Персия Вулли - Гвиневера: Королева Летних Звезд

• Название: Гвиневера: Королева Летних Звезд
• Автор: Персия Вулли
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00085-3

Трилогия о Гвиневере рассказывает о полной чудес и приключений рыцарской эпохе короля Артура. Повествование ведется будущей королевой Гвиневерой, женой славного короля Артура. Вы унесетесь в волшебный мир древних королевств, отважных рыцарей, старинных обрядов.

Действие романа происходит в Британии времен короля Артура. Автор романа, современная американская писательница, живописует быт и нравы средневековых кельтов.

---

– Игрейну? – грустно добавил Ульфин. – О ее красоте, которая могла ввести в искушение даже богов, и о ее верности герцогу ходили слухи, и все мы были наслышаны об Игрейне еще до того, как она приехала ко двору. Утер насмехался над стариком, который называл ее своей женой. Делал он это не потому, что проявлял неуважение к герцогу, – добавил старый воин, пытаясь оправдать покойного, – просто Пендрагон был человеком несдержанным и говорил то, о чем другие предпочитали молчать. Он не хотел считаться с чувствами Игрейны и полагал, что не может ей не понравиться.

Мы спускались по длинному склону холма и заметили пеструю вывеску постоялого двора, сулившую нам сердечный прием.

– Должен тебе сказать, что те времена были счастливыми, – заключил Ульфин. – И я с гордостью говорю, что был одним из тех, кто уговорил Утера обратиться за помощью к Мерлину. Поэтому, в конце концов, все закончилось хорошо, хотя и не совсем так, как ожидалось. Но ведь иногда не знаешь, как пойдет дело, если в него вмешался волшебник, не правда ли, госпожа?

Мы подъехали к постоялому двору, и у Ульфина появились другие дела, поэтому я перестала проявлять любопытство к его рассказу об отце Артура, поговорила с хозяином и прошла в комнату, отведенную мне, подальше от шума и дыма распивочной.

Хозяин прислал мне поднос с едой, и я не торопясь ела вкусное рагу, пытаясь не думать о больной Игрейне, которую ожидала смерть. Потом я надела ночную сорочку и какое-то время сидела у жаровни, разглядывая горящие угли и раздумывая о том, что же на самом деле произошло в Тинтагеле. Артур не знал, Мерлин ничего бы не рассказал, а Игрейна стояла на пороге смерти, и правда могла уйти в могилу вместе с ней. Было уже поздно, когда в дверь постучал Ульфин, пришедший узнать перед сном, не нужно ли мне чего-нибудь. Увидев мое лицо, он закрыл за собой дверь и усадил меня у очага.

– Не нужно грустить, госпожа. Тебе приснятся дурные сны, и они украдут у тебя силы, которые ты можешь подарить королеве-матери. Кроме того, – добавил он, садясь напротив меня, – не думай, что жизнь ее светлости состояла только из обязанностей. Когда они с Утером начинали управлять королевством, она много смеялась и весело пела. Не при всех, конечно. Со своими подданными она держалась по-королевски сдержанно, но в кругу семьи вела себя совсем свободно. – Ласковая улыбка смягчила лицо Ульфина, и он снял с шеи висевший на веревке маленький кожаный мешочек.

– Утер мог подчинить своей воле любую женщину. Но Игрейна была женщиной, которую невозможно было запугать. Много раз я видел, как она разоблачала его обман и со смехом обрывала его. Они были совсем не похожи, но для Британии и ее короля было неплохо, что она стала верховной королевой. Я всегда буду гордиться, что приложил к этому руку. После их свадьбы она дала мне вот это… – Старик осторожно вынул из мешочка золотое кольцо и положил его на мою ладонь. – Я подумал, что ее светлость будет похоронена на христианском кладбище, не рядом со своим мужем, и может захотеть, чтобы с ней в могилу ушла какая-нибудь вещь, принадлежавшая ему.

Я разглядывала золотое колечко с ярким цветным узором по краю. Оно было намного тяжелее того тонкого кольца с эмалью, которое принадлежало моей матери и которое сейчас носила я, но мое кольцо было похоже на ее.

– А теперь ложись, госпожа, – посоветовал Ульфин, – я разбужу тебя рано утром… и мне не хочется, чтобы твои глаза были красными от слез.

Я поблагодарила его за заботу, и Ульфин ушел, а я продолжала сидеть, рассматривая кольцо и думая о его словах. Наконец, вздохнув, я погасила масляный светильник и забралась под меховые одеяла.

Может быть, совместная жизнь Утера и Игрейны не стала для меня более понятной, но той ночью я засыпала, думая о своей свекрови как о прекрасной юной королеве, красота и сила духа которой изменили всю историю Британии.

ГЛАВА 2 РАССКАЗ ИГРЕЙНЫ

– Ей так хотелось увидеть тебя. Бог услышал наши молитвы и помог Игрейне – она уже давно пришла в себя и знает, что ты здесь, – шептала аббатиса, торопливо ведя меня по тихому коридору к келье Игрейны.

Несколько безмолвных монахинь коленопреклоненно молились перед входом в келью. Юная Эттарда, компаньонка королевы-матери, была среди них, она умоляюще посмотрела на меня, как будто я могла повелевать судьбой.

В тесной келье пахло свечным воском и святостью. Пожилая монахиня, похожая на целительницу, поднялась со скамейки рядом с кроватью Игрейны. Почтительно поклонившись, она встала рядом со мной и жестом показала, что конец может наступить в любую минуту. Я поблагодарила ее и медленно придвинулась к изножью кровати, а монахиня, тихо ступая, вышла из комнаты.

Глаза Игрейны были закрыты, она спала, и дыхание ее было неглубоким. Узкое убогое ложе покрывали полотняные простыни, а когда-то золотистые волосы больной, о которых рассказывали, как о чуде, серебряными прядями рассыпались по подушке. Изможденное тело едва проступало под грубыми одеялами. Игрейна больше походила на ребенка, нежели на всевластную королеву. Бледное, искаженное страданием лицо ее сохранило остатки редкостной красоты. Под глазами Игрейны были черные круги, на вид у нее был спокойный и умиротворенный. Если вспомнить волнения, которые она пережила за всю свою жизнь, эта безмятежность перед лицом смерти казалась еще более трогательной.

Когда Игрейна уходила в монастырь, она не взяла с собой никаких атрибутов своей былой славы: в келье не было ничего, кроме кровати и некрашеного деревянного сундука. Домотканое одеяние, больше подошедшее бы жене землепашца, чем великой королеве, висело на колышке возле двери.

Через незастекленное окно было видно рассевшихся на дереве пеночек-весничек. Это были любимые птички Игрейны, и их ласковая перекличка и серебряные трели наполняли воздух, как будто они уже звали ее в путешествие на остров блаженства. Я взглянула на неподвижное тело Игрейны и громко всхлипнула.

Она приоткрыла свои темные глаза и увидела меня, стоящую в изножье кровати.

– Госпожа, о, госпожа! – заплакала я, бросаясь на колени перед кроватью и прижимая ее холодную руку к своей щеке.

– Ну… ну… дитя… нет нужды плакать. Хорошо, что ты успела вовремя. – Игрейна улыбалась, тонкими пальцами пытаясь утереть мои слезы. – Тихо, тихо… я хотела видеть тебя совсем не для того, чтобы смотреть, как ты убиваешься. Я не боюсь умереть, я уже исповедалась, но есть еще одно незавершенное дело. Ты слушаешь меня, дитя?

– Конечно, госпожа, – проговорила я, глотая слезы – Что я могу сделать?

– Сначала взбей мне подушку. Я не могу говорить лежа, а мне хочется рассказать тебе об Утере и Тинтагеле.

На мгновение мне показалось, что она будет говорить со мной, как со священником, но знакомый огонек озорства мелькнул в ее глазах, и она тихонько засмеялась.

– Есть некоторые вещи, дорогая моя, которые мужчинам не понять никогда, даже если, а может быть, особенно, если этот мужчина – духовник. Я примирилась со своей строгой монашеской жизнью и надеюсь, что скоро увижу небеса, встречу с которыми он обещает. Мы поступаем мудро, когда верим тому, чему должно верить. Своими заботами, однако, лучше всего делиться с человеком, который поклоняется старым богам, – добавила она задумчиво. – Хорошенько запомни то, что я тебе расскажу.

Итак, я взбила повыше ее подушку и молча села на скамейку, приготовившись слушать.

– Горлойс был хорошим человеком, честным, правдивым и ласковым, и я никогда не позволяла себе обижать его ни словом, ни делом. Уезжая из Тинтагеля, я, наверное, боялась за него так же, как за себя, потому что страшилась силы богини… – Так начала мать Артура свой рассказ. Вот что я узнала от нее.

Дороги в Винчестер были заполнены людьми, спешившими по вызову Утера: знатью в мехах и золоте, мелкими королями со своими воинами и даже простолюдинами, идущими пешком. Все шли, чтобы увидеть нового короля Пендрагона. Солнечные лучи блестели на крышах домов и на холмах, ставших от свежевыпавшего снега черно-белыми; голые деревья четко выделялись на фоне неба. Пар от дыхания лошадей висел в воздухе дымными облачками, когда они проезжали через ворота Саутгейт.

Беспокойство Игрейны скоро сменилось любопытством, потому что застенчивая сельская герцогиня никогда прежде не видела такого большого скопления людей. Ей даже понравился первый вечер, проведенный во дворце, хотя тогда верховный король не вышел к своим гостям.

Проснувшись следующим утром на рассвете, Игрейна надела длинный темный плащ и тихонько вышла из дворца, чтобы побродить среди деревьев на холме – ей хотелось обрести душевное спокойствие, которое всегда приходило к ней на природе. Во время прогулки она нашла на снегу молодого соколенка с разбитым крылом. Игрейна наклонилась к земле и, накрыв голову птицы своей мягкой перчаткой, чтобы успокоить ее, стала осматривать крыло.