Анатолий Отян - Всё Что Есть Испытаем На Свете

• Название: Всё Что Есть Испытаем На Свете
• Автор: Анатолий Отян
• Жанр: Биографии и Мемуары

Эта книга будет рассказывать о моей учёбе в техникуме и институте, службе в ВДВ, но, главное, в моём повествования будет рассказ о моих занятиях парашютным спортом, о парашютистах, людях бывших рядом со мной, немного о моей работе. Торопиться я не буду, постараюсь рассказать о самых интересных эпизодах своей жизни, своих парашютных делах. Я всё время откладываю эту тему, боясь быть неинтересным и непонятым читателями, не связанными с парашютным спортом. Там много специальных понятий, названий, которые можно и нужно вставлять в учебник по парашютной подготовке, коим эта книга не является. Но я постараюсь передать свои эмоции, своё состояние до, во время и после прыжка.

Поделиться своими воспоминаниями о людях, хороших и не очень (в моём восприятии). Поэтому не судите меня строго, и хотя мне хочется чтобы людям понравилась книга, если не нравится, не читайте.

---

– Что с тобой, Саша?

– Всё. Конец света. Сталин-враг народа.

Так я узнал о ХХ съезде Компартии, на котором Хрущев разоблачил культ личности.

Боже мой, сколько у нас было "врагов народа", которых потом делали кумирами и наоборот, сколько было и сейчас есть сволочей, приносящих только вред и ходящих в героях.

В апреле приехала в гости ко мне моя мама. Когда она зашла в комнату, то сказала, что нужно вытирать ноги, выходя и нашей комнаты на улицу, так чисто было у нас в доме.

К сожалению, у мамы на следующий день случился острый приступ аппендицита и её забрали в больницу. Операцию делать было нельзя из-за сильного перитонита и ей делали блокаду его. Лечил мать врач по фамилии Бердичевский. Он бы из Кировограда, и был племянником известного кировоградского хирурга с такой же фамилией. Через дней десять маму выписали, я уволился с работы и вместе с не мы уехали в

Кировоград..

Я получил отпускные, зарплату, и немного денег у меня оставалось от ранее заработанных, и мы в московском ГУМе купили мне бобриковое пальто, а в гастрономе накупили продуктов, которые ели уже дома..

Особенно мне понравился копчёный сом. Я его больше никогда не ел.

Побыв несколько дней дома, я через маминого троюродного брата

Семёна Котлярова, работающего заведующим общим отделом Облисполкома, устроился на работу в Облремстройтрест, где меня направили работать мастером на строительство детской библиотеки., что стоит на улице

Шевченко.

Я пришёл на самое начало этой стройки. Единственным механизмом был экскаватор на базе трактора "Беларусь". Другим подъёмным устройством был кран "Пионер". Это по сути была электрическая лебёдка с полутораметровой стрелой, поворачивающейся вручную. Все работы по переноске грузов также выполнялись вручную, вернее вножную.

Но работать было интересно. Архитектором библиотеки был Владимир

Александрович Сикорский, очень приятный человек, преподававший по совместительству с основной работой архитектуру у нас в техникуме.

Он был интересным интеллигентным человеком и мне было приятно с ним общаться. Как-то он рассказал мне, что ему предложили быть главным архитектором западно-украинского города Кржополь, но он отказался только из-за не совсем благозвучного названия. Позже Сикорский работал в Киеве, был инициатором строительств музеев архитектуры под открытым небом и руководил ними по линии Госстроя УССР.

Сикорский заложил интересные решения в наружный облик и кирпичную кладку здания. Так впервые в Кировограде ним запроектирован наклонный цоколь библиотеки, придающий зданию вид непоколебимого, устойчивого, полукруглое крыльцо, позже разрушенное. железобетонное перекрытие над подвалом в разных уровнях, боковые эркеры и т.д.

Но строилось это небольшое здание в муках.

Я и сейчас с ужасом вспоминаю на какой риск шло руководство треста и мой непосредственный начальник прораб Савелий Романович

Клейнер, когда копался фундамент под восточную стену здания, а сверху, на десятиметровой высоте вертикального, не закреплённого котлована стоял сарай Облпотребсоюза. Грунт под самым основанием был песчаным и мог в любую минуту обрушиться и похоронить под собой десяток рабочих. Савелий Романович был в это время на сессии в

Одессе (он учился заочно в институте), а главный инженер Дряпико уехал в командировку, рассчитывая таким образом уйти от ответственности в случае несчастья. Вряд ли ему бы это помогло, потому как я освобождался в течении трёх лет после окончания техникума от уголовной ответственности за нарушения по технике безопасности.

Я же, понимая, что мне также не избежать ответственности моральной, залез в котлован и был там вместе с рабочими, руководя буквально каждым их движением и держа себя в руках, сдерживая, от страха волной подступающему к горлу и вызывающего тошноту. Я и сейчас чувствую холодок в ногах и сжимающее грудь волнение от тех переживаний. Гораздо труднее переживать за жизнь других людей, чем за свою собственную А может я сейчас лицемерю? Не знаю.

Но судьба смилостивилась к нам и особенно к тем людям, которые работали в котловане.

На месте строящейся библиотеки во время войны был лагерь для советских военнопленных. Мы находили там полуистлевшие документы, остатки ботинок, сапог ремней, а однажды нашли истлевшие документы, наверное закопанные от немцев, како-то младшего политрука. Наверное он надеялся после войны найти их там, потому и завернул их в резину от камеры автомобиля. В свёрточке находился партбилет, служебная книжка, письмо жены или невесты и их совместная фотография. Я отнёс эти документы в наш краеведческий музей, а там удивились, зачем я их принёс. Со словами: "У нас этого добра хватает", – у меня их взяли, но я потом много лет жалел о том, что сам не попытался найти родственников или даже самого политрука.

Выкопали мы неразорвавшийся.стопятидесятимиллиметровый неразорвавшийся снаряд. Я позвонил в военкомат, чтобы они его забрали, но мне там дежурный ответил, что все сапёры находятся на разминировании и прислать некого. И сказали мне перенести снаряд в тень, накрыть чем-то, а они за ним приедут. Я дал команду разнорабочим перенести снаряд, но один из них, пьянчуга Иван

Иванович сказал: "Сам пэрэносы. А я щэ пожиты трошкы хочу" Мне не раз приходилось брать в руки неразорвавшиеся боеприпасы, но сейчас захотелось сохранить имидж начальника, и я предложил другим убрать.

Но никто, конечно, не боялся, но уже сыграло стадное чувство неповиновения, и все смотрели на меня, как я найду выход из положения. Я тогда спрсил Иван Ивановича хочет ли он выпить? Тот загорелся:

– А шо? В тэбе горилка е?

– Нет, я тебе отдельный наряд выпишу на двадцать пять рублей.

– Це дуже довго ждаты. Я зараз хочу. Давай зробым так. Ты мэни дай отш двш дощкы, и видпусты додому. Я пэрэнэсу снаряд, пиду продам дошкы, выпью и мы в розраахунку. Идэ?

– Идэ, идэ. Не напьёшься никак.

Все слушающие наш разговор засмеялись, подождали пока И.И. перенесёт и укроит куском рубероида снаряд и пошли работать.

Опять с этим тоже всё обошлось.

Но снаряд пролежал неделю, стройплощадка была маленькая, я его уже сам пару раз перекладывал, а сапёры не приезжали. Я звонил в военкомат, там всё обещали. Опасность состояла в том, что на стройплощадку могут забраться дети тогда… не хотелось даже об этом думать, так как я знал много случаев, когда погибали по несколько мальчишек сразу.

Я решил вывезти снаряд со стройки. Возил ко мне раствор, бетон и кирпич иодитель самосвала Вайсбург. Я знал, что он строит дом в районе Балашовки и предложил ему машину кирпича взамен того что он вывезёт снаряд на свалку, но закопает его там. Он с радостью согласился, набрал в самосвал песка, положил на него злополучный снаряд и вывез на свалку, где под многометровым слоем мусора он лежит до сих пор и, наверное, пролежит там ещё лет сто. Я, правда, опять рисковал, но в другом плане. Если бы Вайсбурга поймала милиция с ворованным нами обоими кирпичом, то здесь меня не спасло бы то, что я недавно окончил техникум. Срок мне грозил определённо. Но тут пронесло.

Нашему тресту не выделяли никакого металла, и снабженцы договорились в Кривом Роге на поставку проволоки "путанки".Она получалась как отходы при прокате её на станках. Это были запутанные клубки, куски из которых вырезались и молотками ровнялись на куске рельса. Из этих кусочков арматурщик вязал сетки для железобетонных плит перекрытия. Арматура для железобетонных монолитных балок сваривалась из кусков арматуры, что техническими условиями запрещено. Перемычки над окнами, где опираются балки, уложены из случайных металлических швеллеров и уголков. В одном месте опора их явно недостаточная, и я понимал, что так строить нельзя. Но меня заставляли: "Делай, что тебе говорят!" И всё тут.

Уверен, что ни в одной цивилизованной стране никто и никогда так не строил. А мы строили! Наше "АВОСЬ" выше нашего сознания и как не странно, иногда выносит. Стоит же Детская библиотека в Кировограде уже пятьдесят лет, авось ещё полсотни лет простоит.

Летом я посещал аэроклуб и в июле поехали в Киев на соревнования.

В команду кроме прежних участников добавился Боря Чижов и дочь замполита, не помню её ни имени ни фамилии.

Я перед соревнованиями сделал всего в этом году пятнадцать прыжков, но несмотря на это в упражнении на точность приземления попал в двадцатипятиметровый круг, что было выше нормы мастера спорта по существующим тогда нормативам. В свободном падении у меня был тоже результат выше мастерского. Тогда и зародилось впервые честолюбивое желание стать Мастером спорта. Я видел, что это достижимо. Но такое звание присваивалось только при наличии не менее двухсот парашютных прыжков. Не знал я тогда, что через год нормативы поднимутся на такую высоту, что при той парашютной технике придётся так потрудиться, как я не трудился никогда.