Лора Бекитт - Любовь и Рим

• Название: Любовь и Рим
• Автор: Лора Бекитт
• Издательство: Престиж книга, РИПОЛ Классик
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 2005
• ISBN: 5-7905-3839-8

Эпоха правления Юлия Цезаря, Марка Антония и Октавиана. Судьбы двух женщин – патрицианки и рабыни – оказались в жестких тисках деспотичной Римской империи. Но любовь выдержит все!

Прекрасная Ливия Альбина вышла замуж за человека, которого выбрал ей в мужья отец. Богатый, успешный и расчетливый, он не принес ей счастья. Римский юноша Гай Эмилий Лонг, которого Ливия полюбила вопреки воле отца и супружеской клятве, попал в проскрипционные списки и был вынужден бежать. Рабыня Ливий, рыжеволосая красавица Тарсия, много лет ждала возвращения своего возлюбленного Элиара с бесконечных войн, которые вела огромная Римская империя.

Удастся ли встретиться влюбленным – знают только бога…

---

С ним что-то произошло. Как если бы в его доме была некая потайная комната, полная трупов, и он вдруг понял, что не сумеет затолкать в нее еще один!

Он шел обратно, не разбирая дороги, тогда как солнце уже село и над городом плыла луна – в ее сиянии мерцала вода в мелких лужицах у обочин, призрачно светились стены домов… А небо было бескрайним, широким, беспредельно холодным, с его высот бесконечным потоком струился мрак, он придавливал к земле все живое, мешал дышать. И Мелиссу на миг почудилось, что оттуда, сверху, за ним следят чьи-то внимательные глаза, не враждебные, а отстранено холодные, похожие на глаза неведомого зверя.

…Когда он ворвался в комнату Амеаны, то был вне себя от гнева. Бросив корзину с надрывно орущим младенцем посреди комнаты, остановился, тяжело дыша и глядя на гречанку лихорадочным взором.

Та приподнялась на подушках.

– Ты принес его назад?! Почему?! – Она пыталась перекрыть своим голосом вопли ребенка, что было нелегко сделать.

– Потому что он твой! Возись с ним сама! Глаза Амеаны презрительно сузились.

– Хорошо, – отчеканила она, – завтра утром Стимми отнесет его на овощной рынок и положит у колонны.

Мгновение Мелисс стоял, не шевелясь, потом неожиданно топнул ногой.

– Нет! – Его крик походил на рычание зверя. – Ты понимаешь, что он станет рабом человека, который его подберет, а если этого не случится, будет растерзан бродячими псами!

– Меня не волнует, что с ним случится. Он мне не нужен.

Мелисс подошел к постели Амеаны и вдруг с силой ударил женщину по щеке: маска бездушия на ее лице вмиг сменилась маской испуга.

– Ты покормишь его, чтоб он не орал; если не хочешь сама, найди кормилицу, ты меня слышишь?! Завтра я зайду и посмотрю, что тут происходит: если снова услышу этот визг, то прибью тебя вместе с твоей беспутной рабыней.

– Я не твоя собственность, Мелисс, ты не можешь распоряжаться мною! – вскричала Амеана.

И тогда он произнес с леденящим душу спокойствием:

– И все-таки я могу тебя убить.

Когда он пришел на следующий день, гречанка лежала в постели, молчаливая и надутая. Однако ее лицо уже не казалось вылепленным из желтого воска – к нему возвращались прежние краски, а хорошо расчесанные волосы буйно кудрявились, выбиваясь из-под ярко-голубой повязки, что придавало молодой женщине привычный, ослепительно-задорный вид.

Мальчик лежал в той же корзине; увидев Мелисса, Стимми поспешно вынула ребенка и, освободив его от мокрых тряпок, принялась неумело пеленать. Мелисс с невольным любопытством уставился на младенца. Длинненькое и плотное смуглое тельце, темные глаза, смоляно-черная шапочка волос на круглой головке… Больше половины мужского населения Рима темноволосы, черноглазы и смуглы, люди с каштановыми, рыжими или русыми волосами и светлыми глазами встречаются куда реже. Вероятность того, что Амеана родила его сына, была ничтожно мала, и все-таки она существовала… Впрочем, он не позволял себе думать об этом.

В конце концов есть сколько угодно отцов, выбрасывающих на улицу или продающих в рабство своих законных детей оттого, что нет возможности прокормить слишком большую семью; что касается богатых людей, они никогда не признают своими детей от куртизанок или рабынь. Рожденный нищим, имеет нищую судьбу, так уж повелось в мире…

– Ты доволен? – холодно спросила Амеана. Он не знал, что ответить, и только спросил:

– Ты сама его кормишь?

– Еще чего! Довольно того, что он девять месяцев, как пиявка, высасывал соки из моего тела!

В следующий раз Мелисс застал кормилицу, крепкую, полную женщину неопределенного возраста, которая держалась с большим достоинством и даже несколько по-хозяйски, – ремесло кормилицы считалось очень уважаемым и почтенным. Когда она осторожно опустила мальчика все в ту же злосчастную корзину, он захныкал.

– Что с ним? – резко спросил Мелисс. Отвечая, женщина слегка повысила голос:

– Так ведь его надо не только кормить, но и брать на руки, укачивать, петь ему песни. Уж я-то знаю: сама вырастила шестерых, а седьмой недавно родился, да и выкормила, должно быть, не меньше десятка, не считая своих. И почему на нем нет никаких амулетов? Нужно повесить ему на шею медальон, иначе ночью налетят стриги и выпьют его кровь! Вы принесли очистительную жертву? А как назовете мальчика? Давно пора дать ему имя!

Амеана выслушала ее с угрожающим молчанием, а Мелисс вдруг сказал:

– Его будут звать Карион.

– Почему? – тотчас отозвалась Амеана, на что Мелисс невозмутимо отвечал:

– Так ведь все равно неизвестно, кто его отец. Хотя ты можешь поступить согласно обычаю и дать ему родовое имя того человека, который отпустил тебя на свободу!

– Ни за что! – воскликнула Амеана и нахмурилась.

Мелисс приходил раз или два в неделю и с возрастающей тревогой наблюдал, как она хорошеет. Амеана начала вставать с постели и, хотя молоко бежало из ее груди, отчего одежда промокала насквозь, упорно не желала кормить ребенка. Наконец она туго перевязала верхнюю часть туловища и ходила, морщась от боли. Она надеялась окончательно поправиться к началу лета и просила Мелисса подыскать ей другое жилье. Однажды, когда гречанка вновь заговорила об этом, он нерешительно произнес:

– Я подумал… возможно, тебе не стоит возвращаться к прежнему? Сиди дома с ребенком, как другие женщины, – я стану давать тебе деньги.

Амеана резко повернула к нему побледневшее лицо.

– И удовлетворять твои прихоти?! Быть игрушкой в твоих руках?! А когда тебе что-то не понравится, ты станешь меня бить? Хватит того, что ты навязал мне этого… этого…

И тут Мелисс снова ударил ее. Амеана закричала сквозь слезы:

– Убирайся прочь! В тебе нет ничего, кроме животной похоти и злобы!

– Рано или поздно я приду и убью тебя, – спокойно произнес он и ушел с твердым намерением никогда не возвращаться к этой женщине.

ГЛАВА IX

За семнадцать дней до календ априлия 711 года от основания Рима (17 марта 45 года до н. э.) произошла знаменитая битва при Мунде, во время которой цезарианцы одержали решающую победу над силами Помпея. Вскоре после возвращения из Испании Цезарь отпраздновал свой пятый триумф. Он дал два невиданно щедрых угощения народу: на берегах Тибра и Марсовом поле было установлено множество столов, накрытых различными кушаньями и напитками, там же устраивались представления и игры. В свою очередь римляне окружили Цезаря невиданными почестями: его статуи воздвигались среди изображений царей на Капитолии, ему даровался титул освободителя и отца отечества.

Хотя за рядами обильно уставленных яствами столов в основном сидели плебеи, среди них можно было увидеть переодетых в простые одежды патрициев из числа тех, кто не чуждался народного веселья, а также склонных к легкомысленному времяпрепровождению, и немало вольноотпущенников и рабов, не принимавших во внимание, что вообще-то угощение было устроено для свободнорожденных.

Потому неудивительно, что две молодые рабыни из числа прислужниц Ливий попросили у хозяйки позволения присутствовать на празднике. Ливия охотно отпустила их и буквально вытолкала за ворота Тарсию, приказав ей пойти вместе с девушками и как следует развлечься.

Рабыни надели чистые туники, красивые пояса, нацепили дешевые украшения. Девушки попросили Тарсию причесать их, и она старательно уложила им волосы. Себе сделала греческую прическу, перевив ее синей лентой. В довершении этого две другие рабыни украсили головы венками из сорванных в саду цветов.

Извилистые улочки близ Форума были полны народа – шумные толпы двигались неведомо откуда и куда, до отказа заполняя тесное пространство, так что временами можно было продвигаться вперед, лишь вплотную прижавшись к стенам домов. Слышались беспорядочные неистовые крики веселья и восторга, перемежавшиеся воплями «Слава Цезарю!». То тут, то там давали представления фокусники, шуты и мимы, звучали флейты и кифары, на каждом шагу торговали всякой всячиной – пирожками, колбасами, фруктами, вином.

– Похоже на Сатурналии, – сказала одна из спутниц Тарсии, Луцилия. – Вы не находите?

– Да, – ответила другая, тогда как Тарсия призналась, с любопытством глядя вокруг:

– Я еще не была ни на одном празднике.

– Ни на одном?! – изумились девушки. – Но ты почти два года живешь в Риме!

– У меня не было желания выходить, – сказала Тарсия и больше ничего не прибавила.

День стоял чудесный, солнечный свет был не жарким, а очень мягким, золотистым; золотою казалась и пыль, поднявшаяся над улицами от оживленного движения. Девушки постоянно останавливались, чтобы посмотреть различные представления, и потому не скоро добрались до берега Тибра.

Воздух был наполнен гулом реки, поблескивающей и искрящейся на солнце. Тарсия чувствовала себя удивительно хорошо, слившись с толпой, которая дружно пировала на общем празднике. Девушкам дали место за столом, и они принялись за еду; их чаши то и дело наполнялись вином, в основном, дешевым сабинским. Насытившись, люди затевали игры; где-то слышалось пение и щелканье кастаньет – народ развлекали знаменитые танцовщицы-гадитанки.