Персия Вулли - Гвиневера: Королева Летних Звезд

• Название: Гвиневера: Королева Летних Звезд
• Автор: Персия Вулли
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1995
• ISBN: 5-232-00085-3

Трилогия о Гвиневере рассказывает о полной чудес и приключений рыцарской эпохе короля Артура. Повествование ведется будущей королевой Гвиневерой, женой славного короля Артура. Вы унесетесь в волшебный мир древних королевств, отважных рыцарей, старинных обрядов.

Действие романа происходит в Британии времен короля Артура. Автор романа, современная американская писательница, живописует быт и нравы средневековых кельтов.

---

Я кивнула, не открывая глаз и недоумевая, что делает Ланселот в моем сне.

– Гвен, любимая, нам надо уходить отсюда. Ты можешь идти?

– Не знаю, – Пробормотала я, и это отозвалось жестокой болью в моих ребрах. Мне хотелось сказать ему, что я постараюсь, но я не могла ничего произнести.

– Ладно, я понесу тебя.

Его руки уже обнимали меня, поддерживали, прижимали и защищали от чего-то ужасного. Сон превращался в кошмар, и я попыталась спрятаться от него в объятиях Ланселота.

Но страх был столь сильным, забыть его я не могла, он был расплывчатым, отвратительным и имел какое-то отношение к моему кузену.

– Где Маэлгон? – Мой голос был слабым и таким же тихим, как голос Ланса.

– Мчится обратно в Диганви. Его рыцари чуть не сбили меня в воротах, они скакали, как будто за ними гнались гончие смерти. Должно быть, случилось что-то серьезное, что заставило его мчаться в полночь в такой спешке.

Наверное, умерла его жена, как в тумане, подумалось мне, а потом я стала гадать, откуда мне известно, что она умирает. Ужасные смутные воспоминания вдруг становились отчетливыми, отдельные обрывки проплывали у меня в голове, как гротескные живые картины, пока я не почувствовала сильную боль. Я дрожала так сильно, что стучали зубы. Ланс натянул свой плащ на нас обоих, начал медленно покачивать меня, и я свернулась калачиком, согреваясь его теплом. На какое-то время я почувствовала себя в безопасности, у меня появилась защита, родная душа рядом, помогающая мне отвратить мое горе.

– Нам надо уходить, – прошептал Ланселот, – моя лошадь в березовой роще, где я ее спрятал, когда свита Маэлгона мчалась по мосту. На берегу стоит лодка, мы можем столкнуть ее в воду. Надень мой плащ и успокойся. Я уговорю всех, кто попытается остановить нас.

– Но у дверей стоит часовой.

Первый рыцарь Артура тяжело вздохнул и отвернулся.

– Иногда без смертей не обойдешься, – ответил Ланс. – Только мне хотелось, чтобы это был сам Маэлгон.

Ярость в его голосе подсказала, что больше говорить об этом не нужно, и я, стиснув зубы, с трудом встала на ноги. Мое тело болело, но, похоже, ни одна из костей не была сломана, кроме, может быть, ребер – боль в груди была постоянной.

С помощью бретонца я медленно прошла к двери.

На стене неровно горел факел, отбрасывая тени в главной комнате охотничьего домика, где стены были увешаны рогами, а дверь – медвежьими шкурами. Я увидела ноги часового, когда мы проходили мимо места, куда Ланс затащил тело, и мысленно сделала охраняющий знак.

Ночь была безлунной. Мы тихо столкнули челнок в воду и поплыли к зарослям камыша, незамеченные часовыми на мосту.

Шум воды обострил мои чувства, хотя соображала я по-прежнему вяло, как будто находясь в каком-то полусне. Непонятный зловещий дух преследовал нас и на воде, и я старалась не думать о нем. Все внимание надо отдать нашему побегу.

Удача не покидала нас, и лошадь Ланса не заржала, когда мы крались между деревьями. Подняв меня на лошадь, Ланс вскочил в седло и обнял меня. Через несколько минут мы были довольно далеко от охотничьего домика и ехали к Римской дороге.

– Как ты узнал, где я? – спросила я, когда лес остался позади, перед нами открылось поле, и лошадь постепенно перешла на рысь.

– Я ехал на юг к Артуру и встретил Увейна, когда он мчался обратно в Пенрит с известием о нападении на тебя. Увейн привел меня к тому месту, где устроили засаду, оттуда оставленные тобой цветы указали мне дорогу.

Я кивала, плохо понимая, о чем он говорит, и мне казалось, что на нас падает дождь из цветков боярышника. В голове у меня все закрутилось, когда я попыталась понять, что же это значит, и мои зубы снова стали выбивать дрожь.

– Успокойся, расслабься, – бормотал Ланс, бережно укладывая меня себе на грудь.

Он начал напевать простенькие мелодии, которые поют испуганным детям, и я прижалась к Лансу, ощущая безопасность и чувствуя сильную усталость и огромную радость от того, что кто-то другой будет решать за меня, что нужно делать. Я даже не поняла, что плачу. Слезы текли ручейками из переполненного скорбью родника в моем сердце. Уткнувшись головой в плечо бретонца, я чувствовала, как мучительная боль оставляет меня.

Я оплакивала своего отца, Кети, не родившегося в Стерлинге ребенка и Игрейну, – я оплакивала тех, кого знала и любила, и тех, кого могла бояться и ненавидеть, как часового в охотничьем домике. Я оплакивала свою мать, давно умершую, и ирландского мальчика, который когда-то вез меня через звездную ночь – много-много лет назад.

Все они умерли и исчезли, и только я оплакивала их сейчас, находясь под защитой Ланселота. Лица умерших мелькали передо мной, плавая в звездном свете. Они появлялись и исчезали под мерное кружение голоса Ланса, который не позволял страху завладеть мной. Иногда он пел, но чаще говорил, как когда-то это делал Кевин, говоря о своей любви и обещая увезти меня в Тару и сделать своей королевой. Даже сейчас, находясь в таком состоянии, я понимала, что такие слова звучат странно из уст бретонца, и немного отодвинулась, чтобы посмотреть на него.

И вот тогда, рассматривая лицо Ланселота при свете звезд, я поняла, что ко мне вернулась моя юношеская любовь, чтобы выполнить то, что было обещано.

Ко мне пришла любовь, надежда, удивление и невообразимая радость, вернув ощущение счастья, которое так долго не приходило. В объятиях Ланса я снова чувствовала себя девочкой, я снова была свободной и скакала под чистым свежим ветром северных гор.

Ланселот смотрел на меня с такой глубокой нежностью, что не нужно было слов, чтобы утонуть в ней… а потом его улыбка заполнила ночь, и я поняла, что он тоже заботливо берег любовь, о которой вслух никогда не говорил. Мир словно перевернулся.

Свободной рукой Ланс снова прижал мою голову к своему плечу, целуя мои волосы и что-то тихо напевая. Он делал это так нежно и заботливо, что я была безумно счастлива и позабыла обо всем на свете.

ГЛАВА 22 МОНАСТЫРЬ

Следующие две недели меня мучили то вселяющие ужас кошмары, то прекрасные сны.

В этом сумеречном мире собрались вес, кого я знала: мать, Кевин, Бригит, Нонни и хозяйка прядильной Вида. Там были и люди двора. В моих видениях Артур то появлялся, то исчезал, но когда бы я ни пришла в себя, у моей кровати оказывался Ланс. Однажды я наблюдала за бретонцем из-под полуприкрытых век, а он не знал, что я пришла в себя. Ланселот читал свиток, сосредоточенно склонив голову со спадающими на лоб темными волосами. Усы он сбрил, и снова стали видны его полные, чувственные губы. Вскоре Ланс поднял голову и устремил в пространство взгляд, задумчивый, таинственный, обращенный к какой-то сущности, недоступной другим.

В моем затуманенном сознании мелькали разрозненные воспоминания о ночной поездке, мимолетные, как любой сон, без начала и конца, но я не понимала, было ли это игрой воображения или реальным событием.

И все же нечто удивительное иногда трогало меня до глубины души. Я снова погружалась в свой лихорадочный мир с улыбкой на губах.

Как-то я спросила Ланса об Артуре. Рыцарь нахмурился и сказал что-то об ужасном сражении. Я старалась не потерять сознание, узнать, где и с кем было сражение, но мир вокруг меня растворился, и я снова погрузилась в забытье.

После этого кошмары стали еще сильнее мучить меня. Бессильная перед ними, я металась от одной картины к другой, и вдруг мне представилась широкая, плоская равнина, на которой стоят готовые к сражению два больших войска. Между ними борются два призрачных рыцаря, один с мечом, другой с копьем. Хотя оба сражаются не на жизнь, а на смерть, ни один из них не издает и звука.

Ужас овладел мной, когда я наблюдала эту картину, не в состоянии повлиять на исход поединка и не в силах отвернуться. Наконец, я вижу одного из них с копьем в груди, чувствую ноющую боль, слышу предсмертные хрипы, вижу кровь, раненое тело – жизнь покидает его. Надежда и мечты, раньше светившиеся в его глазах, теперь исчезли, он пытается что-то сказать мне. Корчась в агонии, рыцарь выгибает спину и медленно превращается в огонь.

– Артур! Артур! – Я поняла, что кричу, сидя на кровати, вся в холодном, липком поту.

– Тс… Тс… все в порядке… это просто страшный сон. – Ланс тут же оказался рядом, и я обняла его, неудержимо рыдая.

– С Артуром все в порядке, Гвен. Он невредим. Ты меня слышишь? Ему больше не угрожает опасность.

– Тогда где же он? – рыдала я, хватая Ланса за руку. – Почему его нет здесь?

– Потому что он сражается с саксами на юге. – Слова Ланса звучали убедительно. – Битва при горе Бадон была решающей, и он не хочет уезжать, не доведя дело до конца.

Это звучало довольно разумно, и я немного успокоилась и стала с опаской всматриваться в мир, открывающийся за – пределами надежных объятий бретонца.

Комнатка была небольшой, почти пустой, очень похожей на келью Игрейны в монастыре. Солнечный свет струился из окна и заливал побеленные стены. На камышовой крыше чирикали воробьи, со двора доносилось воркование голубей. По сравнению с призрачными странами, в которые я попадала, здесь все было светлым и живым.