Александр Арефьев - Были и былички

• Название: Были и былички
• Автор: Александр Арефьев
• Жанр: Биографии и Мемуары

И были, и небыли

---

Папа же был из местных, кхмер, а так как в Камбодже собак почему-то не едят, эта порода отличается бойцовыми качествами сторожевой собаки. От мамы Пшикус унаследовал мягкий заискивающий нрав по отношению к хозяевам и малюсенькие ножки, как у таксы. От папы – довольно крупное тело и умение имитировать злобный лай.

Получился миленький монструозного вида гибрид со свисающими до пола ушами и величиной с крупную морковку образованием между задними ногами, коим он постоянно задевал за верхнюю ступеньку нашей лестницы, что вызывало его раздражение и гомерический хохот стороннего наблюдателя.

Много я поездил по стране, первым делом посетив храмовый комплекс

Ангкор Ват, ставший всемирно известной сокровищницей культуры и только сто лет назад случайно найденный французами в джунглях и буквально вырубленный археологами из объятий скрывавших его лиан и прочей растительной зелени. Впечатление производит неизгладимое колоссальными размерами, благородно-вычурной архитектурой, множеством скульптур бодисатв, горельефами апсар, небесных нимф, танцующих для услады богов (а нимф там этих как-никак около двух тысяч), тончайшей резьбой по камню. Кстати, для всех стран бывшего

Индокитая характерно смешение религий: буддизм, индуизм, католицизм, секта Као Дай (Большой глаз), в пантеон которой включён даже наш Ленин.

Вскоре хорошо уже знал все достопримечательности Пном Пеня, милейшего городка, застроенного в староколониальном стиле и утопающего в зелени. Не прошёл и мимо главной туристической достопримечательности в виде бывшего колледжа, превращённого полпотовцами в зверскую тюрьму. В прежних классах стояли впритык друг к другу клетки из металлической сетки метр на метр двадцать с миской для корма и тазиком для испражнений. И вот в этих клетках держали женщин, мужчин, в том числе и европейцев, подозреваемых в контрреволюционном сопротивлении режиму.

А знаете, что за брошюрка лежала на столе надсмотрщика и была испещрена пометками и подчёркнутыми им наиболее интересными местами?

"Государство и революция" нашего Владимира Ильича Ульянова-Ленина, которого Пол Пот считал своим духовным гуру. А я, дурак, ещё радостно улыбался, слыша от него это, и даже подарил потом значок с изображением маленького Ленина в кудряшках. Вспоминаю и прямо хочется головой об стенку биться…

Начал собирать коллекцию наследия кхмерской нации в виде изделий из бронзы, дерева и камня, на которые камбоджийцы большие мастера.

Хоть магазинов во время моей работы в Пном Пене практически не было, но был рыночек, на котором в развалах можно было приобрести за бесценок фигурки 19-го и даже 18-го века, периода государственного и культурного расцвета Великой Камбоджи.

Эти фигурки продавцы из-за дефицита другого упаковочного материала заворачивали в денежные ассигнации прежних режимов, а я потом аккуратно разглаживал и хранил для подарка друзьям в Москве, любителям нумизматики. А дело в том, что когда полпотовцы захватили столицу, то первым делом разгромили национальный банк и выбросили на улицу за ненадобностью все деньги, там хранившиеся. Попытки поднять купюру тут же пресекались выстрелом в спину несознательного гражданина.

Всё же ночью кто-то собрал на всякий случай денежные кучи. А до конца правления Пол Пота горожанам в соответствии с коммунистической идеей пришлось обходиться без денег. Дошло до того, что, спасаясь от голодной смерти, они обменивали у крестьян стакан риса на стакан драгоценных камней, в том числе бриллиантов.

Что же касается красного дерева, считающегося в цивилизованном мире драгоценным, то к нему местное население в Юго-Восточной Азии относится ну как у нас к липе. Хорошо оно для строительства хижин, мелких поделок, но не более того. Да и на вид оно скорее серовато-коричневое и невзрачное, чем красное. А вот открою вам страшную тайну, тщательно скрываемую мастерами-краснодеревщиками, а мне на ушко открытую.

Чтобы оно приобрело знакомый ценителю благородный маслянистый блеск и один из оттенков в гамме от чёрного (считается самым дорогим) через коричневый до по-коммуняцки красного цвета, достаточно натереть его гуталином соответствующего цвета. Попробуйте это из интереса проделать, взяв щепку хотя бы той же липы и получите красное дерево всем на загляденье. А коли это будет бук или дуб, то и того похлеще.

А ещё я начал собирать коллекцию старинного оружия, благо мой давний знакомец, вьетнамец по национальности и замминистра обороны

Кампучии, свозил меня в оружейный склад и предложил выбрать в подарок что хошь, хоть гаубицу безоткатную. Но я выбрал лишь дюжину ружей французского колониального периода. А при возвращении, дабы избежать осложнений на нашей таможне (хоть и обладал зелёным дипломатическим паспортом), взял с собой лишь винчестер и фузею 9-го калибра, а ещё два парадных офицерских палаша времени правления принца Народома Сианука.

Да и то в Шереметьеве меня притормозил главный таможенник и говорит, мол, понимаю, вы дипломат и прочее, но у вас в чемодане прибор высветил такое, что волосы дыбом. Тут я с дрожью в коленках, но обезоруживающей улыбкой на лице сообщил ему, что это всё сувенирные муляжи, подарки друзьям, крупным военным чинам. После чего таможня дала "добро".

Возвращаясь к началу моей кампучийской одиссеи, скажу, что

Торгпредство наше было довольно большим за счёт специалистов дорожно-строительной, сельскохозяйственной и авиатехники, шедшей от нас сплошным потоком. До отъезда меня предупредили, что коллектив погряз в дрязгах и предложили его постепенно заменить. Я, понимая, в чём корень зла, вплотную занялся налаживанием быта: закончил строительство бассейна, заручившись разрешением Хун Сена, наладил для всех беспошлинную выписку товаров, развернул худсамодеятельность и занятия спортом.

Вдохновлённые новыми веяниями, мои спецы сами на субботниках построили из бамбуковых кряжей избушку на курьих ножках с флюгерным петухом на коньке крыши, раскрасив её в русском стиле. Объявленный конкурс на лучший проект, кстати, выиграл мой сын Артём, приехавший сюда на школьные каникулы, ему же и досталась роль в постановке шутливой стихотворной пьески, написанной вашим покорным слугой и поставленной на сцене посольского клуба. В избушке жёны наших сотрудников на зависть всей колонии по очереди пекли настоящие русские караваи, на которые можно сесть, а, поднявшись, наблюдать, как каравай медленно принимает прежнюю форму.

В общем, всё шло хорошо, наш коллектив занял в колонии все первые места в соцсоревновании, самодеятельности и спорте, народ сдружился и никого не пришлось выгонять. Эх, если бы не одно "но" – не по нраву я пришёлся послу, представителю старой гвардии и её школы. Для него я был мальчишкой, совминовским выскочкой, имевшим наглость на праздники надевать орденскую ленточку (он, называвший себя ветераном войны, имел лишь пару медалей послевоенного времени). Раздражало его то, что руководители Кампучии, зная моё вьетнамское партизанское прошлое и памятуя приезды в числе правительственных делегаций, шли ко мне и по политическим вопросам, а я посылал шифрограммы с инициативными предложениями напрямую на место прежней работы, в Совмин.

Вот, скажем, как он проявил себя, когда приехал в Кампучку, в творческую командировку всенародно любимый Евтушенко. В середине выступления поэта на вечере в посольстве он демонстративно встал и вышел, бормоча что-то про откровенную антисоветчину. Едва дождавшись конца скомканного выступления, я отвёз Евгения Александровича к нам в Торгпредство, где его осыпали цветами и заставили читать стихи до полуночи.

Потом я доставил его к себе на виллу, где ждал уже парадный стол и главное блюдо – печёный удав величиной с бицепс боксёра Валуева

(постарались торгпредские девушки). Экзотика, к нашему огорчению, на

Евтушенко впечатления не произвела, зато на ура было принято следующее блюдо – молочный поросёнок, начинённый рассыпчатой гречневой кашей с потрошками, естественно, с хреном. Застолье закончилось далеко за полночь, и поэт был сопровождён кортежем в гостиницу, полностью заселённую нашими спецами, которые и установили за ним патронаж.

Евтушенко очаровал нас. В разговоре его внешность плотника средней руки мгновенно преображалась, освящённая внутренним жаром гениальности. На заре гений сбежал, о чём меня встревоженно оповестили по телефону. Оказалось, он по раннему холодку в одних трусах отправился трусцой купнуться в Красной реке. Ужас, в тамошней речной воде можно получить любую заразу, вплоть до тонюсенького червячка, заползающего в мошонку. Мною тут же была организована погоня, Евтушенко вовремя перехватили и отвезли поплавать на аэродром, где наши лётчики соорудили для себя бассейн с сауной.

Группа этих лётчиков, русских ребят из Киргизии с одним технарём-киргизом пилотировали и обслуживали единственный самолёт и несколько вертолётов, поставленных по линии братской помощи для передвижения местного руководства. Киргиз в основном исполнял обязанности главного повара и его коронными блюдами был шашлык и окрошка. Я тоже иногда пользовался в целях безопасности вертолётом.