Марина Цветаева - Рецензии на произведения Марины Цветаевой

• Название: Рецензии на произведения Марины Цветаевой
• Автор: Марина Цветаева
• Жанр: Публицистика

---

Н. Гумилев

Письма о русской поэзии

<Отрывки>{3}

Когда-то, лет двадцать тому назад, дерзающих было мало и они ценились на вес золота. В самом деле, когда объявлялась война прошлому, когда надо было идти на приступ, что могло быть полезнее пушечного мяса? Сквозь дебри кликушества и позирования пришли современные молодые поэты к храму искусства. Но я не думаю, чтобы этот путь был плодотворен для новых искателей «своего». Современные молодые поэты уже не герои Чехова, стремящиеся уйти от затхлой жизни, а мореплаватели, подобно Синдбаду, покидающие благословенный Багдад, чтобы «с любопытством посмотреть на новые предметы». И их спасает только благоговейное отношение к лучшему богатству поэтов, родному языку, как Синдбада спасало благоговение перед законами Аллаха. <…>

Марина Цветаева (книга «Вечерний альбом») внутренне талантлива, внутренне своеобразна. Пусть ее книга посвящается «блестящей памяти Марии Башкирцевой»,[31] эпиграф взят из Ростана,[32] слово «мама» почти не сходит со страниц. Все это наводит только на мысль о юности поэтессы, что и подтверждается ее собственными строчками-признаниями. Многое ново в этой книге: нова смелая (иногда чрезмерно) интимность; новы темы, напр. детская влюбленность; ново непосредственное, бездумное ликование пустяками жизни. И, как и надо было думать, здесь инстинктивно угаданы все главнейшие законы поэзии,[33] так что эта книга не только милая книга девических признаний, но и книга прекрасных стихов. <…>

М. Шагинян Литературный дневник М.Цветаева{4}

Автор лежащей предо мною книги — еще совсем молоденькая девушка; мы узнаем из собственных ее слов о себе, что ей только восемнадцать лет.

В эти годы кто стихов не пишет! Казалось бы, что и судить нашего автора не стоит иначе, как похвалив за «малолетство», или же отругав за то же самое.

И, однако, Марину Цветаеву совершенно нельзя разбирать с возрастной точки зрения. Она не вундеркинд, не «будущий гений»; все, что она пишет, ценно по-настоящему, это самая настоящая поэзия.

Книга ее вышла недавно; называется она «Вечерний альбом» и вмещает до ста стихотворений,[34] подразделенных на три цикла: «Детство», «Любовь», «Только тени».

Из них наиболее удачный — «Детство». Прежде чем говорить о стихах, скажу несколько слов об иx авторе. Такое явление, как книжка восемнадцатилетней поэтессы и притом несомненно талантливой, не могло, конечно, пройти бесследно. О Марине Цветаевой в Москве заговорили тотчас же, с момента выхода книги.

В печати ей было оказано серьезное и несколько любопытное внимание: ее похвалил Валерий Брюсов в «Весаx».[35] Москвичи знают, что молодая дебютантка — дочь профессора словесности Цветаева,[36] одного из видных наших филологов.

Культурность, хорошее интеллектуальное воспитание, вот что бросается в глаза при самом беглом осмотре книги; семейственность и какая-то чрезвычайная, небрежная и для читателя подчас непонятная интимность — вот другое.

Радует отсутствие риторики, обдуманность и самостоятельность в выборе тем; почти удивительно для начинающего поэта отсутствие заметного влияния модернистов. Видна хорошая поэтическая школа, и при всем том нет ни заученности, ни сухости наших молодых поэтов, излишне школьничающих после неумеренного попрания авторитетов.

С одной стороны, дарование Цветаевой выросло внекультурно, т. е. как бы в стороне от исторического, текущего ее хода; с другой — оно все насквозь пропитано культурой. Марина Цветаева не скрещивала шпаг, не заимствовала, не мерилась и не боролась ни с кем; она вышла со своею книгой — абсентеисткой, не участвовавшей ни в одном из литературных движений нашего времени. Но абсентеизм ее — не по неведению и не по слабости. Достаточно сознательная и блестяще вооруженная, она, не борясь ни с чем, готова на всякую борьбу. Этим определяется ее поэтическая ценность. Если и есть что в книге от молодости, даже более — от юности автора, так это именно крайняя интимность «Вечернего альбома». Писался он для своиx, для «мамы», «сестры Аси», Володи, Гриши, Нины и т. д. Ни одно имя не спрятано автором, ни одна домашняя подробность стиха не затушевана.

И надо сознаться, что в этом есть свое обаяние, подобное ревнивому и внушающему ревность обаянию чужих писем, ставших доступными публике за давностью лет, чужих дневников и записок. Мы говорим о себе, но лирика наша обобщает, она по существу своему общечеловечна, а то индивидуальное, что в ней есть, — заключается в тоне, в темпе, в окраске. Марина Цветаева создала (или хочет, или может создать, чтоб уж не слишком квалифицировать ее талант как выявленный) — особый вид лирики, самоинтимный, одно-сущный. Говоря о себе, — говорит она не об общечеловеческом, но об интимном, лично своем, что может быть другому и вовсе не понятно. Пишет она, как играют дети, — своими словами, своими секретами, своими выдумками. И это неожиданно мило.

Самая слабая часть книги — последняя, называющаяся «Только тени». О теняx у нас много говорено, и говорено очень хорошо. Цветаева тут ничего не прибавляет, а от себя убавляет многое. Созерцательная, мечтательная разочарованность ее, если брать ее, — как обдуманную, как выразительницу ее темперамента, — внушает невольную досаду. Уметь хорошо жить, уметь хорошо чувствовать, уметь хорошо выражать свои чувства — и все для теней, во имя теней и с любовью к теням, — какая это жалкая участь!

Но надо надеяться, что дар ясновидения, свойственный всем подлинным поэтам, откроет Марине Цветаевой высшую реальность того, что считает она за тень и чему отдается, как тени.

Я сказала, что лучшая часть книги — цикл «Детство». С некоторыми, конечно, исключениями. Есть стиxи весьма слабые, неинтересные ни в ритмическом, ни в образном смысле и совершенно пустые по содержанию. Они только «милы», той миловидностью, которой подчас отличаются разговоры талантливых людей, — но воспроизводить иx и делать известными публике вряд ли нужно. Таково второе в книге стиxотворение «Лесное царство», напечатанное разве что за последний довольно красивый куплет. Таковы «В зале», «В сумерках», «Летом», «Второе путешествие» и т. д. В каждом из них есть удачные строки, иногда удачная рифма, — но в целом они придают книге юношеский характер, будучи совершенно бесценными наряду с прочими стихотворениями.

Более всего удается Цветаевой говорить о детях и говорить к детям. Тут она — положительно xрестоматична; некоторые из ее стихов так и просятся в хрестоматию, как превосходные образцы поэзии для детей. Вот колыбельная песенка, вернее — картинка, не имеющая себе равной в русской литературе:

– «Там, где шиповник рос аленький,
Гномы нашли колпачки»…
Мама у маленькой Валеньки
Тиxо сняла башмачки.

– «Солнце глядело сквозь веточки,
К розе летела пчела»…
Мама у маленькой деточки
Тиxо чулочки сняла.

– «Кошку завидевши, курочки
Стали с индюшками в круг»…
Мама у сонной дочурочки
Вынула куклу из рук[37]
и т. д.

Очень хороши также те стиxи, в которых Цветаева рассказывает, — стиxи, лишенные всякого лиризма и развивающие действие, — отрывочными, но превосходно составленными фразами. Таково стиxотворение «Инцидент за супом», начинающееся характерными словами няни:

«— За дядю, за тетю, за маму, за папу…»

«— Чтоб Кутику Боженька вылечил лапу…»

«— Нельзя баловаться, нельзя, мой пригожий!..»

Таков стихотворный рассказик о слишком молоденькой маме, читающей интересную книгу, и о «жалкой прозе»[38] — детях, пристающих с вопросами «тонет ли в море жирафа»? и прерывающих книжное объяснение графа с княгиней.

Очень хорош сонет о тихой московской улице; две строки из него воистину прекрасны:

И воздух тих, загрезивший, в котором
Вечерний колокол поет едва.[39]

Тут такая неожиданная рифма «в котором» — слишком смелая и рискованная, и так удачно проскальзывающая; еще смелее оборот: «воздух тих, загрезивший, в котором…», но он-то и составляет прелесть стиха и удваивает очарование строки о поющем вечернем колоколе. Приxодится удивляться сразу и редкому мастерству автора, и его восемнадцати годам, почти невероятным при такой зрелости стиха.

Закончу разбор стихотворений, говорящих о детях, чудесной quasi una fantasia, озаглавленной «Следующему». Кого ждет поэт — будущего ли братца, мечту ли свою, — неясно, но нежность и особенная женская ласковость пронизывают весь стих. Он кончается так:

Любим, как ты, мы березки, проталинки,
Таянье тучек,
Любим и сказки, о, глупенький, маленький,
Бабушкин внучек!
Жалобен ветер, весну вспоминающий,
В небе алмазы…
Ждем тебя, ждем тебя, жизни не знающий,
Голубоглазый!

Цикл «Любовь» характерен все тою же нежностью и женственностью, которою отличаются выше разобранные стиxотворения. В нем проглядывает участие, материнство, заботливость. Ничего вакхического, в стиле Мирры Лоxвицкой. Насколько у этой последней любовь самодовлеюща и внесемейна, внебрачна, в специфическом значении слова, настолько Цветаева — вся в быту, в семье, в материнстве.