Андрей Дрипе - Последний барьер

• Название: Последний барьер
• Автор: Андрей Дрипе
• Жанр: Русская классическая проза

---

Мы должны дать соответствующий отпор, чтобы мальчишки не подумали, будто и здесь, в колонии, они останутся заправилами. Надо активизировать ребят, у которых мозги уже встали на место, чтобы они не занимали позицию сторонних наблюдателей, а помогали.

Затем дальше, - Озолниек окидывает взглядом воспитателей. - Есть у меня еще кое-какие мыслишки. Что вы скажете насчет того, чтобы служащие организовали свою футбольную команду? Мы ведь с вами не какие-нибудь доходяги, а мужчины в расцвете сил. Кроме того, офицеры обязаны заниматься спортом. Пригласили бы учителей, из производственного отдела, из хозчасти. Короче - сборную работников колонии. Да кто из нас в детстве не любил погонять мяч?

Все молчат. Как всегда, "мыслишки" Озолниека несколько огорошивают.

- Я и сам приму участие, - добавляет он.

- И с кем же мы будем соревноваться? - раздается чей-то недоумевающий голос.

- С ребятами, разумеется.

- Они вам всыпят, - это уже говорят многие.

- Возможно, - усмехается Озолниек, - но я надеюсь, это не слишком нас обескуражит. Хотя, кто его знает - ведь некоторые из нас окончили физкультурный институт.

- Так это же давно. Теперь ноги как деревянные, не гнутся.

- Вот и надо их поразмять.

Народ в смущении. Мало ли затей и хлопот сыплется на их головы, а теперь изволь еще в футбол играть. Видно, нет угомону на этого Озолниека. И как еще это отразится на авторитете работников, если они станут бегать в трусиках по спортплощадке? Если б хоть умели играть по-настоящему, тогда куда ни шло, но что-то сомнительно...

Словно угадав мысли своих подчиненных, Озолниек продолжает:

- Боитесь показаться смешными? Чепуха. Нечего важничать. Ну, конечно, первую тренировку можно провести отдельно, на городском стадионе. Если у кого-то совсем не будет получаться, зачислим в запас, но в целом все это будет иметь колоссальное воспитательное значение, и если мы объявим, что с командой - победительницей турнира будет играть сборная работников колонии, вы не представляете, какой это вызовет у них энтузиазм! Ребята будут лезть из кожи вон, лишь бы доказать нам свое превосходство. Готов дать руку на отсечение, что это станет главной темой их прмыслов и разговоров. А о чем лучшем можем мы с вами мечтать? Кроме того, это нас сблизит с ребятами. Ну, так куо "за"?

- Можно попробовать, но все это выглядит как-то несерьезно.

- А чем плохо, если даже и несерьезно? - задиристо спрашивает Киршкалн. - Несерьезное тоже необходимо, без него жизнь потускнеет. Представьте себе мою кривоногую фигуру на футбольном поле. Мне уже сейчас смешно, а посмеяться от души это как раз, может быть, то самое, чего нам тут зачастую не хватает.

Пишите меня, - поворачивается он к Озолниеку. - Только в защитники! В форвардах мне не выдержать.

- Стало быть, договорились! - подводит итог Озолниек, хотя было и несколько возражений. Некоторым кажется, что затея обречена на провал. Вторая мыслишка такова. - Он поднимает руку. - Не кажется ли вам, что коридоры общежитий слишком пусты и упылы? За километр чувствуется, что это место заключения. Я не юворю о лозунгах на стене и о стендах. Не хватает чего-то другого.

- Чего же еще надо?

Оказывается, Озолниек имеет в виду комнатные растения, какую-нибудь иальму или хотя бы фикус.

Быть может, у воспитателей или у их родни найдется лишнее деревце или кустик, понапрасну пылящиеся в углу? И не в одних коридорах - в комнатах воспита-.

телей тоже нужна зелень, которая ласкала бы глаз, в особенности зимой.

Воспитатели думают, обмениваются соображениями.

Многие считают, что коридоры темны и у цветов там будет слишком короткий век; мальчишки пообрывают у них листья, поразбивают горшки.

- Попробуем! - настаивает Озолниек. - А тогда увидим.

И воспитатели обещают поговорить с домашними, поискать. -Может, что и найдется.

- Как с курением?

- Сегодня записан седьмой нарушитель.

- Значит, нужно еще восемнадцать, чтобы наш замысел удался, - говорит Озолниек. - Ничего, времени еще много.

- Но ребята - молодцы. Усмехаются, однако, все идут в туалет, даже сигареты не достают, пока дверь не закроют. В любом случае это большое достижение, даже если они выиграют, - говорит Киршкалн.

В отведенную для занятий керамического кружка комнату воспитанники пришли намного раньше назначенного часа. Пришел и Киршкалн. На первом занятии он решил побыть сам, поскольку здесь Зумент.

На Калме, конечно, можно положиться, но от двойного контроля тоже худа не будет.

- А чего нас заставят лепить?

- Не знаю, посмотрим.

- А может, она и не приедет?

- Приедет, приедет, раз обещала.

Мальчишки нервничают. Кто в коридор выйдет, кто через окно посмотрит на дверь проходной. Какая же она,. эта руководительница? Что она заставит их делать?

- А если у нас ничего не получится?

- Сперва, может, и не получится, потом - получится, - - заверяет ребят Киршкалн.

Каждый новый человек в колонии - событие. И в особенности если это женщина. Киршкалн прекрасно понимает взвинченность ребят. Все привели себя в порядок и время от времени незаметно поворачиваются к окну - взглянуть на свое отражение в открытой створке. Один Мейкулис сидит нахохлясь и тупо смотрит на пустой стол. Зато Зумент! Положил локоть на спинку стула и пальцем легонько водит под носом, где пробиваются темные усики; он весьма доволен собой, и его полные губы нет-нет да растянутся в самодовольной улыбке. По всему видать, что он приготовился пустить в ход все свое обаяние, чтобы очаровать руководительницу. Жаль только, что рядом эти мейкулисы и киршкалны, которые своим присутствием помешают руководительнице сосредоточить все внимание на нем одном.

Наконец долгожданный миг наступает. Из проходной выходит Калме с молоденькой стройной темноволосой женщиной в пестром летнем платьице. Они вдвоем несут большую сумку, и руководительница еще Держит перед собой в другой руке что-то завернутое в бумагу.

- Пойдите навстречу и помогите! - подсказывает Киршкалн, и сразу несколько человек выбегают из комнаты, предварительно потолкавшись в дверях.

Когда женщины входят, все вскакивают, даже Зумент немного приподнимается со стула. Киршкалн здоровается с девушкой за руку, негромко называя свою фамилию, и отходит в сторону. Нет, она отнюдь не выглядит испуганной и держится свободно.

- Сумку положите туда! И сверток тоже, только осторожно! - Голос звучит уверенно и даже строговато.

В коротком напутственном слове Калме говорит о том, как долго все ожидали этого дня и что наконец кружок керамики может начать работу. Она желает всем успеха и выражает уверенность в том, что все будут прилежны, внимательны и послушны. После отого руководительница встала во главе длинного стола и, придвинув к себе бумажный сверток, вдруг улыбнулась открыто и просто.

- Я работаю мастером на керамической фабрике.

Зовут меня Марута Сайва, и я очень люблю свое делоОбычно все мы злимся на глину, когда она прилипает к нашим подметкам, но мне хочется, чтобы вы научились глину чувствовать и любить так, как чувствую и люблю ее я. Вы об этом не пожалеете. Вот! - Она разворачивает бумагу и расставляет перед собой на столе сосуды и фигурки. Кружки, мисочки с орнаментом по краям, ежики, кошки с горбатыми спинами, поросята, курительные трубки, ложки, подсвечники. Все это блестит и искрится цветной глазурью. - Возьмите, рассмотрите! - Марута пододвигает керамику к ребятам.

- Такие штуки могут сделать только художники... - уныло говорит кто-то.

- Верно! Вот вы и станете художниками.

- Мы так не сумеем. Где нам!

Теперь в голосах ребят искреннее неверие в свои способности. И ничего удивительного: образцы, которые переходят из рук в руки, в самом деле кажутся настолько совершенными, что Киршкалн тоже думает про себя: "Нет, так лепить колонисты, конечно, не научатся".

- Нравится? - спрашивает Марута.

- Ясно, нравится. Ну и что с того?

Ребята смущены и растеряны. Над ними, наверно, шутят. Когда-то, проходя мимо сувенирных магазинов, они замечали в витринах подобные вещицы. Рядом с иным кубком или подсвечником стояла цена, выраженная двузначной цифрой. А теперь эта девушка хочет им доказать, что и они могут сотворить нечто похожее сами. Факт, чепуху городит! Ребята осторожно и неловко вертят в руках хрупкие глиняные изделия, и лица их все больше вытягиваются. Кое-кто уже косится на дверь. Марута берет сумку, ставит ее на стол и достает сырой, обернутый в прозрачную полиэтиленовую пленку, ком глины. Отдельно упакованы мягкие глиняные кружечки на кусочках фанеры.

- А теперь посмотрите сюда! - говорит она. - Вот это наш материал. Посуду делают на гончарном круге, у вас пока его нет, поэтому эти кружки я принесла с фабрики, чтобы вам показать. - Она берет сверкающий коричневатой глазурью готовый образец и ставит рядом с неказистой сырой глиняной кружечкой. - Видите, размером они не отличаются, только эта без ручек и по бокам нет улыбающихся чертиков.