Игорь Поль - Ностальгия

• Название: Ностальгия
• Автор: Игорь Поль
• Жанр: Боевая фантастика
• Год: 2005
• ISBN: 5-93556-590-0

Люди, превращенные в ресурсы колониальных корпораций. Маленькие винтики больших машин, производящих деньги. Колониальная политика Земной Империи выверена до мелочей. Кто и чем расплачивается за видимость порядка, так ценимого обывателями? Ивен Трюдо – сержант Корпуса морской пехоты его величества Императора Земной империи – после длительного перерыва вновь призван на службу для участия в «операции по умиротворению». Под таким благозвучным названием значится в штабных документах корпоративная война на территории Латинской зоны планеты Шеридан. Приученный многолетней службой к безоговорочному подчинению приказам, он полной мерой хлебнул пота и крови в бессмысленной бойне. Выжить в современной войне – сложно. Еще сложнее остаться при этом человеком…

---

Я выкрикиваю слова-заклинания именно в том ритме и с той силой, что известны каждому морпеху. Впервые за пятнадцать лет. Мы говорим, как единое целое, мы и есть единое целое, большой кровожадный организм с четырьмя сотнями луженых глоток. Я растворяюсь в нем, теряю индивидуальность, я песчинка в бетонном монолите, и мне приятно знать, что без меня и сотен других этот монолит – ничто. И я ощущаю это, как никто другой, и я весь тут, и душой и телом, и моя прошлая жизнь осыпается с меня, как сухая шелуха.

– …МОЯ СЕМЬЯ – КОРПУС. МЕНЯ НЕЛЬЗЯ УБИТЬ, ИБО ЗА МНОЙ ВСТАЮТ БРАТЬЯ МОИ, И КОРПУС ПРОДОЛЖАЕТ ЖИТЬ, И ПОКА ЖИВ КОРПУС – ЖИВ И Я. Я КЛЯНУСЬ ЗАЩИЩАТЬ СВОЮ СЕМЬЮ И БРАТЬЕВ СВОИХ, НЕ ЩАДЯ ЖИЗНИ…

И комбат, и ротные, и офицеры штаба, все, как один, полузакрыв глаза повторяют вместе с нами:

– …Я ЗАКАЛЕН И РЕШИТЕЛЕН. Я ХОЗЯИН СУДЬБЫ СВОЕЙ. Я РОЖДЕН, ЧТОБЫ УБИВАТЬ. Я ДОЛЖЕН УБИТЬ ВРАГА РАНЬШЕ, ЧЕМ ОН УБЬЕТ МЕНЯ. ПРИ ВИДЕ ВРАГА НЕТ ЖАЛОСТИ В ДУШЕ МОЕЙ, И НЕТ В НЕЙ СОМНЕНИЙ И СТРАХА. ИБО Я – МОРСКОЙ ПЕХОТИНЕЦ. Я – ОРУЖИЕ В РУКАХ ИМПЕРАТОРА, А ОРУЖИЕ НЕСПОСОБНО ЖАЛЕТЬ И СОМНЕВАТЬСЯ. И С ЭТОЙ МЫСЛЬЮ ПРЕДСТАЮ Я ПЕРЕД ГОСПОДОМ НАШИМ. АМИНЬ!

Некоторое время мы стоим, не шелохнувшись. В полной тишине. В такие моменты, если приказать солдату пробить головой каменную стену, он не будет раздумывать ни секунды. Просто разбежится и врежется в нее лбом.

Первым оживает комбат:

– Батальон, вольно! Командирам рот приступить к занятиям по распорядку.

Лейтенант Бауэр выглядит, как розовощекий натурщик с рекламных плакатов Корпуса. Крепкий, широкоплечий, с голубыми глазами и квадратной челюстью. Коротко стриженный затылок, переходящий в мощную шею. Именно такими принято изображать идеальных морпехов. Словно его вырастили в инкубаторе по имперским стандартам. Не сразу и поймешь, что ему чуть больше двадцати.

– Сэр, сержант Трюдо! – докладываю я.

Лейтенант поднимается, отвечает на приветствие. Подает мне руку. Ощущение, словно пожал деревянную лопату. Для офицера рука взводного на удивление мозолиста. Словно в офицерской школе он только и делал, что долбил окопы и болтался на турнике. Одно это настраивает меня в пользу взводного. Кому охота служить со штабным «сынком».

– Ты француз, сержант? – спрашивает лейтенант, снова усаживаясь за свой крохотный столик с голодисплеем.

– Никак нет, сэр!

– Но кличка-то у тебя именно такая.

– Так точно, сэр. Наверное, из-за фамилии, сэр!

– Кто по национальности твои родители?

– Сэр, мой отец родом из Канады, Земля. У матери в роду были поляки и чехи. Точно не знаю, сэр!

– В Корпусе нет национальностей и прочей херни. Но я с Рура. И я не доверяю французам. А ты с Нового Торонто. Значит, ты и есть француз. – Взводный складывает руки на столе и склоняется ко мне. Должно быть, так его учили вести доверительный разговор с подчиненным. Разве что он забыл при этом пригласить подчиненного присесть.

Молчу, не понимая пока, куда гнет мой зеленый командир. Решаю, что он пытается вывести меня из равновесия, и принимаю его игру.

– Молчишь?

– Сэр, сержант не знает, что ответить, сэр!

Эта игра может длиться бесконечно. Ты начальник – я дурак. Начальник задает вопросы, дурак с честным видом дает на них простые, односложные ответы. И так до тех пор, пока у какой-то из сторон не сдадут нервы. Дураку нечего бояться, потому как у начальника на него ничего нет, а начальнику очень хочется поставить дурака в невыгодное положение и навязать ему свое решение.

– Трюдо, ты единственный сержант во взводе не из кадровых.

– Сэр, я отслужил в Корпусе десять лет. Из них три – сержантом.

– Это было пятнадцать лет назад, Трюдо.

– Так точно, сэр!

– Твои навыки утрачены.

– Возможно, сэр!

– Понимаешь, Трюдо, я хочу, чтобы мой взвод состоял из профессионалов, а не из пузатых пенсионеров.

Усмехаюсь про себя. Ишь куда тебя понесло. Хотелось попасть в кадровую роту и делать карьеру, а вместо этого тебя сунули воспитывать кучку резервистов? Да еще и война вот-вот? Хрен тебе тут, а не карьера, дружок. Вслух же бесстрастно говорю:

– Не сомневаюсь в этом, сэр!

– Не хочешь подать рапорт о переводе?

– Никак нет, сэр!

– А если я тебе прикажу?

– Сэр, я выполню любой приказ, сэр!

– Трюдо, я читал твой файл. Ты хорошо характеризуешься по прежнему месту службы. Ничего личного. Я просто хочу, чтобы командиры отделений во взводе были профессионалами.

– Так точно, сэр!

– Садись, пиши рапорт о переводе в другое подразделение. На имя командира роты. Это приказ.

– Есть, сэр!

Пристраиваюсь на уголке лейтенантского столика. Старательно вожу световым пером по глянцевому листку электронного планшета:

«Командиру роты „Джульет“ Второго полка Тринадцатой дивизии Корпуса морской пехоты. Согласно приказу лейтенанта Бауэра подаю данный рапорт с просьбой о моем переводе в другое подразделение…»

Взводный заглядывает мне через плечо. Вырывает у меня планшет и двумя росчерками пера стирает рапорт. Один—ноль, я веду.

– Ненавижу французов, Трюдо, – говорит лейтенант сквозь зубы.

– Так точно, сэр. – Я вскакиваю и вытягиваю руки по швам. Гадаю про себя, за какие грехи я награжден таким придурком?

14

Внешне база Форт-Марв за пятнадцать лет совсем не изменилась. Интересно, а чего я ждал? Бомбовых воронок посреди плаца? Чистые бетонные аллеи, густо обсаженные каким-то невысоким подобием пальм. Между пальмами часто натыканы яркие стенды, с которых на меня, как и раньше, с радостными улыбками пялятся розовощекие здоровяки с закатанными рукавами. «Корпус заботится о тебе!» Все те же «типовые строения номер шесть» вокруг. Невзрачные двухэтажные бараки из грязно-бурого армированного пенобетона. Чего-чего, а уюта в них нет ни внутри, ни снаружи. Самим видом они олицетворяют свое предназначение – держать морского пехотинца в постоянном напряжении. Морскому пехотинцу ни к чему уют и расслабленность.

Батальонный психолог – «псих» в простонародье, офицер, капитан из кадровых. «Психи» всегда из кадровых. В этом корпус тоже не изменился ни на йоту. Никаких временных контрактов. Наши мозги промываются на высочайшем уровне и с восхитительным профессионализмом. «Психи» всегда в количестве, всегда оснащены по последнему слову и всегда вовремя замещают выбывших. Что изменилось, так это нагрузка на них. Теперь уже один «псих» не справляется с потоком и у него есть два помощника, оба лейтенанты. Да это и неудивительно. Ведь если пятнадцать лет назад нас водили на сеансы «психологической профилактики» ежемесячно, то теперь – каждый день. Без всяких исключений. Выглядит все достаточно безобидно, как ежедневный медосмотр. Взвод сдает оружие, снимает броню и раздевается донага. Все, и мужчины, и женщины. Тут нет полов. Все мы одинаковы, пока на нас петлицы. Офицеров с нами нет. Им моют мозги в отдельном помещении. Видимо, у них другая программа. Что поделать – белая кость, не то что мы, мякина. Они так от нас отличаются, что даже дерьмо у них наверняка ароматизировано. Нас по одному вызывают в комнату с низким потолком и мягким приглушенным светом. Рядами мы укладываемся на низкие теплые кушетки, нам прилаживают на головы легкие обручи. «Готовы, орлы?» – задает офицер риторический вопрос и поворачивает ключ на небольшом пульте. «Полетели», – говорит «псих», и наступает миг острого, ни с чем не сравнимого кайфа, и калейдоскоп цветных кадров в ураганном темпе прокручивается перед нашими глазами. Я, сколько ни старался, ни разу не смог вспомнить, что именно мне там показывают. Судя по тому, что меня не тянет после этого к маленьким мальчикам и вид дождевых червей не вызывает обильного слюноотделения, – ничего страшного. Когда мы просыпаемся через десять минут – именно столько длится этот миг, – мы бодры и свежи, словно только что проспали целую ночь. «Доброе утро, – издевается „псих“ и подгоняет нас: – Встали, в темпе. Первый ряд, пошел». Мы, строго по одному, поочередно, ряд за рядом, вскакиваем с кушеток, кладем на них свои обручи и выбегаем вон, навстречу следующему взводу, который уже раздевается в предбаннике.

– Ну как кино? – встречают нас смешки. – Баб показывали?

– А то, – отвечаем мы, быстро напяливая на себя, слой за слоем, свою скорлупу.

– Ну и как, никто не кончил?

– Кончил, кончил, как же без этого.

– Да ну? И кто везунчик?

– «Псих», кто же еще.

Предбанник гремит гоготом здоровых откормленных мужиков, у которых в жизни нет других проблем, кроме как вырваться в очередное увольнение и с ходу нырнуть в массажный салон, но вот беда, по случаю повышенной готовности увольнения отменены. Наши женщины смеются едва ли не громче нас.

Гот в Корпусе всего год, в моем отделении он единственный служит по контракту, а не по призыву резервистов. Может, оттого, что он еще форменный салага, он и задает иногда глупые вопросы.

– Садж, а на кой хрен нас сюда каждый день водят?