Ежи Косински - Чёртово дерево

• Название: Чёртово дерево
• Автор: Ежи Косински
• Жанр: Современная проза

Ежи Косинский (1933–1991) — писатель необычной судьбы, познавший умопомрачительный взлет и страшное падение, шумную славу и скандальные разоблачения. Он сотворил из своей биографии миф — и в конечном счете стал жертвой этого мифа, превратившись из любимчика американской критики и читающей публики в изгоя. В сборник включены лучшие произведения писателя: повесть `Садовник` (блестяще экранизированная Холом Эшби), романы `Ступени` (Национальная книжная премия США) и `Чертово дерево`.

---

В висках у Джонатана стучало, ветер холодил пот на лбу. Он знал, что уже не в силах совладать с лодкой, и впал от этого в какую-то эйфорию. В порыве безрассудной храбрости он выпустил весла из рук. Питер понял, что Джонатан сдался, и начал рыдать. Внезапно большая волна перехлестнула через борт и смыла Джонатана. Острые края льдин резали лицо и руки, и он ожидал, что с минуты на минуту одно из таких ледяных лезвий перережет ему горло. Его быстро несло какое-то время, а затем с размаху ударило обо что-то твердое. Это была дамба. Джонатан выполз на сушу и оглянулся; Питер был позади в воде. Питер уже тонул; это Джонатан понял по тому, каким обмякшим было тело, когда он выволок его из воды. Питер рухнул без сознания на мокрые камни, и Джонатану пришлось тащить его на себе через поле и заросли кустарника до автострады. В двухстах ярдах от того места, где они вышли на дорогу, сквозь туман виднелась неоновая вывеска бензоколонки.

Когда Джонатан ввалился в помещение бензоколонки, служащий кинул на него беглый взгляд, кивнул и вновь погрузился в чтение газеты. Джонатан положил Питера на пол, стянул с него обледеневшую куртку, рубашку, брюки и полные воды ботинки. Служащий бензоколонки понял, что нужно что-то делать, только когда увидел нагое тело Питера, лежащее на полу. В гараже он отыскал испачканный краской кусок брезента. Они завернули в него Питера и перенесли в офис. Затем служащий вызвал полицию.

***

Он завел мотор и поехал дальше. На заре он проезжал мимо лугов и прудов. Затем свернул с главной трассы и поехал по грунтовке вдоль леса. Восходящее солнце разгоняло туман. По обеим сторонам дороги он увидел дома и сараи, в большинстве своем давно заброшенные. Ставни отсутствовали вовсе или качались под ветром на единственной петле, крыша осела над покосившимися стенами, дымовые трубы возвышались над грудами битого кирпича. Колеса машины пробуксовывали в сыпучем песке на выезде на главную трассу. Кругом росли мелкие сосенки, колючие ветки которых создавали приятную полутень и царапали зелеными иголками крышу автомобиля. Уэйлин за рулем почувствовал себя человеком-невидимкой.

***

— Допустим, у тебя автомобиль с задним приводом. Ты поднимаешь домкратом задний мост, включаешь самую высокую передачу и раскручиваешь движок до скорости сто миль в час. Затем ты опускаешь одно колесо на землю, а второе оставляешь в воздухе. Что произойдет?

— Не знаю. Не имею ни малейшего представления.

— То-то и оно. Все, что вы, молодежь, знаете, — это жрать, спать и блудить. Но я все же тебе скажу. Если ты опустишь одно колесо на землю, то второе начнет вращаться со скоростью двести миль в час. А спидометр все равно будет показывать только половину этой скорости. Уразумел? Это знает всякий, кто хоть что-нибудь в этом деле понимает.

***

— Он сказал, что двигатель перегревается. Плохо работает на холостом ходу и медленно набирает обороты.

— Надо проверить радиатор. Если с ним все в порядке, тогда проверьте ремни и насос.

— Да я все это сделал. Даже надел новую муфту на заборный шланг. А он вернулся и говорит, что все снова как прежде.

Механик подошел к Уэйлину.

— Ну что же, — сказал он. — Тогда, значит, это затвор насоса. Иногда под капотом такая температура, что бензин в подающем трубопроводе вскипает. Все, что можно сделать в таком случае, это поставить насос помощней. Знаете, итальянские движки жутко норовистые. Не для повседневной езды. Никогда с ними не возились?

— А зачем мне? Это ваша работа, а не моя. Я хочу только одного: чтобы вы мне починили машину и я поехал дальше.

— Ну что же, но быстро не получится. Мы должны заказать новый насос. Двигатель вроде вашего не часто встретишь, поэтому мы не держим для них запчастей.

— Но мне нужно срочно.

— Вряд ли выйдет.

— Должно выйти. Иначе…

— Иначе что?

— Иначе за вас возьмутся мои юристы. И тогда уже вы перегреетесь и заглохнете.

***

— Джонатан, ты не понимаешь, как трудно найти надежных менеджеров. Если мы хотим сохранить наши лучшие кадры и избежать дорогостоящей внутренней ротации, мы должны обеспечить им работу с точно определенными функциями.

Вот, например, несколько фактов, касающихся кандидатов на один очень ответственный пост. Мы недавно многих проинтервьюировали. Восемьдесят процентов страдают заболеваниями мочеиспускательного и пищеварительного тракта, а также жалуются на сексуальные проблемы, начиная со слабой эрекции и кончая полной импотенцией. Более чем сорок процентов жалуется на тахикардию, высокое давление и головные боли. К тому же мы выяснили, что в девяноста процентах случаев эти, во всех остальных отношениях достойные бизнесмены страдают психосоматическими нарушениями, в том числе тревожными состояниями, бессонницей, депрессией, забывчивостью, повышенным потоотделением и язвой желудка. Мы получили эту информацию при помощи разработанных учеными сложных тестов, всестороннего психоанализа, а также благодаря конфиденциальной информации о здоровье, привычках и семейном положении каждого кандидата, собранных нашей службой безопасности. Твой отец никогда не брал на работу язвенников. Он намного опередил свое время, Джонатан.

— Тогда ему стоило бы брать на службу перуанских индейцев. У них никогда не бывает язвы желудка.

— У перуанских индейцев?

— Да. Но, к сожалению, они абсолютно не амбициозны, не стараются сделать карьеру и неспособны к целеустремленной деятельности.

— Ну, таких и здесь полно, Джонатан. Среди тех, кто живет на пособие.

***

Рядом с ним на углу улицы стоял толстяк, под мышкой у которого была зажата аккуратно сложенная газета. Толстяк, ожидая зеленого сигнала светофора, рассеянно стучал по тротуару кончиком большого черного зонта. Тут же стояла женщина в демисезонном пальто и гетрах. Она поставила на тротуар пакеты с покупками и рылась в своей сумке, очевидно разыскивая головной платок или складную полиэтиленовую накидку от дождя.

Зажегся зеленый свет. Все трое пересекли улицу, затем гуськом спустились в подземку, купили жетоны и прошли через турникет. Уэйлин очутился рядом с женщиной, которая, уже на платформе, опустила монетку в автомат, торгующий жевательной резинкой. Автомат проглотил монетку, но резинки не выдал. Тогда женщина опустила в щель еще одну монетку. Автомат проглотил и ее. Тогда женщина отказалась от мысли купить жвачку и начала рассматривать свое отражение в грязном зеркальце, висевшем над автоматом. Она была невысокого роста, поэтому ей пришлось привстать на цыпочки, чтобы увидеть свое лицо целиком. Она поправила пряди волос, затем направилась к скамейке, села на нее, расставив вокруг свои пакеты, и стала массировать лицо искореженными артритом пальцами. Послышался шум приближающегося поезда. Люди на платформе зашевелились: кто переступил с ноги на ногу, кто застегнул или, напротив, расстегнул пальто. Кто-то поправил волосы, кто-то посмотрел на часы, кто-то схватился за свои кульки, кто-то за зонтики. Уэйлин почувствовал горячий поток воздуха. Пыль, поднятая поездом, полетела ему в лицо. Поезд остановился, зашипели, открываясь, двери.

Уэйлин вошел в вагон и поспешил к холодному сиденью из розового пластика. Поезд тронулся с места. Уэйлин откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и постарался ни о чем не думать. В желудке он ощущал противную пустоту, сердце сжали невидимые тиски. Он задержал дыхание и стал покачиваться в такт с вагоном, чтобы избавиться от тяжелого камня в груди. Поезд остановился на мгновение, затем снова двинулся дальше. Уэйлин сидел и считал станции.

***

Уэйлин пересек вестибюль гостиницы, роняя капли воды на ковер и потом на пол кабинки лифта. Зайдя в свой номер, он стянул с себя мокрую одежду и швырнул ее в ванну. Он переоделся в сухое, но по-прежнему зуб не попадал на зуб, так он промерз. Тогда он выпил стакан коньяка и спустился вниз, чтобы ощутить то, что Кэйрин называла «пульсом гостиничного холла».

Было уже поздно, и в холле почти никого не было. За окошком сидел кассир, какая-то женщина говорила по телефону, какой-то толстяк читал газету. Уэйлин уже направился было в бар, как вдруг понял, что это тот самый толстяк, который ехал с ним в подземке. Уэйлин снова посмотрел на него — толстяк спрятался за газетой. Черный зонтик стоял прислоненный к креслу.

Уэйлин решил проверить, не слежка ли это. Он поднялся вверх. Когда он вернулся с плащом, перекинутым через плечо, толстяк по-прежнему сидел в кресле и читал газету. Уэйлин подошел к окошечку кассы, разменял пятьдесят долларов и с небрежным видом выскользнул на улицу. Швейцар услужливо подскочил к Уэйлину. Уэйлин попросил поймать такси. Когда за Уэйлином захлопнулась дверца машины, он посмотрел: толстяк сидел в кресле и читал газету. Такси тронулось, и Уэйлин оглянулся еще раз. Толстяк не пошевелился, но два больших седана, стоявших напротив отеля, тронулись с места и поехали следом. Уэйлин попросил водителя объехать квартал кругом. Такси повернуло, две машины повернули тоже. Тогда Уэйлин попросил водителя повернуть сперва направо, а затем налево. Машины не отставали.