Владимир Костенко - На «Орле» в Цусиме: Воспоминания участника русско-японской войны на море в 1904–1905 гг.

• Название: На «Орле» в Цусиме: Воспоминания участника русско-японской войны на море в 1904–1905 гг.
• Автор: Владимир Костенко
• Издательство: Судпромгиз
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1955

Книга собрана на основе

«Военная литература»: militera.lib.ru

Книга на сайте: militera.lib.ru/memo/russian/kostenko_vp/index.html

OCR, правка: Андрей Мятишкин ([e-mail])

Дополнительная обработка: Hoaxer ([e-mail])

---

Было 6 часов утра, когда я, обессиленный почти 48 часами бодрствования и всеми потрясениями предыдущего дня, попросил баталера Новикова помочь мне перейти в соседнюю машинную мастерскую, где надеялся прилечь на 1–2 часа до нового боя. Для этого потребовалось подняться на батарейную палубу и спуститься по другому трапу в смежный отсек. Устроившись здесь на столе токарного станка и подложив под голову матросский бушлат, я скоро забылся, но и во сне продолжал переживать картины боя. Из состояния кошмара меня вывел Новиков, спустившийся ко мне в машинную мастерскую в 8 часов. Он принес сухари и консервы и сообщил, что справа от нас показался второй отряд в шесть судов. Видимо, нас обгоняет отряд броненосных крейсеров. Итак, мы уже в тисках. Деваться некуда. Небогатов продолжает идти вперед.

Сдача адмирала Небогатова и четырех броненосцев

Около 9 час. 30 мин. утра пелена сгустившегося тумана, закрывавшая горизонт впереди по нашему курсу, внезапно поднялась и нашим кораблям открылось необычайное зрелище: путь вперед на север к Владивостоку нам преграждала японская эскадра в составе всех броненосцев и крейсеров, с которыми мы выдержали смертельный бой накануне. С флангов и с тыла мы уже видели отряды крейсеров и судов береговой обороны со скрывавшимися за ними миноносцами.

Пока коридор между отрядами противника оставался открытым впереди, мы покорно шли по единственному возможному пути. Но теперь, когда завеса тумана с утренними лучами солнца поднялась, мы увидели, что и это направление оказалось прегражденным, так как с севера на нас надвигалась строем фронта колонна кораблей, включавшая все главные силы адмирала Того. Наш отряд из пяти кораблей оказался охваченным со всех сторон горизонта железным кольцом всего японского боевого флота. На этот неравный бой японцы собрали 27 броненосцев и крейсеров, не считая миноносцев и посыльных судов. Все корабли, насколько можно было видеть, не имели никаких наружных повреждений! Трубы, мачты, мостики и борта сохранили вполне исправный вид.

Неприятель с дистанции 70–80 кабельтовых открыл огонь по флагманскому кораблю «Николай I». Стрелял всего один корабль, концевой из отряда броненосцев, видимо, крейсер «Касуга». После перелета и недолета третий боевой снаряд накрыл цель. Далее, несмотря на огромную дистанцию, все снаряды стали попадать в корабль под адмиральским флагом.

«Николай» остановился и застопорил машины, другие наши корабли также остановились. «Николай» на огонь противника не отвечал и поднял сигнал по международному своду «9–5–3», что означало: «Окружен, сдаюсь». Вслед за этим семафором было передано по отряду: «Окруженный превосходными силами неприятеля, вынужден сдаться».

«Орел» еще до поднятия сигнала о сдаче открыл огонь из правой средней 6-дюймовой башни, сделав два пристрелочных выстрела, после которых должна была начать действовать носовая 12-дюймовая башня из уцелевшего орудия, уже заряженного.

Некоторое время сигнал Небогатова о сдаче «Орел» не репетовал, но так как японцы продолжали расстрел «Николая», то «Орел» вместе с другими двумя кораблями поднял тот же сигнал.

Адмирал не предупредил, за краткостью времени и внезапностью, о своем решении сдать весь отряд, так что командиры кораблей были поставлены перед совершившимся фактом сдачи. Адмирал Небогатов, опираясь на право командующего отдельным отрядом кораблей, решил вопрос единолично после краткого совещания на мостике со своим штабом.

Японцы не сразу разобрали сигнал Небогатова и некоторое время продолжали обстрел «Николая», который стоял с застопоренными машинами. На нем была разбита дымовая труба, получена огромная пробоина в носовой части у ватерлинии, возник пожар на носовом мостике. Несколько человек команды ранено осколками. Полагая, что сигнал не разобран японцами или не виден им, Небогатов приказал поднять японский флаг. Три других корабля сделали то же. Крейсер «Изумруд» первоначально автоматически повторил сигнал адмирала и стал поднимать японский флаг, но, разобравшись, спустил флаг и дал полный ход, бросившись на прорыв через смыкавшуюся линию крейсеров. За ним погнались два наиболее быстроходных крейсера «Касаги» и «Читозе», но «Изумруд» вырвался из кольца ранее, чем оно сомкнулось. Сразу стало очевидно, что японцам его не догнать. Небогатов вызвал на «Николай» командиров трех кораблей и заявил им, что он сдал суда во избежание бесполезного кровопролития. Адмирал Того согласился разрешить офицерам вернуться в Россию при оружии, с условием, что судам не будет нанесено повреждений. На кораблях решение о поднятии сигналов о сдаче также было принято на мостиках единолично командирами.

На кораблях раздавались протесты офицеров и матросов, но организованного коллективного сопротивления нигде не было оказано. Немедленно подошли японские миноносцы и стали принимать на борт наших офицеров и команды для размещения их на японских кораблях. «Николай», «Апраксин» и «Сенявин» они взяли на буксир и повели в японский порт.

С «Орлом» положение было более затруднительное из-за его многочисленных повреждений и большого числа раненых. Японцы увезли старшего офицера Шведе, старшего механика Парфенова, Румса, Сакеллари и Модзалевского, которых поместили на броненосец «Асахи». Половина команды также была переведена на этот броненосец. Всех раненых офицеров, механиков, врачей и ревизора оставили на «Орле» и перевели в менее разрушенные лазаретные помещения в носовой части. На броненосец назначен японский командир, механик и 80 человек машинной и котельной команды, которые должны были наладить работу механизмов, чтобы довести корабль до ближайшего японского порта. После этих мероприятий японская эскадра стала уходить отрядами по разным направлениям. «Орел» остался один с японским десантом на борту под конвоем миноносца. На другой день «Орел» был приведен в порт Майдзуру, а все раненые офицеры и матросы размещены в госпитале.

В японском плену

Глава XXXIX. Отправка офицеров «Орла» в лагерь Киото

23 июля. После двухмесячного пребывания в госпитале порта Майдзуру я с четырьмя другими офицерами «Орла», как окончившие лечение после ранений, препровождены в карантин на остров Ниношима. Этот дикий гористый островок совершенно необитаем. Здесь был выстроен ряд дощатых поместительных бараков, через которые в свое время был пропущен весь пленный гарнизон Порт-Артура и личный состав Тихоокеанской эскадры. В одном из огромных пустовавших бараков поместили и нас, пропустив предварительно через санитарный пункт, где мы прошли полное обследование и приняли горячую ванну в общем бассейне.

Вследствие полной изолированности этого островка и невозможности сбежать на берег здесь нет ни часовых, ни администрации лагеря. По ночам со стороны Тихого океана дует дикий ветер, задувает через все щели, хлещет береговым песком с прибойной полосы в стены и гремит по крыше, а в горах уныло воет собака, брошенная Стесселем. Все учреждения лагеря расположены на берегу, в километре от острова. С берегом нас разъединяет пролив. Оттуда ежедневно на катере нам доставляется продовольствие и приезжает японский переводчик.

Мы жалуемся на совершенно исключительный характер нашего заточения. Переводчик разводит руками и говорит, что «так у них полагается», но утешает, что заключение на острове скоро кончится и тогда нас отправят в благоустроенные лагери с общежитиями для пленных моряков-цусимцев в Киото или в Осаку.

5 августа. Вчера, наконец, нас пятерых орловских офицеров после 22-дневного пребывания в Ниношиме перевели в Киото. Мы помещены в древнем монастырском храме Хонго-Куди, обнесенном высокими стенами и расположенном близко к центру города. В нем организован лагерь для военнопленных морских офицеров-цусимцев. Здесь уже размещены сорок человек с «Сенявина» и «Апраксина».

Чтобы наше помещение приспособить для жизни пленных, японцы распорядились очень просто: они сдвинули своих деревянных позолоченных богов в центр здания, загородили их досками, а террасы со всех четырех сторон здания, перекрытого высокой выгнутой черепичной крышей, разбили тонкими перегородками из сосновых рамок, оклеенных рисовой бумагой. Получились помещения, напоминающие корабельные каюты. Каждая такая каюта, или ячейка, имеет свою койку с матрацем, над которой укреплен прозрачный балдахин «москит-хауз». Он предохраняет ночью от проникновения москитов, являющихся в Японии настоящим бедствием. При храме, внутри стен, окружающих участок монастыря, образован закрытый двор, среди которого растут великолепные японские сосны с кривыми стволами и священные карликовые деревья.