писать:

«Дорогой папа, прости за угон машины. Едем разыскивать марсианина. Тут такая история, можно сказать, — глобальная. Жди интересных вестей. Твой Виктор».

— Раз, два, три… — пересчитал он слова. — Ровно двадцать. Считая по три копейки за слово, — шестьдесят копеек: телеграмму пошлем простой, чтобы деньги зря не транжирить… Почтовый сбор десять копеек. Всего — семьдесят. Не много? Виктор вздохнул. — Ничего не поделаешь…

Мы сделали все по плану: отправили телеграмму, купили консервов и хлеба. Лопаты, пожалуй, найдем в Завьяловском. Закупили полный запас бензина. Оставили денег только на газировку, как советовал Виктор, и выехали из Симферополя по северному шоссе.

«Волга» летела, как птица. Транзистор на этот раз молчал, мы тоже молчали, переживая торжественность момента.

Вообще, день выдался молчаливым. Но если бы хоть чуть-чуть поскрести каждого и заглянуть, что там, внутри у нас, честное слово, у всех было одно: а если старик прав, если металлический человек был? Витька заразил нас уверенностью? Но если бы в каждом не звенела тайно мечта о необычайном, никакие убеждения товарища не подействовали. Мы не поехали бы, и все.

Если уж быть до конца откровенным, то за бравадой Валентина и за моим молчанием весь день скрывалась боязнь: не сболтнуть о. железном солдате, не показать себя дураком перед другими. А Витька не побоялся! Даже если из поиска ничего не выйдет, Виктор и тут будет прав: не все ли равно, как отдыхать?

Дорога, дорога… Забегая вперед, скажу, что до Завьяловского мы доберемся, найдем Пахомова, кручу, с которой кинули железного человека, будем копать под кручей, ничего не найдем. А пока мы едем, молчим.

Но мы разговоримся — не такая тема, чтобы можно было молчать. Откристаллизуется мысль, и разговор начнется. Хотя бы я и начну. А может быть, Валентин? Подождать, пока Валентин?..

Не заговорил, однако, никто. Позади нас раздался гудок. Кто-то на скорости, большей, чем наша, обгонял «Волгу». Виктор сдал в сторону, ближе к кювету. Синий милицейский мотоцикл пролетел мимо нас, нам подали знак остановиться. Виктор сбросил газ, через секунду машина стала.

Старший инспектор милиции — за ним маячили еще двое — подошел к «Волге».

— Виктор Яковлевич Казанский? — спросил он, козырнув Виктору.

— Я… — ответил Виктор, ничего не подозревая: правил уличного движения с утра он не нарушил ни разу.

— Машину придется задержать. — Инспектор опять козырнул Виктору.

— Почему? — спросил Виктор.

— Кому принадлежит эта машина? Инспектор наклонился к нему.

— Моему отцу…

— Якову Аполлинариевичу Казанскому, — добавил инспектор.

— Да… — Виктор начинал кое-что понимать.

— Освободите машину, — кивнули нам помощники инспектора. — Возьмите личные вещи.

Мы с Валентином вышли. Подумав секунду, Валентин потянул за собой рюкзак с консервами. Я распахнул багажник и вытащил сумку с хлебом.

— Вы тоже выходите, — предложил Виктору инспектор.

Виктор вышел, взяв по привычке транзистор.

— Но по какому праву? — воскликнул он.

Инспектор развернул перед ним телеграмму. Из-за Витькиного плеча я успел прочесть две строки:

«…проучить его, шалопая, оставить на дороге как есть. Директор треста Казанский».

— Будьте добры… — Инспектор отстранил Виктора на шаг от «Волги».

Они так и уехали: мотоцикл впереди, за ним — плененная «Волга».

Солнце садилось, согревая степь нежаркими косыми лучами. Шоссе лежало ровное, как линейка. Ни одной машины не было на нем от горизонта до горизонта. Тишина струилась неимоверная, пронизывала и опустошала нас, делала невесомыми. Чтобы не расплыться, не испариться в ней, Валентин сказал:

— Бензиновые талоны уехали…

— Чертов папаша! — Виктор яростно погрозил в ту сторону, куда скрылись «Волга» и мотоцикл. Однако он тут же успокоился и, загибая пальцы, начал подсчитывать: — Консервы есть, хлеб есть, транзистор есть…

Степь лежала огромная, и мир был огромным; тишина опять навалилась на нас, и опять, чтобы не раствориться в ней, Валентин спросил:

— Как будем добираться до Калитвы?

— На поездах — зайцами… — буркнул Виктор.

Жизнелюбцу Витьке все давалось легко. Молча он разворачивал карту — где тут ближайшая железнодорожная станция.

ОТКРЫТИЕ

— Я не о том, — заметил Сергей. — Не о числах и доказательствах. Числами можно измерить вес Юпитера и Плутона, расстояние до Полярной звезды. Числа это точность и сухость. За ними количество.

— Не понимаю тебя, — призналась Тамара.

— Чего проще: трижды три — девять. Таблица.

Я предпочел бы девять людей — девять личностей, судеб…

— И что?

— Сущность предмета.

— У предметов есть составные…

— Молекулы, атомы? — засмеялся Сергей.

— Ты не знаешь, чего хочешь! — рассердилась Тамара.

— Знаю!

Сергей отошел от стола. В окна лаборатории врывалось солнце. В сквере за окнами хозяйничала весна: дышала на комья снега — появлялись ручьи, касалась деревьев — вздувались и набухали почки.

— Знаю, — повторил Сергей. — И не отрицаю точность науки. Но вот настроение — какой мерой его измеришь?

— Скепсис… — недовольно сказала Тамара.

— И скепсис тоже измерь.

— Ты не в себе, Сережка.

Пожалуй, она права. Сергеи сбросил халат. Кивнул Тамаре, вышел из комнаты.

О чем, собственно, спор, рассуждал ом, идя по коридору. Тамара — специалист, математик. Сергей любит ее. Но числа и цифры Сергей не любит. Пусть они хороши, числа, полезны. Все это Сергей сознает, но чисел не любит. Может быть, потому, что у Сергея специальность, далекая от математики? Психология. Даже парапсихология, хотя «пара» вызывает у многих недоумение и усмешку. Тамара нет, не смеется. Но Тамара и психологию хотела бы переложить на язык математики.

В вестибюле Сергей оделся. Сошел по ступенькам и подозвал такси.

— В музей Скрябина, — сказал шоферу, усаживаясь с ним рядом.

В доме-музее композитора Скрябина Сергей походил по комнатам. Посидел на софе. Ему надо было посидеть на софе. В музее никого не было. Здесь редко появляются посетители. И хорошо, что редко, думал Сергей. Ему надо посидеть одному. Старушка-смотрительница не в счет. Она хорошо знает Сергея. Сергей здесь не впервые. Но Сергей для нее не вполне понятен. Другие придут, осмотрят рояль, портреты, вещи прошлого века и уйдут. Навсегда. Этот высокий долговязый человек приходит в музей часто. Ничего не смотрит. Вернее, уже осмотрел все. Сядет на софу и сидит час, другой. Молчит. Даже прикроет глаза. Может быть, у него несча стье? Может, он болен?

Однажды он обратился к смотрительнице с вопросом: — Что вы чувствуете?

Старушка с недоумением подняла на него глаза.

— Здесь, в этом доме? — уточнил долговязый.

— Чувствую музыку, — ответила смотрительница. Ответ, кажется, удовлетворил посетителя.

Зато он заставил смотрительницу задуматься. Правильно ли она ответила — чувствую? Музыку слушают, создают. Но чувствовать… Это ведь не тепло и не холод.

185Однако смотрительница чувствовала ее и пришла к выводу, что ответила человеку правильно.

Сергей тоже был удовлетворен ответом смотрительницы.

Вот и сейчас он сидит. Нет, он не дремлет, хотя глаза его закрыты. Не думает хотя бы о споре с Тамарой. Сергей слушает.

Ни шум машин за окном, ни звон капели по козырьку подоконника не мешают ему. Он слушает внутренним слухом.

Началось это давно и определило судьбу Сергея.

У него большая родня: дед по матери, Углов Петр Сергеевич, геолог и путешественник. Дед по отцу, Иван Владимирович, астроном; дядя, Карп Анатольевич, конструктор, другой дядя, Михаил Анатольевич, физик-атомник, еще дядя — сотрудник посольства. А еще тетки, двоюродные братья, сестры… В большинстве талантливая родня. Разносторонняя. И наверно, в детстве Сергей хотел стать похожим на каждого из них. Бывал у Петра Сергеевича, чувствовал себя путешественником, у Ивана Владимировича — астрономом. У других конструктором, физиком. Но то в детстве: пора незрелости, подражания. Потом, когда Сергей окончил институт и стал работать по специальности, у него появились свои заботы, вопросы.