Стефани Блэйк - Тайные грехи

• Название: Тайные грехи
• Автор: Стефани Блэйк
• Издательство: АСТ
• Жанр: Исторические любовные романы
• ISBN: 5-237-04613-4

Это – история трех поколений женщин семьи Тэйт. Трех женщин, носивших одно и то же имя. Они создавали империи и разбивали сердца. Они рисковали всем и побеждали там, где победа казалась невозможной. Они были решительны и прекрасны, горды и неукротимы. Они обладали странной волшебной властью над мужчинами, и перед их чарами не в силах был устоять никто. Одно и то же имя – и три разные, равно невероятные судьбы…

---

– Я это понимаю так, Русс, у нее были серьезные неприятности с законом, и, должно быть, она не могла перенести своей неудачи. Как и многие в ее положении, она предпочла бегство. Сейчас, я полагаю, она летит куда-нибудь на Кубу или на Бермуды.

– Но это полная чепуха! – в раздражении воскликнул доктор Томкинс. – Мара Тэйт – не какая-то дешевая расхитительница, не ординарная растратчица. Она одна из самых уважаемых граждан Соединенных Штатов, близкий и доверенный друг президента Кеннеди. Уверяю вас, она не обратилась в бегство, детектив Леви!

– Он прав, Гарри, – сказал Кокоран медленно. – Но что-то очень и очень серьезное заставило ее бежать, и если кто-нибудь способен вразумительно объяснить, что могло толкнуть ее на такое бегство, то это только доктор Фидлер и никто больше. Что скажете, док? Этот транс, в который вы погрузили ее прошлой ночью, может пролить свет на ее поведение? Можете вы нам как-то помочь?

Фидлер вскочил с места.

– Думаю, я начинаю понимать, что было у нее на уме, когда она решила покинуть Нью-Йорк. Вы, вероятно, не помните, сержант, что в 1956 году отец и мать мисс Тэйт погибли в авиакатастрофе. Во время перелета из Пуэрто-Рико во Флориду.

– Это едва не довело ее до нервного срыва, – вмешался Томкинс. – Тэйты, именно эта ветвь семьи, отличались невероятной привязанностью друг к другу. Когда Комитет гражданской авиации, флот и отряды береговой охраны после долгих поисков не нашли никаких следов самолета и его пассажиров, Мара взялась за поиски на своем личном самолете. Прекрасный пилот плюс к другим ее многочисленным достоинствам и умениям, она вела долгие и упорные поиски.

– Вот вам отправная точка, сержант, – сказал Фидлер, не скрывая волнения. – Готов заложить свою репутацию врача, что она направилась на юг, во Флориду, а потом… – Тут его голос пресекся… Он решил придержать язык, оставив свои фантазии при себе: Майами, Куба, Пуэрто-Рико – все эти запретные территории – суша и вода, находящиеся в пределах Бермудского треугольника.

Глава 7

Через два дня после исчезновения Мары Тэйт Роджерс полиция Нью-Йорка выпустила специальный бюллетень, посвященный ее местонахождению, и это принесло результаты. Сержант Кокоран сообщил новость Максу Фидлеру в его офис во время сеанса, чего никогда не бывало прежде. Секретарше Макса было дано распоряжение немедленно связаться с ним и передать сообщение, касавшееся Мары Тэйт, каково бы оно ни было.

Макс взял трубку в небольшом туалете, расположенном при его офисе.

– Есть что-нибудь новое, сержант?

– Да. Мы выяснили, что под именем Мэри Роджерс она взяла билет на самолет, отправлявшийся в Майами. Это было утром – после той ночи, когда вы ее видели. Стюардесса опознала ее по фотографии, но Мара Тэйт сбила нас всех со следа, улетев чартерным рейсом на маленьком самолетике в Джексонвиль. Однако там ее тоже узнали. В Джексонвиле она воспользовалась тем же именем, что и за день до этого. Потребовался целый день, чтобы выяснить, что она делала дальше. Пришлось обшарить все закоулки двух крошечных аэропортов в этом регионе, а также порт и гавань. В конце концов один старый, просоленный морем матрос, который владеет маленькой лодкой в Грин-Коув-Спрингс, сообщил нам нечто в самом деле ценное. Мара Тэйт, или Мэри Роджерс, арендовала рыбацкую лодку у нашего моряка позавчера – шестнадцатифутовая лодочка с двойным мотором типа «Крайслер». Сказала, что хочет половить марлина. Зятя этого моряка она наняла, чтобы он ее сопровождал.

Дальше начинается мрачная и мистическая часть истории, док. В десяти милях от порта она выхватывает револьвер и приказывает молодому парню прыгнуть за борт, где качается маленькая надувная лодочка. Можете себе представить такое?

– Могу представить, – сказал Фидлер едва слышно. – И что случилось дальше?

– Пока ничего. Береговая стража и моряки были подняты по тревоге. С воздуха и с моря будут произведены тщательнейшие поиски ее лодки. Не волнуйтесь. Они скоро найдут ее.

– Это замечательно, сержант, – сказал Фидлер, хотя язык почти не повиновался ему. – Дайте мне знать, если у вас появятся новые сведения… И миллион благодарностей за то, что позвонили.

– А как же, док? Пока!

Фидлер повесил трубку и некоторое время внимательно смотрел, сидя на унитазе, прикрытом крышкой, на стену, увешанную разными инструментами. Потом он встал, долго стоял неподвижно, затем отправился в свой офис к потерявшей терпение пациентке.

– Миссис Уэзерби… мне ужасно жаль, но нам придется перенести наш сеанс на другой день. Я только что получил весьма печальное известие. В нашей семье горе – умерла моя тетя Джессика, – без зазрения совести лгал он. – Пожалуйста, извините меня.

Дама ушла в негодовании, а Фидлер сел за письменный стол и взял в руки микрофон своего магнитофона. Прочистив горло, он заговорил:

– Милая Рут! Это самое трудное из того, что мне приходилось делать в жизни, но я вынужден, заставляю себя это сделать. Нет, я неверно выразился, не заставляю. Я не могу контролировать себя, свое поведение. Меня влечет сила, подавляющая мою собственную силу воли, я не могу принять никакого решения в отношении моей дальнейшей судьбы.

Как психиатр и психоаналитик всю мою взрослую и сознательную жизнь я посвятил борьбе с проявлениями предрассудков, невежества, суеверия и иррациональных страхов. Мы больше не сжигаем ведьм на кострах и не всаживаем осиновые колья в сердца оборотней. Мы не заключаем людей в такие мерзкие дома, как Бедлам, грязные и мрачные, с персоналом, способным садистски издеваться над больными только за то, что их сочли одержимыми дьяволом. Я был недавно воплощением человека разумного, рационального. Но теперь я вынужден сказать, что разум мне больше не служит. Подвергнув Мару Тэйт обряду, или, лучше сказать, процедуре, возрастной регрессии, я каким-то образом и сам оказался жертвой неодолимой силы. Короче говоря, я стал человеком, одержимым прошлым. Понимаю, все, что я говорю, ни в малейшей степени не имеет для тебя смысла, во всяком случае, не больше, чем та часть меня, что повесила над дверью моего кабинета табличку «Доктор Максимилиан С. Фидлер».

В течение следующих четырех дней я попытаюсь подвергнуть себя интенсивному самоанализу. Люблю ли я тебя, Рут, и своих детей? Ответ всегда и в высшей степени положительный. Я вас нежно люблю. Я обожаю своих детей. И буду любить вас всеми силами души до самой моей смерти. А Мара Тэйт – что она значит для меня?

Мару и меня влечет некая одинаковая сила, род алхимии, это таинственная власть, которой не дано определения в нашей философии. Эта сила не от мира сего, и понять ее невозможно. Моя русская бабушка сумела бы назвать мое состояние и дать ему объяснение. Она сказала бы, что в меня вселился бес. Не могу привести более разумного объяснения.

Мои деловые бумаги в порядке. Меня радует мысль о том, что ты и дети будете вполне прилично обеспечены, по крайней мере на ближайшие двадцать лет. Наш поверенный Джо Андерсон, честный и блестящий юрист, искренне печется о будущем и о благосостоянии нашей семьи.

Все, что я делаю, становится невыносимо мучительно и тяжело для меня, и я должен обуздать свое желание долго распинаться на эту тему и пытаться рационально объяснить свои поступки, которые, как я уже сказал ранее, необъяснимы. Неизвиняемы и никогда не смогут быть оправданы, если исходить из известных нам и принятых нами со дня рождения критериев.

Прощаясь с тобой, я прошу тебя только об одном одолжении. Пожалуйста, поцелуй детей за меня и скажи им, что я буду их любить всегда, целую вечность, как и тебя.

Прощай, Рут, моя дорогая жена. Макс!

Фидлер выключил магнитофон и положил голову на холодную стеклянную поверхность стола, закрыв лицо руками. Через некоторое время он выпрямился и устало сел, вытащил кассету из магнитофона и запер в верхний ящик письменного стола. Он взглянул на стенные часы. Наступало время принимать следующего пациента. Он поднял трубку интеркома и, нажав на кнопку, сказал секретарше:

– Солнышко, пришли сюда миссис Лэйси, как только она придет.

В течение четырех последующих дней образ и распорядок его жизни не менялся. С десяти утра до пяти тридцати вечера он принимал пациентов. Все воскресенье он провел в номере отеля, который снял, лежа в постели за чтением «Нью-Йорк таймс». Ощущение у него было странное: он чувствовал себя в полном согласии с миром и самим собой.

Каждый день он с почти фантастической точностью звонил Рут и спрашивал ее о детях.

Она держалась спокойно и говорила почти извиняющимся тоном:

– Прости меня, Макс. Может быть, ты говорил правду. Возможно, она и впрямь очень плохо себя чувствовала в ту ночь, когда ты с ней виделся. Ведь именно следующим утром…

– Все в порядке, Рут. Но ведь ты не могла об этом знать.

– Я должна была больше доверять тебе, Макс. Можешь ты меня простить?