Энн Пэтчетт - Заложники

• Название: Заложники
• Автор: Энн Пэтчетт
• Издательство: ЭКСМО
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2004
• ISBN: 5-699-06880-5

Приглашенные на светский прием гости с нетерпением ждали появления всемирной знаменитости – певицы Косc. Ее чарующий голос заворожил всех. Но прекрасный вечер был неожиданно прерван – в зал ворвались вооруженные террористы.

С этого момента для всех участников драматических событий началась другая жизнь, а весь мир сузился до размеров одного зала…

---

– Мы отпустили слуг, больных и всех женщин, кроме одной. Похоже, она представляет для вас наибольший интерес? Задержи мы другую, вы не придали бы этому такого значения?

– Так я могу вам доверять?

Бенхамин с минуту обдумывал его слова. Потом поднял руку, словно для того, чтобы потрогать свою рану на щеке, но передумал.

– Мы с вами по разные стороны баррикад.

– Швейцарцы никогда не встают на чью-либо сторону, – оборвал его Месснер. – Мы держим только сторону Швейцарии, то есть нейтральную.

Никто из командиров не нашел, что еще сказать Месснеру, которому не требовались доказательства, что аккомпаниатор, лежащий у его ног, мертв. Священник накрыл его тело скатертью, взятой со стола, и скатерть была совершенно неподвижна. Месснер вышел из дома без дальнейших препирательств и вернулся через час в сопровождении помощника. Они привезли с собой медицинскую каталку, вроде тех, которыми пользуются сотрудники «Скорой помощи». Каталка была нагружена ящиками и мешками, и, когда все это было с нее снято, они уменьшили до минимума ее высоту и попытались взгромоздить на нее крупное тело аккомпаниатора. В конце концов им пришлось призвать на помощь нескольких молодых террористов. Смерть делает человека очень тяжелым, как будто все его прежние деяния, вся долгая жизнь возвращается к нему в эти последние мгновения и ложится свинцовым грузом ему на грудь. Когда аккомпаниатора все-таки уложили на каталку, из-под узорчатой скатерти выскользнули его красивые руки, наконец его увезли из зала. Роксана Косс отвернулась, как будто разглядывала диванные подушки. Господину Осокаве показалось, что в эти мгновения она воображает себя Брунгильдой и мечтает о коне, который унес бы ее в огонь вслед за телом возлюбленного.

– Мне представляется, что они не должны были доставлять нам еду таким способом, – обратился вице-президент к сидящему рядом с ним незнакомцу, несмотря на то что был голоден и весьма интересовался содержимым ящиков. – Мне представляется, из уважения к смерти они могли бы сделать две отдельные ходки. – Предзакатный свет пробивался сквозь высокие окна гостиной и рисовал на полу золотые полосы. Красивая комната, подумал вице-президент, а в это время дня она особенно прелестна. Он очень редко возвращался домой раньше темноты, а часто и вовсе не бывал дома, замещая президента то в одной поездке, то в другой. Лед в полотенце почти полностью растаял, и рукав его крахмальной рубашки промок от постоянно стекающей по руке воды. Тем не менее влажная прохлада полотенца приносила облегчение его распухшему лицу. Он размышлял, где будут спать сегодня ночью его жена и дети: может быть, президент и его жена пригласят их к себе, чтобы сделать себе на этом рекламу? А может, они снимут комнату в отеле? Он надеялся, что они найдут приют у кузины Анны. Анна обеспечит жене комфорт, развлечет детей и послушает их рассказы о нападении бандитов. Конечно, им придется спать в кроватях по двое, а может, поместиться и на выдвижной софе, но тут нет ничего страшного. Все ж лучше, чем в чопорных гостевых покоях у Масуды, тем более что Эсмеральду он наверняка пошлет спать на половину слуг.

Гэн и господин Осокава устроились на другом конце комнаты возле окон, подальше от своих соотечественников. Строгие правила вежливости не позволяли другим мужчинам присоединиться к ним без приглашения. Даже в таких чрезвычайных обстоятельствах субординация оставалась нерушимой. В своем нынешнем настроении господин Осокава не нуждался в компании.

– Он был потрясающим аккомпаниатором! – сказал он Гэну. – Я чувствую свою ответственность за них обоих. – Из всех мужчин в комнате господин Осокава был единственным, кто оставался в пиджаке и галстуке. Вообще, его костюм поразительным образом сохранил свою безупречность.

– Вы хотите, чтобы я ей сказал?

– Что?

– Об аккомпаниаторе? – уточнил Гэн.

Господин Осокава посмотрел на Роксану Косс, которая по-прежнему сидела отвернувшись, лицо ее скрывал каскад волос. Несмотря на то, что рядом с ней на софе сидели другие люди, она казалась совершенно одинокой. Священник находился рядом с ней, но не с ней. Глаза его были закрыты, губы как будто беззвучно шептали слова молитвы.

– О, я думаю, она это знает! – А затем добавил с сомнением: – Я уверен, что все ей об этом уже говорили.

Гэн не настаивал. Он ждал. В его обязанности не входило давать советы господину Осокаве. Он знал, что секрет его профессии заключается в умении ждать, пока хозяин придет к тому или иному заключению.

– Если это не покажется слишком бестактным, – наконец сказал он, – может быть, вы передадите ей мои соболезнования? Скажите ей, что я считал ее аккомпаниатора смелым и талантливым человеком. – Он посмотрел Гэну прямо в глаза, между ними промелькнуло что-то необычное. – А что, если я действительно несу ответственность за его смерть? – снова спросил он.

– Каким образом?

– Ну, это же мой день рождения. Они приехали сюда ради меня.

– Они приехали сюда работать, – возразил Гэн. – Они вас вообще не знали.

Господин Осокава, которому только что исполнилось пятьдесят три, выглядел внезапно постаревшим. Он совершил ужасную ошибку, принимая такой дар, и теперь он как будто расплачивался годами своей жизни.

– Скажите ей, да-да, скажите ей обязательно, что я очень скорблю.

Гэн кивнул, поднялся со своего места и пересек комнату. Комната была огромной. Даже если не считать большой прихожей и столовой, примыкавших к ней с разных концов, сама гостиная имела весьма сложную конфигурацию и состояла из трех отдельных помещений, так сказать, комнат в комнате, заставленных стульями и креслами. Для концерта вся мебель была сдвинута к стенам, а потом, в ходе дальнейших событий, постепенно снова возвращалась в середину, совершенно стихийно и хаотически, потому что заложники устраивались как могли. Если водрузить в этой комнате стойку регистратуры, она станет напоминать огромное гостиничное фойе. А если бы здесь был пианист, подумал Гэн… но тут же отбросил эту мысль. Роксана Косс сидела одна, но неподалеку от нее располагался молодой террорист, прижимающий к груди винтовку. Гэн уже видел раньше этого мальчишку. Это он держал Роксану Косс за руку, когда все заложники в первый раз легли на пол. Интересно, почему он запомнил именно этого, ведь все остальные сливались для него в одно неразличимое целое? Очевидно, что-то было в его лице, нежном, в некотором смысле интеллигентном, неординарном. Гэну самому не понравилось, что он это заметил. В этот момент парень открыл глаза и встретился взглядом с Гэном. Минуту они смотрели друг на друга, а затем одновременно отвели глаза в стороны. В животе у Гэна появилось странное тянущее чувство. Тем легче будет говорить с Роксаной Косс. Она не пугает его так, как этот парнишка.

– Извините меня, – обратился он к ней. Он выбросил из головы юного террориста. Никогда в жизни он не подошел бы к ней по собственному почину. Никогда бы не нашел в себе мужества выразить ей свою собственную симпатию и соболезнования, точно так же как господин Осокава не нашел бы в себе мужества обратиться к ней напрямую, даже если бы его английский был превосходным. Но вместе они ощущали себя в этом мире вполне свободно: две половинки мужества, составляющие вместе одно храброе целое.

– Гэн! – сказала она. Потом грустно улыбнулась. Глаза ее все еще были заплаканными. Она встала с дивана и взяла его за руку. Из всех людей в комнате она твердо знала только его имя, и ей доставляло удовольствие произносить его вслух. – Гэн, спасибо вам за прежнее, за то, что вы их остановили.

– Я никого не останавливал, – покачал головой Гэн. Он очень удивился, услышав свое имя из ее уст. Удивился, как оно звучит. Удивился касанию ее руки.

– Ну как же, все бы пошло насмарку, если бы вы не оказались на месте и не перевели бы им вовремя все, что я сказала. Я бы тоже закричала, как та женщина раньше.

– Вы и так выразились совершенно ясно.

– Подумать только, они хотели в него стрелять! – Она отпустила его руку.

– Я рад, – начал было Гэн и остановился, соображая, чему в самом деле он может быть рад. – Я рад, что покой вашего друга не был нарушен. Я уверен, что очень скоро его переправят домой.

– Да, – сказала она.

Гэн и Роксана одновременно представили себе аккомпаниатора, возвращающегося домой: вот он живой сидит в самолете возле иллюминатора и смотрит на облака, клубящиеся над этой страной.

– Мой работодатель, господин Осокава, просил меня передать вам свои соболезнования. Он хотел, чтобы я вам сказал, что ваш аккомпаниатор был очень талантлив. Для нас большая честь услышать его игру.

Она кивнула.

– Он прав, это действительно так, – сказала она. – Кристоф был очень хорошим. Мне кажется, люди нечасто обращают внимание на концертмейстеров. Наверное, именно это хотел сказать ваш… работодатель. – Она раскрыла ладонь. – Он дал мне носовой платок. – Маленький белый флажок, реющий между ее пальцев. – Боюсь, что я его испачкала. Мне кажется, он вряд ли захочет получить его обратно в таком виде.