Влад Менбек - Церебралка

• Название: Церебралка
• Автор: Влад Менбек
• Жанр: Научная Фантастика

Его опять куда-то везли. Отец был против, хотя промолчал. Мать обиделась на него до такой степени, что не попросила помочь скатить коляску с Игорем по ступенькам подъезда. Она упрекала мужа в равнодушии к судьбе и здоровью сына, не замечая, что молчаливое сочувствие отца для Игоря было приятнее, чем ее нервные восклицания, постоянное упоминание, что Игорь болен. Но отец не в силах был что-то изменить из-за своего замкнутого характера, а мать воспринимала это как его слабость и старалась командовать дома, делая все так, как ей нравилось. Ей казалась, что домочадцы не понимают ее правоты. Сын для нее был больной частью ее тела, тогда как для отца он был прежде всего человеком…

…Игорь молчал, закрыв глаза. Он впитывал жизненную энергию из основы основ, из вселенского поля. Она ему была нужна, как воздух: для себя, для Ирины, для других больных…

…Напитываясь энергией, Игорь напрягся и с рваным треском, дергаясь, с грохотом в голове, со слепящими вспышками света в глазах, пророс нервами от мозга в большой палец левой руки. Не обращая внимания на острую и жгучую боль, он стал пробивать каналы к остальным пальцам, затем к мышцам самой руки. Он взмок, как мышь, когда с трудом прорвался к правой руке и к ногам. Все мышцы его тела дрожали мелкой нервной дрожью, от которой было очень щекотно. Он до того обессилел, что не мог пошевелиться…

…Затихнув, Игорь пережидал приступ и опять продолжал пробивать каналы в нервах, сгибая ноги, руки и пальцы. Утром его охватил страх, он боялся пошевелиться: а вдруг все приснилось?! Набравшись мужества, он с трудом стал шевелить руками и ногами. Они его слушались и ему захотелось всего сразу. Он решил попробовать встать на ноги. Высунув худые, кожа да кости, ноги из-под одеяла, мучаясь, помогая себе слабосильными руками, сел. Его качало из стороны в сторону: оказывается, он не умел держаться вертикально без опоры. Но глубинная память подталкивала ему эти навыки в сознание…

---

В большом зале с громадными окнами их встретил Анатолий Евгеньевич. За многочисленными пультами, которые стояли вдоль стен, сидело несколько человек в белых и серых халатах. Они оторвались от работы, чтобы поздороваться с прибывшими, и снова занялись приборами. Анатолий Евгеньевич с одним из помощников пересадил Игоря из коляски в зубоврачебное кресло, установленное перед пультом с красными и зелеными огоньками.

Папа отошел к окну и стал в него смотреть – он нервничал. Анатолий Евгеньевич, закатав у Игоря рукава рубашки и штанины брюк, стал с помощником прикреплять к ногам и рукам Игоря блестящие бляшки с проводами. И хотя кресло было зубоврачебное, Игорь чувствовал, что боли ему не причинят. Он с интересом наблюдал за всем. Затем ему на голову примостили шлем с волосами из проводов. Анатолий Евгеньевич что-то пощелкал на пульте, красные и зеленые лампочки стали мигать на все лады, переговорил с помощником и, нажав белую клавишу, стал внимательно наблюдать за Игорем.

Сначала ничего не было. Но через несколько минут в голове появилось далекое гудение. Этот звук был заманчивым. Игорю вдруг показалось, что таким вот образом компьютер пытается с ним поговорить. Другого объяснения этому он дать не мог. Разобраться в гудении получше мешало электричество, от которого потрескивало и вибрировало в проводах и деталях компьютера. Игорь с волнением подумал, что без электричества он бы лучше понял, о чем это гудение.

И еще как-то мешали люди, находившиеся в зале. А вот если бы в зале остались только папа и, может быть, Анатолий Евгеньевич, то такой помехи не было бы. Не успев во всем этом разобраться, Игорь почувствовал, что с него снимают шлем и отклеивают бляшки. Сеанс окончился, а он никак не мог освободиться от яркого впечатления. Анатолий Евгеньевич сказал папе, что Игоря нужно привозить каждый день, машину он будет присылать. Еще он сказал, что это может продлиться месяц или даже больше. Папа согласился. Они ехали на той же машине через вечерний удивительный город.

Дома его ждала Ирина. Игорь рассказал ей, как его подключили к компьютеру и как у него все зачесалось. Ирина смеялась до слез. Игорь тоже развеселился. О гудении он ей почему-то не рассказал. А в зале Клавдия Кузьминична громила всю современную медицину и науку:

– Вся наука – блеф! – утверждала она. – Изучают черт-те что! Мусолят в рассуждениях атомы и частицы, которые никто в глаза не видел. Оторвались от жизни навсегда и уперлись рогами в тупик, где пускают пузыри и строят карточные домики, которые рассыпаются от комариного чиха! И эзотерики оторвались далеко: разогнались еще в древние века и прыгнули в пустоту, где до сих пор болтаются. Очевидно, прав был Сальвадор Дали: только симбиоз науки и эзотерики может продвинуть человечество вперед, спасет его от гибели. А они, как лебедь, рак и щука, да еще НЛО впрягаются. Вавилонская башня: никто не хочет понимать соседа!..

– Вы же зам. директора материалистического института! – смеялся папа.

– Я хозяйственный работник! Швабры, метлы, грузовик под мусор – вот моя работа.

– А физика? – не унимался папа.

– А физики – капля на ведро!

– Не прибедняйся, Клавдия, – осаживал ее папа. – Кандидатскую же написала.

– Случайно! – бухнула Клавдия Кузьминична и захохотала. Сквозь смех прокричала: – С испугу!..

– Так тебя и испугаешь, – язвил папа.

– Что правда, то правда: испугать меня трудно, – соглашалась Клавдия Кузьминична, погрустнев. Но это с ней длилось недолго. После паузы она так же громогласно скомандовала:

– Муля! Беги, запускай машину!

Игорь опечалился: Ирину увозили.

В институт они стали ездить каждый день. Для Игоря это стало, как праздник: мир для него расширился. Перед очередным сеансом Анатолий Евгеньевич долго наставлял Игоря: о чем думать, что делать, и повторял это до тех пор, пока Игорь не объявлял, что все понял, хотя ничего не понимал. С некоторых пор Игорь стал замечать, что Анатолий Евгеньевич смотрит на его болезнь не так, как все люди. Он говорил о болезни совсем не то, что чувствовал Игорь, он объяснял это так, как хотел это видеть сам. Когда Игорь понял это, то Анатолий Евгеньевич стал ему не особенно приятен. Но он старался не показать своей неприязни, потому что его удивительно тянуло к странному гулу, который происходил то ли от компьютера, то ли от болезни.

Так незаметно прошел месяц определения причины болезни. И хотя папа нередко приходил с работы усталый, он с удовольствием тащил коляску с Игорем к сигналящей внизу машине. Он даже веселел от этого. И как-то по другому стал посматривать на сына. Игорю это нравилось.

Незаметно для себя Игорь заинтересовался картинками в журналах, хотя раньше не понимал их. Он стал рассматривать фотографии. Это заметил папа. Долго наблюдал за сыном, как тот перелистывал семейный фотоальбом. На следующий день он принес Игорю целую кипу журналов со сплошными иллюстрациями. Именно тогда Игорь понял, что у него что-то изменилось внутри. Он стал иногда смотреть телевизор и даже умудрялся различать некоторые картинки, если они не быстро менялись. Его заинтересовала музыка, которая сильно отличалась от разговора. Для понимания музыки не нужно было сильно напрягаться. Оказывается, музыка была взаимосвязанная и одновременно разделенная на части, что делало ее приятной. Но разговор по радио он понимал плохо, слишком быстро говорили о непонятном.

Отец купил батарейки и вставил в старенький транзистор, который Игорь стал слушать чуть не круглосуточно. Мать почти ничего не замечала. Игорь был рад, что она не вмешивается. Она продолжала встречаться дома со своими знакомыми, которые хотели видеть и ощупывать Игоря. Но ему это стало сильно не нравиться, потому что они каким-то образом все лучше и лучше залезали к нему внутрь. Он отказывался, кричал и волновался из-за непонимания матери, когда она хотела его отвезти к гостям. Мать стала пугаться такой реакции, а гостям объясняла, что он нервничает или что сейчас главное поставить диагноз на компьютерах, а остальное потом.

С матерью Игорю стало труднее, чем с отцом. Раньше ему казалось, что мама любила только его, но в последнее время он сообразил, что мама больше любит его болезнь, чем его самого. И это было неприятно.

Отец любил Игоря как-то по-иному. А может быть и не любил, но он всегда понимал, что хочет сын, и всегда старался помочь, однако, никогда не жалел его, как мама. А мама нередко жалела его до слез, чем волновала и расстраивала. И еще одно заметил Игорь за собой: ему перестали нравиться те книги, которые он читал раньше, кроме Ильи Муромца. Он прочитал «На западном фронте без перемен» Эриха Марии Ремарка и удивился, что почти все там понял. Мир, описанный в книге, ошеломил его своей громадностью, беспощадностью и злобой. И рассказано об этом было просто и спокойно, даже обыденно.

Его заинтересовало устройство радиоприемника, играющего музыку и болтающего, что попало. Ему захотелось узнать, как он работает. Отец принес книги по электротехнике и книгу начинающего радиолюбителя. Они вдвоем прочитали их все, и Игорь, к своему удивлению, многое понял. Электроприборы были просты и хитры, а иногда очень сложны. Игоря поражало, что какие-то люди могли придумать все это.

Диагностика на компьютерах с некоторыми перерывами длилась второй месяц. Как-то, проезжая через холл института, Игорь остановил отца, решив определить: откуда тянет холодом в теплом фойе? На стенах вестибюля висело несколько картин. Левая, хорошо освещенная, изображала зимний лес в снегу. Вернее, на переднем плане стояло несколько деревьев, у которых были видны лишь нижние части стволов, занесенные сугробами, а дальше, в просветах между ними, в сизой морозной дымке, серел хвойный лес. Но не это было главное: Игорь физически чувствовал, что в картине есть ветер, и он дует от нее, между стволами деревьев, прямо ему в лицо.

– Холодно, – поежился Игорь, дернув головой.

Отец присмотрелся к картине, подошел поближе, вернулся к коляске и задумчиво сказал:

– Иллюзия… Действительно от нее тянет холодом, – он с удивлением посмотрел на сына и, почему-то повеселев, покатил его к лифту.

Анатолий Евгеньевич за последнее время сильно похудел, стал злиться, по любому поводу тихим страшным голосом отчитывал сотрудников, которые ежились и поджимались. Работал он лихорадочно быстро, будто боясь что-то не успеть, бесконечно комбинируя программы для компьютеров и экспериментируя с приборами. Его фанатизм пугал и вызывал уважение.

Однажды перед сеансом в зал вошел огромный мужчина и сходу зашумел, заметив, что в зале никого нет, кроме Анатолия Евгеньевича и Игоря:

– Анатолий! У тебя помощников что ли нет, сам датчики приклеиваешь?

Есть, Август Семенович! – зло бросил Анатолий Евгеньевич, продолжая возиться с Игорем: – Но я им не доверяю. Им это дело безразлично, а для меня оно кровное!

– Понимаю, понимаю, – сбавил мужчина тон. – Но и они должны свои сосиски отрабатывать! Развинтились! Плюют в потолок…