Игорь Ковальчук - Клановое проклятие

• Название: Клановое проклятие
• Автор: Игорь Ковальчук
• Жанр: Фэнтези
• Год: 2007
• ISBN: 5-289-02567-7

В системе миров, подвластных кланам бессмертных, долгое время сохранялась относительная политическая стабильность. Это продолжалось до тех самых пор, пока один из кланов не решился осчастливить всех, создав совершенное общество, состоящее из совершенных людей. А ведь именно этот клан был призван наблюдать за всеобщим исполнением законов, и без труда может кого угодно заставить выполнять свои решения.

Руин Арман, могущественный маг, один из представителей некогда проклятого и многими ненавидимого клана бессмертных, со своей семьей, того не желая, оказывается в самом центре событий. Многие желают ему смерти. И даже самый сильный чародей может погибнуть. Но принесет ли гибель Руина желаемую победу его врагам? Неизвестно...

---

Мальчишки разлетелись от него, как щенки от здоровенного разъяренного волкодава. Двое или трое из пятерых все-таки попытались «вломить чужому дядьке между ушей», но, получив по чувствительным местам, покатились на пол. Гвеснер тоже попытался вырваться, но с таким же успехом он мог пытаться выкарабкаться из каменных колодок. Ликвидатор держал мертвой хваткой. Он мигом накрыл взглядом весь зал, заметил и скрученные за спиной Эмиты руки, и ее задранную футболку, и валяющийся рядом ремешок.

Ловко подхватил его с пола, перегнул схваченного подростка через колено и стащил с него штаны, пояс которых и так ослаб после того, как оттуда вынули ремень. Поудобнее прижал Гиада локтем и принялся хлестать его по заду. Парень извивался и вопил, в его голосе было больше всего злобы и негодования, чем боли или страха, но, впрочем, Мэлокайн не слишком долго усердствовал. Бил он куда сильнее, чем досталось девушке. А потом уронил жертву с колен и подскочил к следующему парню.

Те трое валялись на полу, изображая, как сильно их ударили, но как только первому из них досталось ремнем, воспоминание о пинке сразу стерлось из памяти, и подростки, подскочив, рванули к выходу. Впереди, шипя от ненависти, несся Гвеснер, придерживающий сползающие штаны. Они едва не смели с дороги наставника, который наконец-то появился в дверях, но даже не посмотрели на него. Ликвидатор, впрочем, тоже не интересовался, что там дальше будет с обидчиками его дочери. Он нагнулся над нею, распутал затянувшийся на ее запястьях длинный шнурок от мобильного телефона и помог подняться на ноги.

– Что он тебе сделал? – спросил он напряженно, – Что-нибудь серьезное сделал?

– Ничего серьезного, – Эмиту слегка шатало от напряжения, но она этого не замечала. Молчаливый наставник переводил глаза с Мэлокайна на его дочь. – Ерунда.

– Идем, – он решительно повел ее к двери. – Надеюсь, твой наставник не возражает?

– Нет, – мастер воинского искусства покачал головой. – Нисколько, разумеется.

Ликвидатор посадил дочь в свою побитую машину и молчал почти до самого дома. Правда, в сам дом он ее не повел, а потянул в небольшую пристройку – совсем маленькое строение с единственной комнатушкой, где помещались только длинный, но узкий диванчик, широкое кресло и телевизор. Здесь Мэл отсиживался, когда возвращался прямо с работы в состоянии легкой, но тревожащей депрессии. Все в доме знали, что если отец семейства засел в пристройке, его нельзя тревожить, и когда ему что-нибудь понадобится, он придет и скажет, или, в самом крайнем случае, позвонит по мобильному телефону.

Мэлокайн усадил дочку на диван и попытался стянуть с нее футболку, но она не позволила.

– Доча, не дури, мне надо посмотреть.

– Там ничего нет, – возразила Эмита, краснея. – Ерунда, пара синяков.

– Вот и покажи мне свои синяки. Покажи.

Девушка со вздохом задрала футболку. Ликвидатор наклонился почти к самой ее спине, почему-то протяжно вздохнул и пошел к полочке в углу комнаты.

– Крови действительно нет. Но я смажу одной хорошей мазью, чтоб быстрее рассосались синяки. Вот так больно?

– Нет, – морщась, ответила она.

– Ну, и зачем врешь? Ладно, не важно. Я уже закончил. Коньячку?

– Со льдом и лимончиком, – бойко отозвалась Эмита. Это была их семейная шутка, что-то вроде обмена репликами, и если одна из реплик по той или иной причине пропадала, оба чувствовали себя не в своей тарелке. На самом же деле коньяк они пили только неразбавленный и без всяких лимонов, дочка – из рюмочки, отец – из кружки. Впрочем, он нечасто прибегал к подобной сильной тонизирующей порции спиртного.

– Момент, – Мэл открыл бар и разлил остатки коньяка из красивой фигурной бутылки. Принес дочери. – Вот. А теперь рассказывай. Если, конечно, хочешь. Не хочешь – не рассказывай. Я и так догадываюсь.

– О чем ты можешь догадываться! – девушка невольно покраснела.

– О том, почему тебя так не любит этот болван, отпрыск Блюстителей Закона.

– Ты его знаешь?

– Я знаю всех твоих одноклассников. А что касается законника, то его легко узнать. Как любого кланового.

– Как?

– Вырастешь – научишься. Опыт, только опыт. А били тебя из-за меня?

– То есть? – не поняла Эмита.

– Ну, то есть за то, что ты – моя дочь, я прав? Я слышал, что этот Блюстителеныш упомянул меня.

Девушка снова покраснела, будто отец застал ее в кустах с каким-то неизвестным парнем.

– И совсем даже нет, – сказала она, отводя глаза.

– Эмита… Они тебя шпыняли из-за меня?

– Пап, они просто черт знает что говорили о тебе! Не могла же я…

Мэлокайн смотрел на дочь с каким-то странным любопытством.

– А ты, разумеется, лезла доказывать, что они не правы.

– Пап…

– Послушай, детка, ты умная девчонка. Неужели тебе в самом деле не наплевать, что обо мне думает какой-то малолетний придурок?

– Но они называют тебя убийцей. Это же не так!

– А я могу назвать этого Блюстителенка проституткой. Что от этого изменится? Он же не пойдет на панель только потому, что его так обозвали.

Эмита украдкой фыркнула в кулачок, представив себе Гвеснера в сетчатых колготках.

– Так что давай договоримся, дочка, что на какую-либо ерунду, которую обо мне станут говорить, ты станешь реагировать цивилизованно. То есть никак. Договорились?

– Посмотрим.

– Эмита!

– Пап, давай я сама решу, на что и как мне обижаться, ладно?

Ликвидатор лишь головой покачал, и, заглянув в свой бар, вытащил из его глубин еще одну фигурную бутылку коньяка. Откупорил с непринужденностью опытного человека и снова наполнил бокал дочери. Она и не заметила, как выцедила предыдущую порцию. Как на каждого Мортимера, спиртное оказывало на девушку лишь легкое тонизирующее воздействие, а сейчас немного успокоило. Она почувствовала острое желание прижаться к отцу и больше не шевелиться. Его объятия были для нее обещанием защиты и покоя.

Эмита сдержалась и лишь посмотрела на него, как могла мягко. Она не считала, что жизнь ее так уж тяжела и полна испытаний, но даже мелкие (со взрослой точки зрения) стычки с одноклассниками странным образом изменили ее характер и даже внешность. Взгляд ее больше не был таким наивно ясным, как в детстве, теперь она смотрела остро и пронзительно, а губы почти всегда были плотно сжаты. Это обличало в ней не только волевую натуру, но и готовность в любой момент вступить в схватку – словесно или физически.

А Мэлокайну грустно было смотреть на дочь. Он помнил, какой она была в детстве хорошенькой и открытой. Теперь ее хорошенькой не назовешь. Чтобы быть хорошенькой, девушка должна сохранить долю детскости, а какая детскость может быть в женщине, готовой в любой момент вцепиться в горло обидчику? Такая детскость есть в Моргане, и потому ее все время хочется от всего защищать. Мысль от чего бы то ни было защищать Эмиту бесследно испарится из сознания мужчины, как только он взглянет на нее. И не так важно, в самом ли деле Эмита так уж хороша в драке. Она не считает нужным прятать от окружающих свою внутреннюю силу, вот в чем дело.

Мэл подумал о том, как было бы прекрасно, если бы у его дочери никогда не возникало потребности вступать в поединок, хотя бы даже волевой. Но что поделаешь с этим дерьмовым миром, в котором милая и доверчивая девочка вряд ли вырастет в милую доверчивую девушку, а если и вырастет, то вскоре очень пожалеет об этом.

В какой-то миг ему показалось, что дочь читает его мысли. Она смотрела на него в упор и, казалось, видела его насквозь. Ликвидатор смутился, хотя по нему, разумеется, этого нельзя было угадать. А Эмита вдруг спросила:

– Ты будешь учить меня драться?

И он тоже понял ее без пояснений. «Если все так, – думала она, – если уж таков наш мир, и такова я, несущая в себе зерно постоянного вызова, то мне, пожалуй, надо уметь хотя бы хорошо драться».

– Но почему я? – удивился Мэлокайн. – В Асгердане сотни воинов куда лучше меня. Я лично могу познакомить тебя по крайней мере с десятком, которые скорее всего согласятся взять тебя в обучение.

– Не-а. Я хочу, чтоб меня учил ты, – девушка улыбалась. – Ты лучше.

– Ты меня переоцениваешь.

– Вот и нет. Это не от тебя ли я слышала, что лучший воин не тот, кто хорошо машет железкой, а тот, кто все равно выживает? А ты, как говорят, самый лучший мастер выживания. Разве я не права?

Мэл нахмурился, но ненадолго. Он еще озабоченно чесал затылок, а рот уже расплывался в улыбке, и в глазах начинали плясать чертики. Его увлекла эта игра, да и потом, разве мог он не согласиться с дочерью? Он знал десятки и сотни приемов, которые чванливыми «мастерами боевых искусств» скорее всего были бы сочтены недостойными. Ему в его профессии приходилось думать в первую очередь о том, чтобы сделать работу и не погибнуть потом. Объяснять людям, что они не правы, считая его наемным убийцей, зачастую не было времени и возможностей, и вставать в красивую стойку обычно не находилось времени.